Неугомонный Авдеев

Бывший военный летчик продолжает активно трудиться в свои 80 лет

Странно порой распоряжается жизнь людскими судьбами. Героическое и буднично-повседневное порой смешиваются в них столь тесно, что общаешься с человеком и не догадываешься, что биография его принадлежит истории.

Так получилось у меня с Иваном Степановичем Авдеевым, одним из старейших и наиболее уважаемых работников Московского городского предприятия “Мостеплоэнерго”. Бывая на МГП по журналистским делам, я, конечно, слышала о том, что инженер Авдеев - ветеран войны, но глядя на этого веселого, подтянутого и удивительно моложавого человека, в глазах которого то и дело пробегают озорные чертики, и не догадывалась, что все еще работающему ветерану уже… 81 год. И тем более не подозревала, что биография Ивана Степановича полна столь ярких и невероятных приключений, что при должной литературной обработке могла бы стать захватывающим бестселлером.

Как оказалось, лишь очень немногие, близкие Ивану Степановичу люди наслышаны о его боевой славе. В коллективе теплоэнергетиков о нем знают лишь то, что Авдеев - человек неугомонный, прекрасный специалист, напрочь вычеркнувший из своего лексикона слово “пенсия”. А жизнь этого удивительного человека складывалась так.

Родился Иван Степанович в далеком семнадцатом в селе Семено-Александровка Воронежской области. У ровесника революции и сейчас сохранился там крепкий родовой дом, где живет его старший брат - вот какой удивительной жизненной силой наделила судьба этих простых русских людей. В тридцатые годы юношей переехал в Воронеж, поступил там в фабрично-заводское училище и параллельно в аэроклуб. Время было такое. Головы молодым людям кружил простор неба, многим хотелось расправить крылья, стать авиаторами. Тем более, что молодая Советская Республика с огромным напряжением отстаивала свою независимость, а тут еще в Германии начал набирать силу фашизм. И страна востребовала в армию своих молодых сынов.

Пройдя строгий отбор, Иван Степанович поступил в Борисоглебскую высшую летную школу. Там курсантов обучали технике полетов на лучших в ту пору самолетах-истребителях: И-15 и И-16.

В тридцать девятом году молодой, с иголочки обмундированный лейтенант ВВС получил свое первое назначение в 34-й полк, базировавшийся тогда в Ташкенте. На вооружении в полку находились старые самолеты Р-5, потом поступили скоростные бомбардировщики СБ и пикирующие Пе-2. Новые типы самолетов потребовали новой напряженной учебы, участились ночные полеты. Вот тут и начались для Ивана Степановича первые приключения.

Однажды молодой летчик получил приказ опробовать в полете только что отремонтированный бомбардировщик Пе-2. Но то ли механик не заправил полностью баки, то ли что-то произошло с двигателями, но уже перед самой посадкой мотор заглох, машина начала терять управление и падать.

Летчик принял решение совершить аварийную посадку, благо на борту самолета никого, кроме него самого, не было. Но садиться было некуда: под крылом машины простирались окраины Ташкента, тянулись жилые дома. С огромным усилием Иван Степанович вел непослушную машину. Вот внизу мелькнуло свободное пространство. Последнее усилие, и боевой самолет коснулся земли. Последовал оглушительный треск, грохот рушащихся конструкций, и летчик потерял сознание. Очнулся он в госпитале в окружении боевых товарищей, которые совершенно не к месту вовсю потешались над незадачливым другом. Оказалось, что местом аварийной посадки судьба выбрала… городское кладбище, а последним препятствием, которое остановило машину и спасло ее от окончательного разрушения, а летчика от смерти, оказалось… каменное надгробие. Самое забавное, что по странной иронии судьбы на нем была начертано имя однофамильца летчика.

А еще был полет на боевое бомбометание. Молодого Ивана Степановича командировали на У-2 для наблюдения за учениями. Учения закончились, но маленький, верткий самолетик командира не желал подниматься в воздух, что-то не ладилось в движке, машине не хватало мощи. Пропеллер крутился, но самолет был способен лишь катиться по пустыне. Так Авдееву и пришлось поступить. Его машина где катилась, где слегка подскакивала в воздух и недолго планировала над землей. Так продолжалось до самой Амударьи. Потом - последнее усилие, разбег, перелет через бурную своенравную реку. А уж там пилота подобрали пастухи, которые и отбуксировали самолет на ближайший поселковый аэропорт. Потом был ремонт и возвращение в полк, где уже с ног сбились в поисках пропавшего командира.

В том же Ташкенте произошла самая драгоценная в жизни Ивана Степановича встреча. Молодой лейтенант возвращался из отпуска в свою часть и в поезде встретил будущую любовь на всю жизнь, свою единственную, своего ангела-хранителя — Серафиму Ивановну.

Вот как описывает их встречу сама Серафима Ивановна: “Поезд от Москвы до Ташкента добирался в те времена четверо суток. Я ехала в гости к сестре в Самарканд. Стою в проходе вагона, мимо проходит молодой военный — видный такой, симпатичный. Смотрю ему вслед, он оборачивается и тоже разглядывает меня. И так каждый раз, пробовал даже заговаривать со мной. За четверо суток мы и познакомиться успели, и даже адресами обменялись. А потом, уже в Самарканд, он прислал мне письмо, там такие слова были: “Я тебя, мою дорогую, на краю света найду. Все равно от меня не скроешься”. Так вот мы и нашли друг друга, и поженились уже в начале войны, в сентябре сорок первого”.

