Загоню тебя я в тундру, Загоню в туберкулез

Загоню тебя я в тундру, загоню в туберкулез

Крайнему Северу России грозит вымирание.

До настоящего времени для северных регионов России не существует особой методологии изучения здоровья населения, выработанной на федеральном уровне. А между тем реальную картину можно получить, только зная и учитывая специфические особенности данной громадной территории, занимающей почти две трети пространства страны. Однако общероссийские программы по здравоохранению применяют к Крайнему Северу те же критерии, что и к любому другому, даже южному региону. И не отвечают даже элементарным потребностям северян.

Север России — это прежде всего суровый климат, районы, удаленные от “центров цивилизации” и собственных столиц, преобладание пришлого населения, не адаптированного к местным условиям физически. Все это дает совершенно иную структуру заболеваемости. В частности, по Магаданской области на первом месте стоят заболевания органов кровообращения, травматизм и несчастные случаи. На втором — кишечные инфекции и инфекции верхних дыхательных путей. А также алкоголизм, приводящий к тяжелейшим последствиям представителей коренного населения, не обладающих в этом плане относительным иммунитетом европейцев.

Как известно, здоровье жителей любого региона напрямую зависит от их благосостояния. И тут Север также значительно отличается от “материка”. Средний уровень зарплаты по существующим методикам определять бессмысленно: он не отражает реального положения дел. Сегодня поездка в отпуск для северянина обходится (только по затратам на авиабилеты) до пяти миллионов “старых” рублей, что равно одиннадцати ежемесячным пенсиям (средний их размер 460,8 тысячи рублей), двум зарплатам работников производственной или трем — бюджетной сферы. При том, что размер непогашенной задолженности по заработным платам нередко достигает от трех до девятимесячного содержания. Северянин тратит в пять раз больше жителя южного региона на покупку теплой одежды, в два — на питание в зимнее время, когда приток калорий становится суровой жизненной необходимостью.

Особо тяжкое положение — у северного пенсионера. Новый закон о пенсиях уравнял его в доходах с южным “коллегой”. А вот реальная картина. На учете в органах социальной защиты Магаданской области состоит около 45 тысяч пенсионеров. Из них работает только 15 тысяч. Рост цен на товары и услуги (прежде всего за счет резко растущих транспортных тарифов на доставку продовольствия и топлива воздушным и морскими путями, а также железнодорожными до места морских и воздушных портов отгрузки) опережает рост доходов населения на 24 пункта. Рост потребительских цен в прошлом году составил к уровню 1995-го 145 процентов. Реальные же доходы, которыми располагали северяне, снизились на 16. Величина прожиточного минимума на одного человека составляла в среднем за месяц 790 тысяч рублей, а сейчас уже вплотную подобралась к миллиону. 16 процентов трудоспособного населения области — безработные, треть из них — молодежь в возрасте от 16 до 30 лет.

Низкий жизненный уровень северян смело можно назвать одной из основных причин катастрофического роста так называемых социальных заболеваний. Вспышка туберкулеза, особенно на территории национального Северо-Эвенского района, где проживает основная часть коряков, эвенов и юкагиров (из них больны не менее восьмидесяти процентов), — на грани эпидемии.

Количество смертей в прошлом году превысило число рождений. Средняя продолжительность жизни северян составляет на 5—7 лет меньше среднероссийской, а у коренного населения малых народов Севера порой не превышает 35 лет!

Тяжелые жизненные условия дополняются напряженной экологической обстановкой. По предварительным данным, за прошлый год в воздушный бассейн региона было выброшено более 104 тысяч тонн вредных веществ, или примерно по 284 килограмма на каждого жителя,— вдвое больше, чем в среднем по стране.

Сегодняшняя ситуация заставляет обращаться к фактам истории системы здравоохранения области. Начало ее приходится на конец XIX века, когда на территории трех округов края работали три врача и восемь фельдшеров, последние в большинстве своем были неграмотны и должности получили “по наследству”.

Коряки и юкагиры, эвены и якуты год от года сокращались числом, а врачи объясняли это так: “камчадалы проявляют значительную чахлость, потому что половина их носит примесь русской бродячей крови, испорченной пьянством, разгулами и дурными болезнями”.

Точкой отсчета местного здравоохранения как системы можно принять 1928 год. Тогда в поселке Нагаево (ныне один из микрорайонов Магадана) при Эвенской культбазе была открыта больница на десять коек. В 1932 году был создан комбинат особого типа “Дальстрой”, известный массовому читателю по Гулагу и Севвостлагу.

В 1934 году в Магадане появились первая станция и “скорой помощи”, двухэтажная поликлиника, городская больница. Была построена витаминная фабрика в поселке Ягодное, где перерабатывали кедровый стланик — кладезь витаминов и микроэлементов для организмов северян. На начало 1940 года в области уже имелось 10 санаториев, 100 санитарных частей, 300 фельдшерских участков. В 1955 году была открыта Магаданская областная больница, а через год число больничных коек в области на каждые десять тысяч жителей равнялось 132 при 108 по Ленинграду и 106 по Москве.

Это уже была система здравоохранения. Хотя приведенные цифры столь же мало отражают ее суть, как и статистика современности. Потому что с самого начала образования “Дальстроя” услуги здравоохранения были резко дифференцированы, и в полной мере ими могли пользоваться только колонизаторы края: вольнонаемные работники и сотрудники другой громадной системы — НКВД, в чьем ведении находился весь край.

Сравнительно короткий период “социалистического хозяйствования” на территории региона не внес существенных изменений в структуру системы здравоохранения.

Сегодня смело можно говорить о том, что здравоохранение области возвращается к хорошо знакомому “колонизаторскому” типу. Еще больше заметно деление на тех, кто в состоянии получить современную медицинскую помощь, и тех, кому это недоступно из-за дороговизны и отсутствия федеральных программ по их финансированию. Государство теперь помочь всем не в силах, и вновь “помолодела” смертность, обострились социальные болезни.

Область предпринимает своими силами немало мер по сохранению здоровья северян. За счет средств “дырявого” бюджета поддерживаются на плаву больницы и поликлиники, изыскиваются возможности обеспечения лекарствами социально малозащищенных групп населения. Но существенно этим дело не улучшить. Речь, видимо, должна идти о коррекции государственной политики по отношению ко всем северным регионам. О необходимости особой политики в северном здравоохранении говорят и специалисты Комитета по делам Севера, депутаты Госдумы и члены Совета Федерации от северных регионов. Среди предложений — прямое целевое федеральное финансирование программ по оздоровлению населения Севера и особенно его коренных малых народов. Короче говоря, назрела острейшая необходимость в особой государственной программе здравоохранения по Северо-Востоку России. Совместными усилиями государственных и северных медиков она вполне осуществима. Разумеется, при понимании и поддержке со стороны правительства.

Петр ЛИСЕЦКИЙ.
Михаил ЧЕРСКИЙ.
Магадан.