Россия после Путина

Началась длительная полоса предвыборной активности. Политики оттачивают свои аргументы. Политтехнологи составляют сметы будущих доходов — грядут две "урожайные" кампании: парламентская в декабре 2003 г. и президентская в марте 2004 года
Что же касается сути предстоящих дебатов, то возникает два важных вопроса: испытывает ли кто сейчас глубокую надежду на достаточно быстрое возрождение страны и есть ли кто в политике, возбуждающий такую надежду? Ответы на эти вопросы, которые, к сожалению, почему-то редко задаются, облегчили бы точный промер настроений общественного мнения, а значит и характер грядущих политических перипетий.

Так случилось, что разговор на эту столь интригующую тему состоялся у меня сначала за пределами России, причем не в связи с выборами, о которых идет речь, а в более общем контексте.

На исходе 90-х годов, когда у нас почти утратилась вера в возможность создания нормального образа жизни, когда наши собственные "пророки" с неким мазохистским самоуничижением упрямствовали в утверждениях, что стране пришел "каюк" и что она уже не поднимется, мне захотелось еще раз проверить, разделяют ли на Западе подобные пессимистические взгляды на Россию.

Конечно, речь шла не о "людях с улицы" (хотя и их мнение бывает интересным), а о фигурах отменного мышления, к тому же не питающих страстной привязанности к нашей стране. Значит, достаточно объективных. Выбор пал на крупных государственных деятелей, которых я знаю и высоко ценю, в том числе за сильный, изощренный ум.

Во время одной из встреч я задал вопрос проницательному Гельмуту Шмидту, блистательному европейскому политику: "Сколько, по-вашему, потребуется времени, чтобы Россия встала на ноги и поднялась до уровня процветающей державы?" Шмидт ответил, что, пожалуй, лет 25-30. И объяснил свое заключение опытом подтягивания бывшей ГДР до экономического уровня ФРГ, опытом трудным и долгосрочным, несмотря на ежегодные многомиллиардные инвестиции в восточногерманскую экономику. "А ведь в Россию, учтите, подобных вливаний никто не делает", — добавил он.

Шмидт оказался осторожным оптимистом. Навестив однажды в Нью-Йорке многоопытного Генри Киссинджера, обладателя, на мой взгляд, одного из самых мощных интеллектов по ту сторону Атлантики, я задал ему тот же вопрос. Нобелевский лауреат сказал, что все будет зависеть от настроения самого русского народа, от его желания активно включиться в восстановление страны. Если народ задействует таящийся в нем огромный потенциал и если у него появится сильный лидер, то через какие-нибудь 10-12 лет Россия вернется в разряд экономически сильных государств.

Итак, два разных политика, которых объединяет лишь основательность ума, исходили из вероятности достаточно быстрого прогресса в развитии социально-экономической обстановки в обновляющейся, демократической России.

Так что же нужно, чтобы у россиян появилось то самое "настроение" засучить рукава и работать над возрождением их отечества? Политики предлагают, особенно в преддверии выборов, массу привлекательных рецептов: повышение зарплат, пенсий, стипендий; снижение инфляции, налогов, поборов; судебную, военную, коммунальную реформы. И многое другое, заимствованное из сундуков специалистов по обработке общественного мнения.

Спору нет, все посулы хороши. Но еще древние римляне знали, что множественность обещаний подрывает доверие. У людей появляется к ним безразличие. Именно поэтому они не настраиваются отдавать свои силы очередной кажущейся им эфемерной задаче. А когда у нас (что бывает нечасто) вдруг распахнется душа к работе, бюрократия, мафия и путанные законы быстро отбивают охоту. Теряется надежда и остывает порыв.

Есть у российского народа давно отмеченная "слабинка". Он с готовностью идет, раздирая на груди рубаху, за мощным лидером — будь то князь, царь, император, генеральный секретарь или президент — в любое пекло, если почувствовал, что впереди рывок, могучие перемены, восхождение куда-то вверх, отрыв от мерзостей бытия.

Но эта сильная "слабинка" не принимается в расчет на протяжении уже больше столетия, когда народу лишь вменяли идею светлого будущего. А идея, не совмещенная с пассионарным лидером, на наше народное восприятие возбуждающе не действует. Вот Петр Первый был и идеей, и вождем. Позднее, разве что хитроумному Сталину удалось во время войны с фашизмом совместить себя с образами великих героев-освободителей — Александра Невского, Дмитрия Донского, т.е. с идеей величия прошлого, и тем самым предстать в магнетическом образе мессии — спасителя.

В этом сложном факторе, думаю, кроется одна из самобытных российских причин нынешних уныния и апатии, охвативших значительную часть населения, погрузившегося в беспросветную безнадежность. И все же, несмотря на морально-этические и материальные лишения, как показал недавний анализ журнала "Эксперт", 40% населения верят из всех действующих органов власти только президенту. Верят — значит можно предположить, что значительная часть из них готова пойти за ним, если позовет.

Медленно растущий российский средний класс связывает свое ближайшее будущее с нынешним президентом — Путиным. На выборах в 2004 году к указанным 40% может примкнуть еще 15-20% избирателей, которые не видят на политическом поле сегодня никого другого, кто на деле мог бы обеспечить позитивное развитие страны. Как быть с остальной массой избирателей?

Здесь нужно иметь в виду, что на принципиальное безразличие властей к нуждам людей народ отвечает — чисто по-русски и — безразличием к собственной судьбе. Не бежит на баррикады, как французы; не атакует письмами и жалобами сенаторов и конгрессменов, как американцы; не бастует, как итальянцы. Он просто опускает руки в безбрежном запустении российского захолустья. Кто даст надежду и этим людям, тот въедет в Кремль в 2008 году на белом коне. И предсказание Киссинджера о возрождении России может сбудется...

Александр Бессмертных
президент Внешнеполитической Ассоциации,
бывший министр иностранных дел СССР.

О том же самом читайте на английской версии ПРАВДЫ.Ру: https://english.pravda.ru/main/18/88/353/10705_elections.html