Каких чертей и почему бесит храм Святой Екатерины

В Екатеринбурге после скандальных событий провели сбор предложений о месте строительства храма Святой Екатерины. В опросе проголосовали более 9000 екатеринбуржцев. В год храмы города без учета богослужений посещает минимум 2 226 500 человек. Храм Святой Екатерины планировали восстановить еще более 20 лет назад. Уже тогда проводили опросы, несколько раз меняли место его размещения. РПЦ отказалась от места, где храм взорвали в 1930 году…

Но коллективный Запад — место тьмы, и доморощенных чертей продолжает корежить от самой возможности существования храма. В очередной раз на пустом месте собрался бешеный шабаш… Ведь иначе здесь будет Божья обитель.

Обо всем этом и многом другом главному редактору "Правды.Ру" Инне Новиковой рассказал настоятель Богоявленского кафедрального собора протоиерей отец Александр (Агейкин).

Читайте начало интервью:

Протесты в Екатеринбурге: повод — храм, цель — разрушение России

Священник: в Екатеринбург должна вернуться историческая справедливость

Отец Александр: у Екатеринбурга не должно быть сердце в пятках

Протестующим против храмов и Бога милее мерзость запустения

— Отец Александр, зачем вообще нужны храмы, что дает людям и всему обществу вера?

— Есть серьезная опасность от неких деструктивных сил, они активно используют для своих целей молодежь, в том числе в различных акциях протеста, беспорядках. Это давно известные технологии. Теперь они очень хорошо известны по киевскому Майдану, предшествующим ему и последующим событиям. А чтобы подбить людей на такие действия нужно, чтобы они были далеки от Бога.

Поэтому важно религиозное воспитание. Недавно в соборе Христа Спасителя святейший патриарх Кирилл совершал божественную литургию для детей. За этой литургией молились многие дети — воспитанники воскресных школ Москвы. Даже такой большой храм не смог всех их вместить…

— А на сколько человек он рассчитан?

— Комфортно — на пять тысяч. Если набить битком, то можно и до десяти тысяч человек вместить, но тогда человек уже даже не может поднять руку, для того чтобы перекреститься. И ведь этот храм не мог вместить всех желающих детей молиться за эту литургию, поэтому были делегированы только по десять человек от каждой московской воскресной школы.

За этим богослужением пел большой сводный детский хор в 400 голосов. Если бы пришли все дети, воспитывающиеся в воскресных школах города Москвы, храм Христа Спасителя всех их вместить не смог бы. А ведь туда приехали дети из различных регионов. Там были церковные детские хоры из Красноярска, Астрахани, Липецкой, Тверской и Московской областей.

Дети, у которых глаза горели, внимали каждому слову, которое произносил патриарх. Для них было счастье молиться. Их никто ведь силой не сгонял туда. Вот у нас был действительно настоящий отбор тех детских хоровых коллективов, которые хотели бы участвовать в этой литургии. Но мы должны были отобрать не больше 400 человек для этих хоров, а желающих было намного больше. Мы не можем говорить о падении религиозных чувств. Храмы не пусты.

— Все-таки храмов стало больше, люди рассредоточились, и в каждом храме теперь, наверное, стало посвободнее. А раньше практически все ехали в ваш Богоявленский собор.

— В Богоявленском соборе как раз и начинались эти детские литургии. Потом они перешли уже в храм Христа Спасителя, потому что наш собор давно не вмещает всех желающих. А теперь уже и храм Христа Спасителя не вмещает всех желающих.

Я думаю, что и в Екатеринбурге есть такая проблема, даже острее. Негде всем собраться, чтобы помолиться вместе, именно людям, объединенным верой во Христа.

Но просто человек верующий — он довольно спокойный, в какой-то мере даже индифферентный. И, как говорит пословица, "гром не грянет — мужик не перекрестится". Так вот, если все-таки нашу паству расшевелить и обидеть, то потом ее будет уже не остановить. И их будет несравнимо больше, чем этих протестующих.

— Вообще, "русские медленно запрягают, но быстро ездят".

— И гонения всегда закаляют Церковь. В годы гонений остаются только самые верные и самые лучшие. Это тоже такой духовный закон. Как в свое время Тертуллиан сказал, что кровь мучеников — это семя Церкви. Чем хуже Церкви, тем она крепче.

Поэтому здесь люди играют с огнем. Мы не должны допустить этих столкновений. Не дай Бог, люди не смогут сдержать своих эмоций, и все это выльется в какое-то уже открытое противостояние. Этого не должно произойти.

— Православная Церковь считает, что человек сам должен найти дорогу к храму. Но, может быть, правильнее было бы активнее проповедовать или, говоря по-современному, пропагандировать, помогать людям найти эту дорогу?

— Всегда и сейчас время выбора. Для каждого встают вопросы: с кем ты, за храм ли ты, или против веры и Церкви? Вспомним уже ставшую классикой фразу: "Если дорога не ведет к храму, зачем она нужна?…" Вот если есть парк или сквер, в котором нет храма, зачем нужен этот парк, что там делать, собачек выгуливать?…

Само собой, только лишь вид храма уже сдерживает человека от неблаговидных поступков. Но иногда даже это помогает! Бывает видишь пьяного человека, который себя непристойно ведет. Но когда он вдруг видит храм, он уже меняется. Он пытается собрать в себе силы и как-то попросить прощения.

Случается, что в храм приходит совершенно пьяный человек, но у него гораздо больше благоговения, чем у многих трезвых, и он все-таки с уважением относится к Церкви. Поэтому даже сам внешний вид храма является сдерживающим фактором.

У нас есть домовый храм Константина и Елены в Университете землеустройства. Любой студент, заходящий в университет, мимо храма не пройдет, потому что он находится в центральном фойе. И этот церковный портал дверей с иконой тоже действует как сдерживающий фактор. В этом холле гораздо спокойнее ведут себя студенты, чем в других коридорах университета.

Может быть, они еще не смогли сделать шаг, чтобы переступить церковный порог, но они себя сдерживают в присутствии иконы, в присутствии храмовой архитектуры. А если мы куда-то спрячем главный кафедральный храм Екатеринбурга — собор Святой Елены, задвинем его в какую-то резервацию, ничего сдерживающего для человека в сердце города не останется. И в сердце людей будет больше места для противоположных сил.