Это конец американской исключительности

Почти сто лет назад завершилась Первая мировая война — конфликт, показавший во всей красе, каким на самом деле может быть человек. В то время рухнули древние могущественные монархии — Габсбурги, Романовы, Гогенцоллерны, Европа изменилась до неузнаваемости. Именно тогда впервые о себе заявила страна по ту сторону Атлантики, назвав себя лидером свободного мира. Это были Соединенные Штаты Америки, возглавляемые главным вдохновителем международного права начала XX века — президентом Вильсоном.

Продвинуть себя в качестве образца демократии позволила США послевоенная слабость Европы. Даже расчетливые британцы по уши завязли в американских кредитах. Что уж говорить о Франции, которой было попросту нечем возвращать военные долги из-за внутренней разрухи и гибели банковского гиганта того времени — Российской империи, в которой хранилища драгоценных металлов были дочиста вычищены либо большевиками, либо белогвардейцами.

Так США заставили ведущие страны с собой считаться. А политику изоляционизма, проводимую следующие двадцать лет, прервал новый конфликт: Вторая мировая война. Тогда Штаты возглавлял политик с идеями, похожими на вильсоновские, но с совсем другими методами. Франклин Рузвельт запустил на полную мощность военную промышленность страны, включил печатный станок и подсадил на доллар весь Старый Свет.

Теперь Соединенные Штаты могли диктовать свою волю всему западному миру, контролируя финансовую систему. Независимым был только Советский Союз. Вопреки планам старого президента, Гарри Трумэн, занявший его пост, легко поддался антисоветским взглядам Черчилля и, пойдя на конфронтацию с Москвой, превратил еще не сформированную систему мироустройства в биполярную.

Как раз со времен Гарри Трумэна Соединенные Штаты перестали быть лидерами так называемого свободного мира, они захотели стать мировым гегемоном. Разоренная и ослабленная двумя войнами Европа не мешала, а только с радостной покорностью приняла хозяина, вступившего в полные права. Однако на востоке наотрез отказались принимать такие правила игры.

Тогда США приняли новую стратегию достижения мирового господства: никакой свободы "врагам свободы". Для ее реализации были необходимы масштабные вливания средств в военную промышленность и дальнейшая милитаризация.

В итоге мир был разделен на два лагеря: капиталистический и социалистический. У представителей каждого были свои особые ценности и взгляды, но победителя определяли не они, а толщина кошелька. Именно в тот период началось формирование мифа об американской исключительности — системы особой исторической и социально-политической реальности, необходимой для оправдания военной и внешнеполитической доктрин США.

С окончанием холодной войны, когда исчез второй полюс силы, в мире пропал баланс, необходимый для поддержания порядка. Внешняя политика Соединенных Штатов превратилась в блатное "кто не с нами, тот под нами". А весь "свободный мир" молча аплодировал, за 50 лет впитав в себя теорию американской исключительности как единственную и непререкаемую истину.

Однако длился этот беспредел недолго. Спустя всего 25 лет однополярная система начала давать сбои. Сначала Китай начал молчаливо подминать под себя мировую экономику и скупать долговые бумаги Штатов, а затем Россия вновь заявила о своей самостоятельности, необходимости многополюсной системы мироустройства и пошла на конфронтацию с якобы непререкаемым авторитетом. Глобалисты во главе с Бараком Обамой решили ответить жестко, попытавшись задавить непокорных русских.

Но на деле оказалось, что так называемая страна-бензоколонка с разорванной в клочья экономикой вовсе не изолирована, не умирает от экономического упадка, и может любого, кто угрожает ее безопасности, упешно "замочить в сортире". Старушка Европа вдруг проснулась ото сна, когда любимое снотворное — экономическая стабильность — оказалось на исходе из-за бесполезных торговых санкций, наложенных на Россию под диктатом США.

Недавние выборы показали, что политикам-атлантистам с каждым годом все сложнее выигрывать плебисциты, а это значит, что люди перестают верить в политику евроинтеграции, мировой глобализации и прочих гуманных способов уничтожения национальной идентичности.

А саммит G20 в Гамбурге впервые продемонстрировал на таком уровне конфликт среди либеральных западных элит. Никто и никогда раньше не смел противиться воле американского президента, а сейчас именно он, подогреваемый внутриполитическим противостоянием, срывает соглашения по всем ключевым вопросам и вводит союзнические отношения с Европой и НАТО в крутое пике.

Очевидно, что страны бывшего капиталистического лагеря и прибавившиеся к ним в 90-е государства, отчаянно жаждавшие демократии, не поднимутся с колен словно по мановению волшебной палочки. Однако все признаки того, что в моду снова входит забота о своих национальных интересах и суверенитете, налицо. Миф об американской исключительности, основанный на фальсификациях истории и изуродованной системе ценностей, еще не рухнул, но уже не так силен.

Виктор ДЕНИСЕНКО