Опубликован полный текст обращения Сергея Гармаша к труппе

Один из популярнейших актеров театра "Современник" Сергей Гармаш объявил о своём уходе из труппы. Он работал в театре 36 лет.

Накануне своего увольнения артист отправил в общий чат труппы открытое письмо, в котором выразил недовольство новым руководством театра. Полный текст обращения актера опубликовал ректор ГИТИСа Григорий Заславский.

"Дорогие мои! Мне тяжело далось решение уйти из театра. Я прожил здесь счастливых 36 лет. Это мой дом, оставлять который для меня тяжело и больно.

Но, осознав и увидев то, куда направлен вектор развития театра, я понял, что должен это сделать. Вернее сказать, я пытался развернуть движение этого вектора. Пытался достучаться до властей в разных кабинетах. Считал это своим долгом по отношению к нашему общему делу, к памяти Галины Борисовны, к тому, к чему она нас призывала, говоря "не позвольте сделать из театра модное место". Делал это открыто, но услышан не был.

Эти полгода показали, сколь катастрофичным было решение о назначении Виктора Рыжакова. Катастрофичным для будущего театра. Оно было принято подковёрно еще при жизни Г. Б., подписано буквально на крышке гроба. Это сделали московские власти.

Видимо, чего-то боялись. Возможно, даже слухов о том, что я претендую на роль худрука. Говорю вам ответственно: это не так. Я видел будущее "Современника" в коллегии, как это было в течение двух лет после ухода Ефремова. Эта коллегия за три-пять лет точно нашла бы того, кто мог возглавить этот театр. И, по моему мнению, это должен быть молодой режиссер, 40-летний человек.

Но случилось то, что случилось. Новый худрук согласился с этим варварским назначением, не остановил его, не попросил приостановить хотя бы до 40 дней. Дальше мы прослушали клятвы в верности "Современнику", которые, как показали эти полгода, сильно разошлись с делом. Кабинет Волчек был разрушен мгновенно.

Выпущены "Диалоги", посвященные юбилею Победы, часть высказываний, прозвучавших внутри них, я иначе как кощунством, провокацией и даже преступлением назвать не могу. Потому что Победа и Великая Отечественная война есть факт истории, которым пронизана моя и не только моя жизнь, это мое кино, моя литература, на которой вырос, и моя память. Это является святым и неприкосновенным — вспомните, с чего начинался "Современник", с "Вечно живых".

Молодых артистов подтолкнул к этому худрук, а потом и отредактировал снятое. Их обнародовали от лица театра. А когда часть из вас возмутилась, вам просто закрыли рот, апеллируя к каким-то мнениям, внутри которых как аргумент были и суждения чиновников, осуществивших назначение. Нам всем еще сказали, дескать, кто бы что ни думал, я сделаю из этого спектакль.

Вы сами знаете, на сегодняшний день ситуация внутри труппы чудовищная. Налицо очевидный раскол, чего не было здесь никогда. И как выходить вместе на сцену и играть спектакль, представить сложно. И за этот раскол личную ответственность, с моей точки зрения, несет худрук.

Волчек пользовалась безусловным авторитетом в театре. И он был не искусственным, а заслуженным делом. Но она никогда не игнорировала мнение других людей, хоть бывало, что они высказывались и в резкой форме. Вы это знаете прекрасно. Сейчас на место авторитету пришел тоталитаризм: мнения могут быть разными, но правильное одно — мое. И это декларирует человек, еще ничего не сделавший в театре. Вернее, сделавший уже очень многое для его развала и уничтожения.

Идет расправа над людьми, прекрасными профессионалами, отдавших театру десятилетия жизни. А вместо уволенной Саши Толубеевой на работу принимается собственная дочь.

Впереди снятие успешных и конкурентоспособных спектаклей, тем самым артисты, занятые в них, лишаются заработка, а зрители — любимых спектаклей. А что взамен? Собственные спектакли, сделанные со студентами, жизнеспособность которых не проверена на зрителе. Ярчайший тому пример — убран из репертуара "Шагает солнце по бульварам" — спектакль, посвящённый памяти основателей театра. Вместо него студенческая "Оттепель".

В репертуар принимаются названия, даже не прошедшие обсуждение в труппе. Я не буду продолжать перечислять всю череду чудовищных и безнравственных, с моей точки зрения, поступков. Для себя я принял решение, что дальше принимать в этом участие не могу.

Выходить на сцену в своих спектаклях, играть их как ни в чем не бывало и при этом видеть, как рушится дом, уничтожается великое дело, выше моих сил. Я ухожу. Чувствуя ответственность перед зрителем, доиграю объявленные в сентябре спектакли, и ухожу. Не могу поступить иначе, потому что помню все, что сказал у гроба Волчек. И если не могу это подтвердить и осуществить, я ухожу.

Спасибо за счастье выходить вместе на сцену, за радость взаимного творчества, за тепло и понимание, которое получал от вас всегда. Ваш Гармаш", — сказано в обращении.