Москва хаотична, но ей это идет

Про московскую жизнь сложено уже столько легенд, что уже не знаешь, где правда, а где художественный вымысел. Pravda.Ru вместе с москвоведом Александром Васькиным решила разобраться в хитросплетениях истории Москвы. Сегодня пойдет речь об архитектуре старой и новой Москвы, спорах вокруг московских памятников и хаотичной застройке столицы.

- Уроженец Женевы Жан-Жак Руссо писал: "Французы не берегут и не чтят своих памятников; они горячо берутся за дело, но не могут его ни закончить, ни продолжить". Это европейский взгляд. А вот китайцы показывают домик Конфуция, где уже ничего не сохранилось от настоящего. У них в менталитете заложено другое, чем у европейцев, отношение к древности. Менталитет русского народа ближе к европейскому, китайскому или это нечто особенное?

 - Да, в общем нет никаких отличий. Руссо, раз уж вы вспомнили про него, я был в его музее. Музей этот тоже никакой не музей. Ему надо было прежде всего швейцарцев укорять. Стены одни и инсталляция. Так что это всем свойственно. Просто есть хорошая поговорка, что имеем не храним — потерявши плачем. Это всем свойственно.

Очень тяжело сохранять то, что было накоплено предыдущим поколением. Поскольку почему-то каждое следующее поколение считает, что оно создаст нечто новое. Так же было и в 1930-е годы, когда пытались сохранить Сухареву башню и Красные ворота. Многие архитекторы пытались под защиту взять памятники русской архитектуры. Им было сказано: "мы построим лучше". Прошло время, но лучше ли построили?

Но сейчас новая идет волна. Уже подвергается сомнению то, что было построено в недавние годы, в 1990-е. В этом нет ничего особенного. Люди приходят со своими запросами. Они хотят жить лучше и, видимо, доказать и себе и всем окружающим, что они лучше тех, кто жил до них.

Но вот судите сами. Например, в Кремле построили Дворец Съездов. Когда-то это провозглашалось чуть ли не как чудо строительной мысли. Но сейчас поднимается вопрос о том, чтобы снести его и все-таки восстановить то, что было на его месте. Вы представляете, сколько сил на это нужно будет потратить?! Еще больше, чем на сохранение тех памятников, которые стояли на месте Дворца Советов. Все древние монастыри, Чудов монастырь, например. Нам еще очень много предстоит сделать, чтобы исправить ошибки, допущенные прежними поколениями.

 - Тут много вкусовщины. Допустим кому-то нравится памятник Церетели, а кто-то говорит — это ужасно. И мы помним опять же французский пример, Ги де Мопассан возмущался Эйфелевой башней, а теперь она — символ Парижа. Нужно ли общественное голосование?

 - Очень сложный вопрос. В таких случаях обычно говорят, что время все должно расставить по своим местам. Вот мы Церетели вспомнили. Понимаете, тут такой нюансик есть, Церетели ставил свои скульптуры в то время, когда к нему была благосклонна власть предержащая. Сейчас он этого не делает. Но сейчас есть другие архитекторы, скульпторы. Скульпторы, которые пришли на его место и Москву заставили своими произведениями.

Я приведу характерный пример. В Брюсовом переулке есть памятник композитору Хачатуряну. Это, конечно, будет похлеще, чем Петр Великий Церетели. Это просто ужас, сидит некий на чемоданах…

 - Объем меньше.

 - Объем меньше, но впечатление очень мрачное, тяжелое впечатление. Сейчас новая дискуссия разгорелась о памятнике Владимиру Святому на Воробьевых горах. Есть те, кто одобряет это, есть те, кто высказывается против. Но согласитесь, что именно сейчас возведение этого памятника довольно актуально. Не правда ли? Учитывая международную обстановку, как говорится.

Да, действительно, это не очень хорошо, когда говорят об актуальности памятника или произведения искусства. На первом месте должны быть художественные качества. Вот у меня журналисты часто спрашивают, вы одобряете, вы за или против этого памятника. Я думаю, что дело ведь не в этом…

 - Вы уже видели проект памятника Владимиру Святому?

Видел отдельные части. Огромный, конечно, будет памятник. Тут в чем суть? Какой будет памятник, как и что скульптор сможет воплотить в этом произведении искусства.

 - А разве место не играет роли вообще?

 - Место довольно-таки интересное — Воробьевы горы. В свое время там хотели другой памятник поставить. Мухина Вера Игнатьевна настаивала, чтобы студентов Московского университета встречал ее легендарный памятник "Рабочий и колхозница". Но это ее предложение отклонили. Ведь этот памятник Мухиной строился для выставки в Париже. Вы посмотрите: столько лет прошло, памятник обрел новую жизнь и в наше время, казалось бы, когда порицались многие советские символы, а этот символ вот смотрите как-то заново заиграл.

