Федор Гайда: "Мы скользим по наклонной плоскости"

Историк Федор Гайда в беседе с главным редактором "Правды.Ру" Инной Новиковой рассуждает о предреволюционной ситуации в 1904 году и том, чем она схожа с нынешним временем.

Всё уже в истории было

— Что бы ни происходило необычного, всё это уже в истории было. Многие наши эксперты сравнивают происходящее сейчас в стране с 1904 годом. Давайте поговорим подробно почему предреволюционный год, предреволюционная ситуация.

— Думаю, что в данном случае 1904 год — такой поэтический образ того, что революция должна вот-вот начаться. Хотя уже тогда, именно в этот год, были

• и студенческие волнения,
• и террористические акты.

Летом 1904 года был убит министр внутренних дел Плеве, который являлся ключевой фигурой в правительстве, и внутренняя политика сильно поменялась. Возникли серьезные крестьянские волнения, которые называли "второй пугачевщиной", больше потому, что не с чем сравнить — в XIX веке не было существенных крестьянских бунтов, выступлений, как и оснований для них.

Была серьезная проблема малоземелья, дефицита земель в Центральной России. Шла война с Японией, не слишком хорошо закончившаяся для страны. Еще можно вспомнить, что именно тогда власть стала терять политическую инициативу, из чего и выросла революция 1905 года. Она началась с банкетной кампании, Земского съезда, и гапоновское шествие 9 января 1905 года как раз в этом контексте.

Но, сравнивая нынешнюю ситуацию с 1904 годом, я бы несколько поднялся над деталями и напомнил бы, что и Россия и мир переживали несколько иную эпоху. Страна находилась в ситуации глобальной модернизации с середины XIX века, по сути, с 1861 года. От аграрной страны мы переходили к стране городской, от массовой неграмотности к массовой грамотности, от народной культурности и религиозности к городской культуре. Пусть она была "попсой", но основанной на высокой культуре, переработанной для горожан.

Российская империя последних десятилетий была страной не застойной, но все быстрее и быстрее развивающейся, видоизменяющейся. Именно такая эпоха и является эпохой массовых революций. Та же Великая французская, германские революции. С учетом того, что в Европе модернизация прошла существенно раньше.

Что характерно для таких великих революций? Характерна не манипулятивная, а именно серьезная и стихийная подключенность к политике больших социальных групп. Говоря, что в революции 1905 года активно участвовало крестьянство, мы себя не обманываем. У крестьян была реальная причина — проблема малоземелья, крестьянские общины, из которых практически невозможно было выйти.

А параллельно шел демографический всплеск, что привело к быстрому сокращению личных наделов. В ряде регионов, особенно, кстати, в Левобережной Украине, ситуация была катастрофическая. И в итоге буквально за одно поколение крестьяне стали не консервативной, а очень даже революционной силой. Потому Столыпин впоследствии и начал демонтаж крестьянской общины, это была та сила, которая прямой дорогой "вела" в революцию.

Кроме того, тогда же были серьезно сплочены представители рабочего класса, даже независимо от его уровня квалификации. Они же тоже выходцы из крестьянских общин. А в городах ситуация для них была весьма дискомфортная из-за невысоких социальных стандартов.

Промышленность работала, используя дешевую рабочую силу, чтобы обеспечить конкурентоспособность. Иначе это было невозможно. Только по ходу развития промышленности статус рабочих как-то поднялся, в частности, к 1917 году.

— Но это не спасло от революции.

— Да. Я считаю, что революция 1905 года была вызвана более существенными причинами, чем в 1917-м.

— Интересно.

— Россия между двумя революционными годами постепенно лечила свои застарелые болезни. Были намечены определенные пути развития, но до конца по ним не дошли плюс ситуацию, в первую очередь, политическую усугубила Первая мировая война. С такими консолидированными социальными группами мы сейчас дела не имеем.

— Кто-то пишет, что сравнение корректно, так как верхи не могут, а низы не хотят. Насколько вы считаете это корректным? Кроме того, сейчас же у власти инициатива есть, пусть и вызывающая у низов некоторое недовольство.

— Хорошая параллель. Дело в том, что тогда низы очень не хотели, больше, чем сейчас. Наши нынешние низы вполне себе мелкобуржуазные, за 100 лет сильно изменился материальный достаток. И так хорошо, как в начале XXI века, мы в общем плане никогда не жили.

— Ну, если сравнить с избой и разбитым корытом…

— То есть нынешнее российское положение даже трудно с чем-то сравнить. Самое лучшее время — это первое десятилетие века, потом, естественно, произошло ухудшение, мы скользим по наклонной плоскости. Та самая ситуация, которую описывал Алексис де Токвиль — он говорил, что революции случаются, когда долго все шло по нарастающей, а потом произошел какой-то болезненный слом. Все думали, что дальше будет лучше, а ничего подобного. Обвинять в испытываемой фрустрации начинают власть.

Но в начале ХХ века была одна еще очень серьезная особенности — трагический, жесткий разрыв среди российской элиты, одну часть которой можно условно назвать бюрократией, а вторую — интеллигенцией. И тут большую роль сыграла политика очень любимого ныне Александра III. Но это отдельная тема. Это пропасть дала и эффект 1905 года, а потом не успели ее затянуть — произошел 1917 год. Но наибольший разрыв был именно в 1905. Бюрократия считала, что интеллигенция — это пустобрёхи такие, которые живут утопическими принципами и только и могут, что зажигательные речи говорить.

Что не так далеко от реальности. А интеллигенция бюрократов воспринимала как конченых циников, людей без каких-либо идеалов, присосавшихся к стране паразитов, которых надо любой ценой убрать — они ничего полезного вроде как не делают.

— А сейчас какие отношения, с учетом высказываний типа "вас не просили рожать", "хватает на макарошки" — по-моему, тоже большое противоречие.

— Разрыв, естественно, существует, но не той силы, что был тогда. Тогда интеллигенция была весьма консолидированной силой. Хотя и была она разбита по партиям, но все они объединялись против правительственного лагеря с лозунгом "долой самодержавие". И этот лагерь во многом сам себя в тупик и завел.

Сейчас нет никакой интеллигенции, есть разрозненные группы. Какие-нибудь "работники сферы образования", достаточно бедненькие и деморализованные. Креативный класс — он себя мало ассоциирует со страной, подсосался на иностранные гранты, но это вообще капля в море населения.

Революции они боятся, они имитируют подготовку к революции и получают те гранты, которые получают. Театр, который иногда и нашей властью используется — поскольку я немножко все же знаю, что такое практика полицейской провокации, мне кажется, что многие современные оппозиционеры негласно сотрудничают с некоторыми отвечающими за безопасность структурами.

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Михаил Закурдаев