Власть страшится референдума

В последнее время российская власть и находящееся у неё в услужении парламентское большинство не раз садились в калошу на глазах всей общественности страны и внимательных зарубежных аналитиков. Но ещё никогда они не оказывались в таком неприглядном положении, как при скандальном голосовании в Государственной думе закона о запрещении проведения референдумов за год до президентских или парламентских выборов.

Главный их довод в пользу запрета заключался в том, что референдум был задуман коммунистами как их предвыборная пропагандистская акция, и поставленные вопросы носили демагогический характер. Дескать, кто же на вопрос, хотите ли Вы, чтобы квартплата была посильной для семьи, ответил бы отрицательно? А положительный ответ на поставленный вопрос (а он безусловно был бы таким) похоронил бы все планы реформы ЖКХ – одну из важнейших составляющих плана реставрации капитализма в России.

 Хорошо, допустим, это была демагогия. Но, во-первых, без той или иной доли демагогии политика вообще невозможна. Во-вторых, слово «демагог» по-гречески означает «вождь народа». И если какая-то партия становится народным вождём, то, вероятнее всего, ярлык «демагог» приклеивают ей её противники, страшащиеся правды.

А главное, кто же мешает власти выступить с такими демагогическими инициативами, которые были бы на «ура!» встречены народом? Добавили бы ещё один свой вопрос (или поставили бы взамен вопроса о предельном размере квартплаты), например: «Согласны ли Вы, чтобы граждане России, незаконно уводившие за рубеж капиталы в особо крупных размерах, предстали перед судом?» Или другой: «Согласны ли Вы с тем, чтобы временно, до решения жилищной проблемы, вселить нуждающихся жилплощади в квартиры и особняки тех граждан, у которых размер жилья превышает норму в пять и более раз?» Если учесть, что в улучшении жилищных условий в России нуждается 80 процентов населения(!), - такое возможно только в самых отсталых недавних колониях, - есть все основания полагать, что такое предложение будет встречено с восторгом хотя бы этими четырьмя пятых россиян. Но нет, власть предпочитает говорить о необходимости принятия «непопулярных мер». Почему же принимать обязательно непопулярные меры?

 Ну, а предложение спросить народ, согласен ли он с куплей-продажей земли, вызвало в Думе панику. Противники референдума прямо-таки завопили: «Это же призыв к гражданской войне!» Испуганные защитники частника пытались таким образом запугать народ. Да кто же выступит в защиту олигархов и новых помещиков? Их охрана, эти наёмники? Да они при первом же осложнении обстановки сбегут, а то и ограбят (если не прикончат) своих хозяев. Так что испуг власти и служащих ей думцев лишь свидетельствует, что они сами сознают антинародный характер принятого закона.

 Запрет референдума не позволил обратиться к народу по вопросу о том, должны ли природные ресурсы, транспорт и пр. принадлежать государству. Но с требованием вернуть государству доходы от собственности на богатства недр выступают сейчас самые широкие круги общественности, некоторые шаги в этом направлении предпринимает и сама власть. Как ей нужна была бы народная поддержка! Ведь вопрос-то решать всё равно придётся!

 И как можно уйти от ответа на вопрос, должна ли минимальная зарплата или пенсия быть не ниже прожиточного минимума? Ведь прожиточный минимум потому так и называется, что на меньший доход прожить невозможно. И то, что минимальная зарплата или пенсия ниже этого минимума, - это отказ малообеспеченным гражданам в праве на жизнь, а значит, несмываемый позор нынешней российской власти. Я уж не говорю о том, что минимум-то этот установлен у нас колониальный, набор продуктов питания составлен так, чтобы человек только ноги таскал, и то недолго (для пенсионеров предусмотрено так называемое «время дожития», то есть сколько лет протянет человек от выхода на пенсию до смерти).

Учёные не поленились, посчитали, сколько рубашек и пар носков можно позволить купить бедолаге, чтобы ненароком не разорить государство. Но ведь человек – не скотина, которую достаточно кормить по научно обоснованным нормам, у него есть (должна быть!) духовная жизнь, он должен иметь возможность посещать музеи и театры, общаться с друзьями по интересам. А в постиндустриальном обществе прожиточный минимум должен включать затраты не только на хлеб и оплату жилья, но и на приобретение компьютера и на пользование Интернетом. Власть сняла этот вопрос, но право на жизнь-то надо обеспечивать? Или же власть признаёт, что сознательно проводит политику геноцида собственного народа?

 Позорной была сама картина голосования. Большинство никак не могло набрать необходимые 300 голосов, видно было, что многие и из правых, и из центристов не хотели бы участвовать в этом спектакле, который им славы не принесёт, и они всячески уклонялись от игры. Но жалованье отрабатывать надо, и с четвёртой попытки нужный власти результат был зафиксирован.

 Скажу и о грубой ошибке инициаторов референдума. Его замысел – это ход очень сильный. Но всё же, думается, лидеру КПРФ не следовало жаловаться в Парламентскую Ассамблею Совета Европы на нарушение демократии и прав человека в России. Европа – наш непримиримый враг, и обращаться к врагу за поддержкой в спорах внутри страны нельзя ни при каких обстоятельствах. Но с точки зрения тактики он заработал очки, поставив Владимира Путина в неловкое положение. Президент приложил столько стараний, чтобы Россия вошла в круг европейских держав, и вдруг теперь там увидят, что всё это было показухой. Но и президент должен понимать, что ошибочная политика непременно провалится. А заставить и Конституционный суд попотеть, изыскивая доводы в защиту антиконституционного закона, надо. То, что его защитники уже страшатся будущей неминуемой ответственности и вынуждены на каждом шагу прибегать к лицемерию, показывает: конец курса либеральных реформ близок. И борьба за референдум не окончена, может быть, она только ещё начинается.

  Михаил АНТОНОВ