Василий Колташов: модернизация, запущенная в 1917 году, не завершена, но Октября не будет

Как изменилось общество за последний век? Почему теперь не возможна социалистическая революция, по крайней мере, в России и других развитых странах? Почему идейные не проходят в социальные лифты? Что такое отрицательный отбор в политике? Почему левые идеи остаются актуальными, а левые партии остаются такими только на словах? На эти и другие вопросы ответил директор Института нового общества, экономист Василий Колташов.

Читайте начало интервью:

Левые на Востоке Европы — новые, на Западе — мумифицированные

Неолибералы делятся на сравнительно честных и нечестных

Василий Колташов: Навальный и либеральная оппозиция — самые правые неолибералы-западники

Василий Колташов: люди хотят социального, но не социалистического

— Василий, разве не по причине, что у этих ребят, которые сейчас пытаются возглавлять протестные движения, становиться там сержантами и офицерами, просто отсутствует возможность попасть в какой-то там лифт и по-другому решить свои проблемы? Не по этой ли причине все вот те из представителей среднего класса пошли к этим работягам в начале XX века, потому что в тот лифт их не пускали, вот они решили таким образом для себя прорубить новый лифт наверх, вот и все?

— На самом деле, лифты есть, и для них политический лифт тоже есть, просто они в него не влезают, потому что есть и отрицательный отбор. Они не проходят, потому что они же — идейно мотивированные люди. А вот в КПРФ, например, уже у них в принципе возможна карьера. Как сказал мне один из активистов левых: а кто же еще нас сделает депутатами?…

Политический отрицательный отбор

Пожалуй, ни "Единая Россия", ни "Справедливая Россия", ни "Яблоко" не сделает их депутатами. В КПРФ они имеют шанс стать для начала депутатом местного совета, если активно работают.

Но дело в том, что там идет собственная эволюция и также происходит отрицательный отбор. Левые партии пытаются выжить, уничтожая идейно мотивированные кадры.

И это по-своему логично для них, потому что они вписываются в рынок, то есть — в капиталистическую систему, поэтому мутируют. На Западе такая мутация идет уже много десятилетий.

На постсоветском пространстве она началась еще перед распадом Союза, но проходит очень активно. Это особенно ярко было выражено в Коммунистической партии Украины.

Есть даже такой анекдот. — Первый секретарь Центрального Комитета КПУ Петр Симоненко привез свою маму в свой дворец, показывает дорогую антикварную мебель, предметы роскоши и другие богатства. Мама ему и говорит: "Ох, Петро, как хорошо ты зажил, вот молодец. Боюсь только, ежели коммуняки опять придут, то все отберут"…

— То есть — обуржуазились все, вплоть до лидеров?

— Лидеры обуржуазились в первую очередь. И они очень болезненно относятся к тому, если кто-то хочет продвинуться. Но формально у них еще осталась вся политическая традиция.

— Весь пафос.

— Да, и весь демократической инструментарий у них рудиментарно остался.

— В итоге мы видим только симулякров вместо коммунистических партий на постсоветском пространстве?

— Нет. Они — не симулякры, но они — и не коммунисты. Чтобы они были коммунистами, они должны сесть в машину времени и перенестись в 1920-е годы или еще более раннее время.

— Возможна ли сейчас истинная коммунистическая партия — как большевистская?

— В том виде, в каком мы привыкли ее себе представлять, нет, невозможно. У нас, по крайней мере, точно.

Но если мы возьмем страну третьего мира, где все противоречия в обществе выглядят примерно так, как они выглядели у нас лет 100 назад, то — возможно еще как! Это очень сильно зависит от структуры общества.

Где-нибудь в Индии бедным рабочим не нужно объяснять, что у вас есть только один выход в жизни — социалистическая революция — прогнать богатых и сделать общественную собственность. Никакого реформистского пути там нет. Хотя сейчас, может быть, он и появляется по мере реформ в Индии.

— Вывод получается, что коммунистическая партия — это исторический этап в развитии общества?

— Да. Выводы в обоих докладах сделаны такие, что радикальная, максималистская, левая, коммунистическая политическая линия заканчивается на Западе и у нас. Просто от нее массы отходят. Рабочий класс стал совершенно другим, поэтому отказывается от этого.

КПСС ругала еврокоммунизм на Западе за то, что забыли они заветы Маркса, Энгельса, Ленина. А они не забыли их, хотя выкинули, конечно, диктатуру пролетариата и тому подобное, чтобы не раздражать собственный электорат уже глупостями в их понимании.

Все остальное они сохранили. Это был механизм выживания, такая адаптация. Другое дело, что эта адаптация привела к печальным последствиям. Например, французская Коммунистическая партия Макрона поддерживала на выборах и так далее.

В итоге они уже все равно в ничто превращаются и это превращение произошло, и они распались. Но вот в Греции не распались. Греческие коммунисты — очень активные, организованные и боевые. А в Италии — ноль.

— Левый реванш, Социалистическая революция теперь уже невозможны?

— Повторения 1917 года не может быть, потому что для этого нет общества, которое бы хотело такого развития событий. Это не значит, что Великая русская революция сейчас закончена.

В книге "Капитализм кризисов и революций", я показываю, что продолжается очень сложный и длительный процесс, модернизация нашего общества, которая была запущена событиями 17-го года, еще не завершена.

И общество, и государство может поворачивать влево, но при этом думать, что мы можем войти в ту же воду дважды, совершенно неправильно. Окончание капиталистической реставрации в России в форме повторения Октября невозможно.

Этого не может произойти, на это указывают многие индикаторы в самом обществе, потому что общество сейчас — совершенно другое. Но это общество может подталкивать власти и изрядно уже подтолкнула в сторону изменения политики и даже акцентов государственной деятельности.

Мы видим это в поправках в Конституцию и в Давосской речи российского Президента Владимира Путина.

Он говорит о том, что золотой миллиард — это несправедливость, что люди должны иметь равные возможности и права, что все нации должны участвовать в принятии решений и устойчивый экономический рост должен быть в интересах людей, в первую очередь.