Но вот с Владимиром, конечно, интересный вопрос. Тут важно уже на этапе подготовки к созданию этого монумента привлечь общественность. То есть нужно организовать слушания, нужно выставить все проекты, раз уж вы решили установить памятник. Организуйте, например, в Манеже, где так часто это бывало при советской власти — выставка проектов. Можно не сообщать фамилии авторов конкурса. Почему в Манеже, чтобы можно было сравнить. Сделать их не в натуральную величину, но чтобы можно было сравнить высоту, объем.

 - Была дискуссия, определились ли с размерами этого памятника?

 - Он огромен будет. Вот памятник Пушкину Опекушина. Почему он так дорог москвичам?

 - Когда он стоял сняв шляпу перед церковью, а не кланялся "Макдональдсу".

 - Да. Первоначально был проведен очень строгий отбор и никто не знал фамилии автора. Когда вскрыли конверты с победителями, то выяснилось, что два победивших проекта принадлежат одному скульптору — Опекушину.

Сейчас почему еще такая дискуссия в обществе разгорелась? Есть сомнения в адекватности выбора автора для этого памятника. Конечно, в каждом городе себя уважающем есть такой памятник, который видно издалека. Например, мы знаем статуя Свободы есть в Нью-Йорке, там она встречает приезжающих. Памятник "Родина-Мать" — символ Волгограда. В Киеве есть своя "Родина-Мать". Ее видно издалека и она производит впечатление. Они не знают, что сейчас с ней сделать, обратите внимание. Это тоже о многом говорит. Такие памятники не снесешь. Она и будет там стоять. Да попробуйте ее теперь демонтируйте.

У Москвы такого памятника нет. Я не знаю, нужен ли. Я думаю, что здесь большую роль играет все-таки составляющая политическая. Конечно, Святой Владимир…

 - Почти как "Родина-Мать".

 - Как "Родина-Мать", да. Вообще у нас есть такая традиция. В Москве в свое время был генерал-губернатором Долгоруков, его тоже Владимиром звали. Это было в XIX-м веке. 25 лет он был генерал-губернатором. Так его звали, представьте себе, "Владимир Красное Солнышко". Так что фигура Владимира — святого в данном случае, она играет в общем-то большую роль.

 - В голосовании за проект Опекушина принимали участие не только архитекторы, но и общественность?

 - Было жюри, но люди могли сравнить. Сформировалось общественное мнение и отношение общества к этому. Конечно, нельзя сравнивать нынешнюю ситуацию с той, тогда памятников было на перечет в Москве. Не больше десяти. Но, кстати, многие из них до нашего времени достояли. Иван Федоров, Гоголь, Минин и Пожарский, тот же Пушкин. Памятник доктору Гаазу поставили. Ну и царям несколько памятников.

 - У нас сейчас смотрите, как интересно: с одной стороны — монументальный Петр, а с другой стороны, карликовый Пушкин с Натальей Николаевной в церкви, где они венчались на Большой Никитской.

 - Да, тоже странно. Памятник какой-то, фонтан. Я не понимаю. Вообще там непонятно многое, как это все ставилось. Ну вот мы легко критикуем прежние времена. Недавние 1990-е годы. Ну ведь мы и сейчас какие-то ошибки совершаем. Важно извлечь уроки, чтобы не повторять ошибок предшественников, чтобы нас потом не критиковали и не спрашивали, куда вы смотрели.

 - Допустим, девять человек скажут "за", а один найдется и скажет: "а мне не нравится".

 - Наверное, мнение большинства играет роль. Конечно, в Москве очень много памятников. Я так подсчитал и получается, что в год чуть ли не в каждый квартал новый памятник появляется. Мы даже не знаем чего и где открылось. В свое время пытались подсчитать количество памятников и с трудом установили их точное число.

 - Москва - это не только памятники, но еще и архитектура. Архитектуру Москвы называют эклектичной. Как правило, чаще всего обычно славят северную столицу с ее прямыми улицами. Как вы считаете, какой должна стать Москва — должна сохранять свое лицо или быть новой?

 - Москва — космополитичный город. Здесь куча архитектурных стилей намешано. Петербург изначально правильно строился, Петр сам разлиновал. Этот город почему-то называют "Северной Венецией", хотя Венеция как раз не такой прямоугольный город, как Петербург.

Москва — совершенно другое. Все, что здесь не строят, все вроде бы тут к месту. Проходит время и уже говорят, ну как же, как же, ну нельзя сносить. Например, Дом художника на Крымском валу. Построен был в 1970-е годы. Какое-то несуразное здание. Там может быть и больница, и институт, и Третьяковская галерея, как сейчас. Когда его хотели снести, там планировалось построить какой-то огромный апельсин. Вдруг поднялись защитники. Оказывается и у этого здания есть свои защитники, хотя оно совершенно ничего выдающегося собой не представляет.

Читайте также: 

Москву основали скандинавы

Лукавые рейтинги портят провинциалов

Выживет ли культура за Садовым кольцом?