Георгий Фёдоров: "Массовые протесты — это нормально"

Зачем обществу нужны уличные протесты и в чём особенности политической системы в США, рассказал ведущему "Правды.Ру" Игорю Шатрову председатель движения "Гражданская солидарность" Георгий Фёдоров.

"Протесты — это температура"

— Георгий, сегодня везде беспорядки, протесты. Лет 30 назад США нам говорили: у вас авторитарная власть, нет дискуссии, а вы сделайте как у нас, и всё будет хорошо. Теперь у них массовые протесты. Беспорядки в Белоруссии, во Франции. Французы строили демократию не одно столетие, но народ недоволен. Почему во всём мире такая нестабильность?

— Массовые протесты и беспорядки — это в политической культуре (европейской особенно) норма. Там постоянно:

забастовки,
столкновения,
митинги,
протесты.

По любому поводу. Во-первых, у них законодательство более лояльное. Если у нас митинг нужно согласовывать, то в Западной Европе, в США не нужно этого делать. Во-вторых, полиция России и Белоруссии, например, отличается от Франции и Америки. Как подавляются протесты у нас и как подавляются у них — это разные вещи.

— Тогда для чего существуют партии и общественные организации? Разве не для того, чтобы пар выпускался в этих институтах, а не в уличных противостояниях? Неужели уличные протесты являются необходимой частью политического процесса?

— Я не говорю про беспорядки, но протесты — это необходимая часть цивилизованного политического процесса. Потому что мы все люди. Иногда наш организм болеет. Когда поднимается температура, у нас начинается головная боль, кашель, ломота. Через повышение температуры организм борется. Иногда мы таблетки пьём. В целом вылечиваемся. То же самое в политической системе.

Если у людей не будет возможности высказывать свою точку зрения на выборах и протестовать на улицах, то рано или поздно у системы поднимется такая температура, что система может умереть.

Поэтому западные классические демократии считают, что протесты — это нормально. Лучше пускай люди выражают мнение на улице, чем пойдут необратимые революционные последствия.

— В Белоруссии отсутствие полноценной политической системы (парламентских партий, межпартийной дискуссии) привело к тому, что люди только на улице смогли высказать своё мнение. Но в России политическая система существует в том виде, в каком была нарисована нам Западом: фракции в парламенте, дискуссия, бесконечные выборы. В то же время мы видим протесты в Хабаровске. Москва периодически бурлит, Питер, крупные региональные центры. Если протесты — это температура, то что такое политическая система?

— Это та система управления государством, которая удовлетворяет большинство членов общества. Есть политическая система демократическая, но с монархической формой правления — это Британия. Там консенсус. Пока во всяком случае. В Белоруссии авторитарная система, созданная под одного человека, который правит уже 26 лет. Ему не нужны политические партии, у него ставка на бюрократический аппарат, силовиков. Любая страна имеет свою систему. Даже при всех различиях и общности систем они всё равно разные. Вроде бы Россия с Белоруссией: многие говорят, что у нас и у них системы авторитарные. Но на самом деле они очень разные.

Мир меняется. Системы тоже меняются, уходят, создаются новые. Универсального рецепта нет.

За богатых или за бедных

— У меня вчера была дискуссия на одной из радиостанций. Мы с Алексеем Чеснаковым спорили по поводу оппозиции. Когда пришли к теме классических партий, Алексей настаивал, что демократы и республиканцы в США или консерваторы и либералы в Европе — дело прошлого. Сейчас партии возникают по интересам. Например, "зелёные". За ними будущее. Действительно ли так изменилось время и сейчас политические системы настраиваются под другие задачи?

— Человек не изменился. Изменились гаджеты, мир вокруг них. Я не говорю, что политическая система уже отмерла. Но существование в Америке двухпартийной системы — это политический консенсус элит, который принят обществом. Я был наблюдателем на выборах в США, когда был Обама с Ромни. Я там прожил несколько недель, мы наблюдали:

за подготовкой,
проведением выборов,
дебатами,
политическими процессами,
ситуацией на избирательных участках.

В США есть разные политические партии. Но есть консенсус, что системных политических партий две: республиканцы и демократы. Через них как через социальный лифт можно стать президентом, пройти в конгресс, парламент.

Есть несистемные партии, движения, которые слабы, поэтому их нельзя пускать во власть.

Обычно на президентских выборах не два, а несколько кандидатов. Просто деньги идут к двум основным, которые между собой конкурируют. Изменилась не система, а кандидаты. Например, Трамп подаёт себя как антисистемный кандидат. Но он шёл от республиканцев. Потому что это единственный возможный инструмент. У Трампа нет идеологии, но есть набор ценностей, стандарт, на который он должен опираться. Например, партия "Яблоко" каждому кандидату, который идёт от неё на выборы, даёт подписать меморандум, где "демократия", "Крым не наш" и так далее. То же самое в США. Трамп удовлетворял не весь истеблишмент республиканской партии. Но они были вынуждены его поддержать.

— Классическая дискуссия, мне кажется, по поводу двух вопросов: власти и денег. Есть партия за богатых, за бизнес. Приходит она к власти, даёт возможности бизнесу, а простой человек в это время беднеет. Приходят другие, жирок спускают у богатых, а бедным дают возможности. И так развивается мир. Но Чеснаков мне доказывает: нет, не будет больше такого. Сейчас "зелёные" круче, чем социал-демократы. Действительно ли эти критерии: отнять у богатых, поделиться с бедными, потом опять дать возможности бизнесу — перестали быть движущей силой прогресса?

— Всё равно человеческое бытие основывается на определённых базах, которые касаются каждого человека (безопасность и т. д.). То же самое по поводу классических социал-демократов и новой партии "зелёных". Это вопрос технологий. Как вы будете хоронить лейбористскую партию, которой сто с лишним лет? Она в каком только состоянии ни была. Или либерально-демократическую партию в Японии?

Движения и партии — это разные вещи. Любые политические силы конечны.