А в сорок втором боевую часть Ивана Степановича направили на фронт. Блокированный Ленинград встретил авиаполк ураганным огнем и первыми потерями. На подлете к городу в первый же день немцы сбили несколько наших бомбардировщиков. Но экипажу Авдеева благодаря опыту, умению и, наверное, боевому счастью удалось благополучно приземлиться на городском аэродроме. Начались фронтовые будни. И ежедневные потери боевых самолетов, дорогих боевых товарищей. Много чего случилось в то время. Вот что рассказывает Иван Степанович об одном из боевых эпизодов:

— Повадились немцы педантично бомбить Волхов. Ночью в один и тот же час прилетают, наносят удар и исчезают бесследно. А наши разведчики никак не могут отыскать аэродром базирования фашистов. И довольно так продолжалось. Я к то времени уже был заместителем командира разведывательной эскадрильи, еще с Ташкента в совершенстве владел техникой ночных полетов. Вот мне и поручили ответственное задание. Пошел в одиночку ночью, на поиск вражеского аэродрома.

Как обычно, ровно в час ночи, хоть часы сверяй, немцы подлетели к Волхову и начали старательно утюжить город. Безнаказанно отбомбившись, стервятники, ничего не подозревая, развернули машины и пошли на свой аэродром. А Авдеев, наблюдавший за бомбежкой и боем в воздухе, потихоньку пристроился на своей машине вслед уходящей колонне. И так добрался вместе с ней в полной темноте до вражеского аэродрома. Ничего не подозревающая аэродромная прислуга включила посадочные огни, самолеты приземлились, все успокоилось. Ну а остальное уже было делом техники. Пылающие силуэты разбросанных по всему полю разбитых самолетов свидетельствовали о том, что таинственный аэродром надолго прекратил участие в боевых операциях, а прифронтовой Волхов наконец-то получил долгожданную передышку.

За эту операцию Иван Степанович Авдеев был представлен к званию Героя Советсокого Союза.

Но, как это часто бывает в жизни, последующие события напрочь изменили его судьбу.

С очередного боевого задания экипаж разведывательного бомбардировщика под командой Ивана Степановича Авдеева не вернулся. Произошло это так. Идя боевым курсом на высоте шесть-семь километров, Пе-2 Авдеева был обнаружен истребителями фашистов и началась охота на “одинокого волка”. Один из “Фокке-вульфов” промахнулся и подставил свой корпус под пулеметы Пе-2. Короткая очередь — и вражеский самолет подбит. Но и “Петлякову”, и его экипажу досталось. После атаки ”Фокке-вульфов” горят оба двигателя, убит штурман, погиб стрелок-радист. В такой ситуации командир корабля принимает решение катапультироваться. Прыжок в неизвестное приводит к тому, что купол парашюта цепляется за консоль горящего самолета, и летчик с ужасом понимает, что падает вместе с пылающей машиной. Затем провал в памяти, дал себя знать разреженный воздух, и пробуждение на земле, в немецком плену.

Войну Иван Степанович Авдеев закончил в Австрии, в концентрационном лагере Маутхаузен.

…К счастью, после возвращения на Родину его не отправили в ГУЛАГ, как было со многими нашими боевыми офицерами, побывавшими в плену. Но о звезде Героя больше не вспоминали. К слову сказать, не жалеет о ней и сам Иван Степанович: что было, то быльем поросло, главное — жив остался, вернулся к любимой жене, к семье.

Но тут нагрянули другие проверки — медицинские. Авдеев рвался в небо, хотел работать в гражданской авиации, но приговор врачей был суров — тяжелая форма туберкулеза, которым, как оказалось, “наградил” Авдеева Маутхаузен. Не так, так по-другому, но все же поломал фронтовику жизнь немецкий плен.

Но и тут Авдеев не сдался. Просто удивительно, сколь мощный заряд жизненной силы, оптимизма, энергии оказался в этом человеке. С неба он спустился на землю и стал одним из скромных “добрых волшебников”, мастеров теплосетей, приносящих тепло в московские квартиры.

А выходила его жена Серафима Ивановна. Каких только лекарств она не перепробовала, к каким только лекарям не водила мужа. Но скорее всего основным лекарством в единоборстве с черной болезнью была она сама. Ее забота, ее любящее сердце заставили отступить болезнь и позволили спасти мужа и крепкую большую семью.

Серафима Ивановна и Иван Степанович вырастили и воспитали двух дочерей и сына. Есть кому передать и опыт, и богатство их по-прежнему молодых душ.

Иван Степанович Авдеев не похож на других ветеранов. Он не слишком любит встречаться с ними, судить да рядить о тяготах сегодняшней жизни. “Жизнь, — говорит он, — она и есть жизнь - трудная, но такая интересная! И жаловаться на нее не стоит”.

Разумеется, ему приходится не легче, чем другим пожилым людям. Изнуряющая болезнь, нехватка денег, проблемы... Да и легко ли продолжать работать в свои 81 год? Но, глядя на всегда улыбчивое лицо ветерана, чувствуешь, что жизнь, даже со всеми ее трудностями, доставляет ему только радость. Иван Степанович воспринимает ее как подарок судьбы.

Светлана ВИСЛЯЕВА.