Мельница мифов: вторая жизнь Волынского

Как часто мифы создают не враги и не друзья, а литераторы! В нашей серии мы неоднократно писали про мифы, созданные гением великого романиста Александра Дюма-отца. В русской беллетристике похожую роль сыграл романист Иван Иванович Лажечников. По крайней мере, сказанное касается одного романа и одного человека — Артемия Петровича Волынского.

Фото:

В "Ледяном доме" Артемий Петрович Волынский представлен патриотом и романтическим героем-любовником, погибшим в неравной борьбе с бездушным иностранцем. Скажите, ну чем не француз Дюма с его неприязнью к итальянцам Екатерине Медичи и Мазарини?

Если кто-то заметит, что нельзя ставить на одну доску талант Дюма и Лажечникова, отметим, роман "Ледяной дом" только в XIX веке выдержал более 50 изданий и издается до сих пор. Представьте себе, сколько поколений читателей получило представление о Волынском из этой книги? В конце концов, жители Петербурга стали совершать паломничества на могилу казненного, о чем еще в 1826 году пророчествовал Рылеев. Собственно от благонамеренного Ивана Ивановича и пошел термин "бироновщина", ставший обозначением царствования Анны Иоанновны и режима ее фаворита Эрнста Иоганна Бирона, и понимаемый шире как управление Россией иностранцами.

В оправдание литератору можно только сказать, что сказывался архивный голод: документы политического сыска были труднодоступны. Как свидетельствует современный исследователь жизни Артемия Волынского историк Игорь Курукин: "В последний год жизни Пушкин получил от Жуковского "Записку об Артемии Волынском", составленную в 1831 году министром внутренних дел Д. Н. Блудовым по указанию Николая I на основании следственного дела — но воспользоваться ею уже не успел; полностью же она была напечатана лишь в 1858 году". Позже появились и другие документы, пролившие свет на истинную фигуру одного из "птенцов гнезда Петрова".

И вот появляются характеристики, данные Артемию Волынскому крупнейшими русскими дореволюционными историками. С. М. Соловьев отметил совсем не недовольство Волынского политическим режимом, а борьбой за первенство во властных сферах. В. О. Ключевский, назвавший Артемия Петровича "выдающимся дельцом" в положительном смысле, относил его к тем деятелям петровских преобразований, которые являлись "чистыми детьми воспитавшего их фискально-полицейского государства с его произволом, его презрением к законности и человеческой личности, с притуплением нравственного чувства".

Однако массовое сознание воспринимает образ казненного 27 июня 1740 года, в день годовщины Полтавской победы, ее участника, бывшего обер-егермейстера двора и кабинет-министра императрицы Анны Иоановны, Артемия Петровича Волынского как главу патриотической партии, противостоящей "иноземному засилью", с целью устранения "узурпатора" Бирона.

Основателем рода Волынских принято считать князя Дмитрия Боброка-Волынского, будущего героя Куликовской битвы. Родословные Волынских и летописи, сообщает Игорь Курукин, не называют ни его предков, ни владений. Нет однозначного ответа на вопрос, к какой династии, русской или литовской, он принадлежал. Сам Артемий Волынский вроде бы считал себя потомком князя Дмитрия Алибуртовича, племянника Ольгерда Литовского, но источник этих данных вызывает у историков сомнение.

"Возможно, что в роду Волынских был даже святой. В 1456 году в Троицком Клопском монастыре под Новгородом умер игумен Михаил, а в 1547 году он был канонизирован", — читаем у Курукина. Далее историк пишет, что предположительно святой Михаил Клопский мог быть неизвестным сыном Дмитрия Боброка.

Артемий Петрович Волынский был потомком "нарочитого полководца" и организатора победы на Куликовом поле князя Боброка в десятом поколении. Дата и место его рождения также покрыты мраком неизвестности. Он мог появиться на свет либо в Москве, либо в одной из отцовских деревень, то ли около 1689 года, или в 1691 году. Из ведомости второй роты гвардейского Преображенского полка известно, что в 1704 и последующих годах Артемий Петрович служил рядовым.

