Сергей Ильин: как я стал Ефимом Диким

На вопросы председателя совета директоров медиахолдинга "Правда.Ру" Вадима Горшенина ответил Сергей Ильин (Ефим Дикий), российский журналист, блогер и писатель, главный редактор журнала "ВВП" ("Валовой внутренний продукт").

Сергей Ильин вел колонку в "Русском журнале", работал в издании "Консерватор", на РБК-ТВ вел передачу "В фокусе" совместно с Игорем Виттелем, был ведущим передач на радиостанции "Русская служба новостей" и других, публиковался во множестве других СМИ. В 2000-х годах вел в "Живом журнале" популярный блог dikiy. В 2009 году написал книгу "Комерс. Тем, кто не дожил". Книга рассказывает о быте российских бизнесменов 1990-х годов.

— Сергей Ильин сразу предупредил, что его нельзя называть одновременно политологом и главным редактором журнала "ВВП". Но мы назовем его именно так. Сергей, у вас в "Фейсбуке" ник "Дикий". Почему вы "Дикий"?

— Это произошло исторически. Если я ничего не путаю, то я задумал в году 99-м резко сменить род своей деятельности, заняться чем-то литературным. И для этого окружающие начали придумывать мне псевдонимы.

Покойный Кирилл Якимец, довольно известный политолог и политтехнолог, предложил мне что-то подобное. А возможно, я подал ему идею (уже не помню), но в общем на выходе получился Ефим Дикий. Полностью это — Ефим Добрыневич, если угодно. Что-то вроде Демьяна Бедного. Это было уже давно, когда я еще не имел отношения ни к интернету, ни к соцсетям, ни к журналистике.

— Но теперь я не уверен, кто больше известен — Сергей Ильин или Ефим Дикий?

— Скажем так, все-таки как журналиста, как эксперта меня больше цитируют как Сергея Ильина. А вот где я больше известен: по всяким телевизорам и по написанным статьям, как медиаменеджер или как блогер в соцсетях, — это вопрос философский, на который я ответить морально не готов.

— Учитывая такое разнообразие, имеет смысл поговорить, конечно, о социальном самочувствии общества и о том, какие выходы из этого будут. Совсем недавно я пошел в больницу сдавать анализы. И, естественно, посидел там в очереди с хорошими бабульками, которые любят лечиться. И вдруг узнал, что у нас людям сильно преклонного возраста достаточно сложно лечиться, даже "скорая" часто не приезжает к людям за 70, в больницу не кладут. Есть всего две-три больницы в Москве, куда им возможно лечь.

И почти одновременно случилась следующая история. У меня вдруг теща с давлением под 200 несколько раз ходила в поликлинику, но ее все время выгоняли оттуда и говорили: "Зачем вы нас смешите". Поэтому моя жена пошла вместе с ней и стояла за дверью. Старушка опять заходит туда, врач ее сразу узнает и говорит: "Что вы пришли сюда? Зачем?! Что вы мое время у других людей отнимете…"

Бабуля отвечает: "Ну, как же? У меня давление, я не могу ходить". — "Да идите отсюда, все нормально у вас…" Моя жена заходит туда, говорит: "Что нормально у нее? Покажите, пожалуйста". Врач говорит: "Но у нее же 120". Жена подходит, смотрит: 120 — верхнее давление. Она говорит: "Это же — верхнее давление! Вы понимаете, что это такое?" А врач отвечает: "Нас учили, что 120 — это нормально". — "Где же вас учили-то?…" Это московская городская поликлиника, понятно, бесплатная…

Вопросы по медицине сейчас везде стоят очень остро, положение дел во всей стране ужасное. Но дело в том, что это называется "конституционные обязательства государства перед гражданами", они не выполняются, более того, игнорируются. И к тому же у нас прошла пенсионная реформа по повышению возраста выхода на пенсию.

Не означает ли происходящее, что власти таким образом просто пытаются освободиться от ненужного им социального груза?

— Тут несколько вещей, которые я бы не стал между собой путать. Во-первых, с одной стороны, у нас, конечно, медицина социальная, но с другой стороны, не следует забывать, что она не то, чтобы чисто бесплатная, она теперь страховая. И, соответственно, уже не важно, работает человек или находится на пенсии, важно другое, что средства-то идут из страховых компаний.

