Дмитрий ЖУРАВЛЁВ – о том, есть ли смысл ехать в регионы за высокими зарплатами

Более половины россиян готовы переехать в другой регион ради высокой заработной платы, сообщает пресс-служба Роструда.

На портале "Работа в России" был проведен опрос, согласно которому больше половины респондентов (55%) сообщили, что мотивом для переезда на работу в другой регион может служить высокая заработная плата. Что еще мотивирует россиян? За трудоустройство по специальности высказались 10% опрошенных, за карьерный рост — 8,8%. Причем 62% респондентов сообщили, что после переезда рассчитывают получать от 50 до 100 тысяч рублей, 16 % — от 100 до 150 тысяч рублей.

Сейчас заработная плата большинства опрошенных (89%) составляет менее 50 тысяч рублей. Около 40% участников опроса отметили необходимость в "подъемных" — для обустройства и средствах на аренду жилья для принятия положительного решения о переезде.

"Правда.Ру" обратилась за комментарием к генеральному директору Института региональных проблем Дмитрию Журавлеву.

— В Федеральной службе по труду и занятости назвали основную мотивацию россиян при переезде в другой регион. На какую поддержку могут рассчитывать люди, переезжающие за лучшей долей в другой регион? Россияне действительно готовы полноценно переехать — или только планируют временно сменить место жительства в поисках работы?

— Люди в основном выражают готовность. И это связано не с тем, что они готовы ехать, а с тем, что они не очень верят в то, что найдут на месте нормальную работу. Это результат оценки социальных перспектив собственных регионов. Плохо это или хорошо — другой вопрос. Здесь та же проблема, которая стояла перед нами, когда мы занимались переселением соотечественников: идеологии у них похожи. Если мы организуем переселение — с гарантированным рабочим местом, то мы должны человека переселять очень быстро. Экономика у нас — частная, и никто, как в советское время, не обязан резервировать рабочие места вперед на триста лет. Если же мы переселяем человека очень быстро, то мы должны это делать без огромного количества бюрократических условностей. А значит, мы должны доверять ему, а он нам. Они готовы ехать — но готовы не просто под большую, а под гарантированную зарплату. А какой механизм гарантий? Вы документ с подписью и печатью выдадите — а им точно эту сумму будут платить? Вы можете показать им показатели по региону: за такую работу — столько. Но бумажку, где кто-то что-то гарантирует, вы им дать не можете, потому что экономика частная. Государство не может взять на себя такое обязательство.

— Возможно, госпрограмма повышения мобильности трудовых ресурсов нуждается в совершенствовании?

— Тут важен вопрос: возможно ли это совершенствование? Дело не в том, что программа в чем-то плоха. Мы, когда делали программу по переселению соотечественников, много чего не знали и ошибались. Но эта программа — уже после нас, есть наши ошибки, просто не все можно исправить. Подобные программы хорошо работают в двух случаях: при государственной экономике, и когда человеку нужно дать только работу. Все остальное — жилье, оплата переезда — можно компенсировать самому. Ведь зарплаты — столь велики, что "дайте мне работу, и все потери компенсируются". Вы должны определить эти компенсации, их размеры: одно дело Владивосток, другое — Воронеж. Раз вы начнете их определять, то сразу у вас будет бюрократический механизм: надо мерить, считать, выдавать эти компенсации. А если вы будете по полгода организовывать и согласовывать, сколько вы ему заплатите, как он поедет… Как следствие — за полгода место уйдет; если быстро, то вы будете платить компенсации под честное слово.

— Могли бы вы обозначить тенденцию — в плане мобильности трудовых ресурсов в нашей стране? Увеличилось или уменьшилось число тех, кто готов переехать в другой город или даже регион в поисках лучшей доли?

— Число растет. Я бы не сказал, что этот рост носит и качественный характер — просто в силу нашей бедности. Во многом мобильность растет потому, что люди теряют надежду найти работу на месте.

— А в регионах найти работу удается?

— Находят. Вопрос в том, что когда ты уже приехал, особенно с семьей, то люди становятся во многом заложниками ситуации. Они находят, но я не возьмусь судить, находят ли они то, что ищут. Это вопрос. Найти зарплату в 150 тысяч среднему гражданину в российской провинции — это очень непростая задача.

— А если говорить о регионах и городах со сложным климатическими условиями, но с высокими зарплатами?

— Там много денег — все знают. Есть, например, некоторые народы Северного Кавказа, которые фактически монополизировали некоторые сферы деятельности — я говорю про рабочих — в некоторых районах добычи нефти и газа. Так, шоферов нанимают в основном из Ингушетии. Регионы, где есть потребности в высоких зарплатах, занимаются организованной перевозкой трудовых ресурсов. Им нужны люди, и у них есть на это деньги.

— Сейчас нет достаточно эффективных механизмов, которые бы стимулировали приток трудовых ресурсов в дотационные регионы?

— Конечно, нет. Люди поедут только на высокую зарплату. А где высокая зарплата в регионах, где ее там взять?

— Возможно, государство могло бы как-то простимулировать этот процесс?

— Государство может стимулировать и должно. Но не забывайте, экономика — частная; даже государственные предприятия по форме являются акционерными компаниями. И в этом смысле частным хозяином компаний является государство. Мы можем доплачивать, это нужно делать, но это не может быть всеобъемлющим процессом. Государство не может на себя взять заботу о сохранении трудовых ресурсов в депрессивных регионах, потому что в этой схеме депрессивные регионы сразу получают преимущества перед развитыми. Но дело в том, что государство эффективно организационно- административным способом может работать только с государственной экономикой.

— Может ли государственно-частное партнерство как-то улучшить ситуацию в сфере мобильности трудовых ресурсов в России?

— Может, наверное. Я не очень уверен, что оно есть сейчас в нужных масштабах. Возможно, это выход — в том смысле, что надо стимулировать сами компании. Когда компания говорит: "Приезжайте к нам, мы будем платить 50 тысяч", — то многие вопросы, которые я поставил, снимаются. Вопрос о гарантиях исчезает сам собой. Другой вопрос, что пока государственно-частное партнерство в основном есть именно в тех регионах, куда люди и сами поедут; например, Ноябрьск, Ханты-Мансийск... Партнерство действует там, где деньги уже есть. Механизмы развития нужны там, где их нет. И они всегда есть там, где и без них все хорошо. Это объективная реальность, а не чья-то вина.