В 1708 году Волынский принимал участие в сражении при Лесной — "матери Полтавской баталии", на следующий год — под Старыми Сенжарами, Красным Кутом и был ранен. Под Полтавой Волынский взял в плен шведскогосолдата, который крестился в православие, женился на крепостной девушке и навсегда остался служить в его доме. В 1709 году служил в офицерском чине в генеральном эскадроне под командованием А. Д. Меншикова, который принимал участие в боях под Опошней и в Полтавской битве, а также сопровождал царя в поездках.

Во время крайне неудачного Прутского похода, когда 38-тысячная русская армия была окружена 150-тысячной турецко-татарской армией, ротмистр Волынский отправился на переговоры к визирю. Делегацию возглавлял ловкий вице-канцлер Петр Шафиров, а в качестве курьеров служили будущий дипломат Михаил Бестужев-Рюмин и Артемий Волынский.

Зато уже летом 1715 года молодой подполковник Артемий Петрович Волынский сам отправляется в ранге полномочного "резыдующего посланника", то есть резидента, возглавив дипломатическую миссию в Иран. Долгие переговоры с персидским шахом закончились тем, что отныне русские купцы могли торговать на всей территории Ирана с уплатой обычной пошлины и не терпеть злоупотребления чиновников, ранее забиравших у них товары даром или по низкой цене. Посланный защищать интересы российской торговли, Волынский параллельно занимался всесторонним изучением Персидской державы. Во многом из увиденного и услышанного в этих краях, он сделал верные выводы, о чем свидетельствуют его донесения начальству.

Результатом успешной работы стало назначение Артемия Петровича (март 1719 года) в полковники. Став начальником только что основанной Астраханской губернии, Волынский вошел в избранный круг лиц из окружения Петра, принимавших наиважнейшие решения. Судя по не датированному письму государю, Волынский не был доволен этим назначением, но ослушаться Петра он не мог.

Про триумф кабинет-министра Волынского, поразившего столицу невиданным зрелищем — свадьбой царского шута князя Михаила Голицына и шутихи-калмычки Евдокии Бужениновой в специально выстроенном на Неве "Ледяном доме" достаточно подробно описано и у Лажечникова, и у Валентина Пикуля. Апогей политической карьеры этого государственного мужа и мужа двоюродной сестры Петра Первого во времена царствования Анны Иоановны оказался началом его конца.

На суде Волынский сознался в неоднократных взятках, о сравнении нехорошей неаполитанской королевы с российской государыней. Он подтвердил, что противодействовал браку принцессы Анны с сыном Бирона. Более того, подсудимый заявил, что "ево Волынского фамилия не плоше Романовых", и если царя Михаила Федоровича в 1613 году избрали на престол "по свойству" с женой Ивана Грозного, "то де и по ево Волынского с московской великою княжною Анною свойству могут дети или внучатые или правнучатые во Волынского российского престола приемниками быть".

В результате отсутствия прямых улик в деле, следователи решили сыграть на признании Волынского в древности его рода, куда приобщили копию с местнической грамоты якобы XVI века, в которой упоминается предок князь Дмитрий Алибуртович (Михайлович) Волынский, занимавший первое место среди бояр нижегородского князя Дмитрия Константиновича.

Сподвижника Великого Петра, участника многих славных баталий и дипломатических переговоров, казнили страшной казнью. Артемию Волынскому в тюрьме вырезали язык и повезли на эшафот, расположенный на Обжорке, или Сытном рынке, где, зачитав приговор, казнили. Детей же его отправили в ссылку. На этом первая жизнь А. П. Волынского завершилась, а вскоре началась вторая — уже как литературного персонажа романа известного беллетриста.

Итак, как видите, руководитель "протестной оппозиции" XVIII века вовсе не был борцом с "иноземным засильем" в высших эшелонах власти тогдашней России (кстати, при Петре Алексеевиче его точно такое же "иноземное засилье" вполне устраивало). Его интересовала лишь собственная карьера, и боролся он всего-то за собственное продвижение вверх по политической лестнице. Кстати, если бы тот же самый Бирон вдруг помог бы ему в осуществлении честолюбивых замыслов, то можно быть уверенным в том, что Волынский сразу же подружился бы со своим врагом…