Понятное дело, речь может идти о какой-нибудь коллаборационной составляющей, то есть о некоем, скажем аккуратно, сотрудничестве, возможно, с элементами коррупции между органами медицины и страховыми компаниями. Но факт в том, что уже нет речи о том, что людям бесплатно оказывают медицинскую помощь. Нет, это страховая медицина со всеми вытекающими отсюда последствиями.

А случай, который был описан, совершенно вопиющий, конечно. Я вообще с трудом это себе представляю. Я сам некоторое время тому назад сдавал анализы в поликлинике и столкнулся с тем, что в принципе сама система мне очень понравилась. Я уже молчу про ту систему, когда летом обслуживали в парках. Это довольно удобно — пришел с полисом, с полиса считали штрих-код, все довольно быстро. Но при этом как минимум в одной из инстанций меня попробовали обхамить. Ничем хорошим, разумеется, это для них не закончилось.

— У нас языки тоже есть.

— Мы не любим хамов. Мы не любим хамов и любим указывать им на то место, которое должны они занимать в человеческой иерархии, а место это очень низкое. Это одна из составляющих. Это, возможно, с советских времен широко известное выражение "вас много, а я одна", что называется. Ну а, с другой стороны, есть вполне обоснованная точка зрения, что просто упал уровень медицинских кадров.

Во-первых, он реально упал, а во-вторых, там появилось много каких-то странных случайных людей с дипломами не только московских медицинских вузов, но я не уверен, что и российских. Возможно, стран, скажем, опять же, аккуратно и корректно, ближнего зарубежья. Чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть список фамилий врачей в поликлинике.

И третье, что, на мой взгляд, может быть, даже самое существенное, если говорить о Москве, с медициной происходит то же самое, что, грубо говоря, и с улицами. Вот есть известная программа Собянина "Моя улица". Я сейчас ехал по пробкам с таксистом, и мы как раз это обсуждали.

Он говорит: "С другой стороны, смотри, в центре Москвы — все красивенько, хорошо, тротуарчики, ходить можно". Я говорю: "Красивенько. А как с функционалом? Мы с тобой уже полтора часа едем эти жалкие 12 километров". То есть власти любят делать что-то с красивыми внешними эффектами, но за этим стоит…

— …пустота…

— Да не пустота, а даже хуже — крайне неочевидное улучшение, если не ухудшение с точки зрения практичных вещей. Ведь девять баллов пробка на ровном месте" Содня не пятница. Сегодня сухие дороги…

— Не Новый год…

— Не праздник, что немаловажно. И полтора часа на машине. Пешком бы было быстрее. Я просто в некотором шоке. Возможно, то же самое происходит и в медицине. Да, делают там систему одного окна, делают довольно неплохую цифровую логистику. Хотя, опять-таки, прихожу я недавно к врачу, он говорит: "Надо сдать анализы". Я говорю: "Я недавно сдавал в парке".

Сейчас, если ты где-то полгода назад сдавал анализы, результат хранится в единой базе, и любой врач любой поликлиники может элементарно это посмотреть. Он поискал что-то в компьютере, но перепутал, неправильно понял мои фамилию, имя или отчество. В результате мы с ним минут десять-пятнадцать обсуждали (хорошо, что потом все-таки выяснилось) здоровье вовсе не меня по показателям, а какого-то непонятного третьего лица. Ну что ж это такое-то?…

— Я вообще сомневаюсь, как можно перепутать ваши фамилию, имя, отчество. Неужели для кого-то настолько сложные?…

— Да. И выяснилось все это в самом конце совершенно случайно. Он говорит: "У тебя — пять с половиной такой-то показатель". А я точно помню, что полтора. И с этого момента все пошло по второму заходу…

Читайте продолжение интервью:

Сергей Ильин: положение людей ухудшается умышленно

Ефим Дикий о новых наполеонах круглого стола России

Украина отстала от России на 10-20 ключевых лет

Экономия бюджета на пенсиях — полный абсурд и провал власти

Чем наше время отличается от распада СССР

Богатые России бедных не замечают

Блеск и нищета российской власти

Беседовал Вадим Горшенин

К публикации подготовил Юрий Кондратьев