Стремиться к жизни, памятуя о смерти

"Я люблю тебя жизнь!", — пелось в популярной песне советских времен. Под этими словами могло бы подписаться подавляющее большинство современных людей. Впрочем, многие уточнили бы, что любят жизнь собственную, своих друзей и близких, просто "хороших людей" — а вот врагов и прочую "нечисть" с удовольствием бы "видали в гробу". Исключение могли бы составить разве что те, кому "жизнь не мила" — вплоть до желания и готовности ее насильственно прекратить. Но на таких общество смотрит в лучшем случае с жалостью (а врачи — с готовностью побыстрее госпитализировать в "кризисное" отделение психиатрической больницы) — а Церковь, как минимум, по расхожему мнению, с однозначным осуждением такого "непростительного греха".

Фото:

В то же время истинное отношение христианского вероучения к смерти достаточно неоднозначно. Недаром один нетрадиционно мыслящих богословов, религиозный философ начала XX века Василий Розанов жестко критиковал христианство, относя его к "религиям смерти" — в противопоставление "религиям жизни". Впрочем, одной из главных причин для отнесения к этой категории указанный автор считал отношение того или иного вероучения к — как бы помягче выразиться? — "максимальному удовлетворению сексуальности", воспроизводству населения и прочим вещам такого рода. Философа возмущали церковные рекомендации "воздержания" сразу после венчания, перед Причастием, в дни постов — и прочие нарушения "пансексуализма", как называл это мировоззрение современник, критик и верный друг Розанова, всемирно известный философ-экзистенционалист Николай Бердяев. По словам последнего, умер его друг в мире с Церковью, перед смертью прочувствовав всей душой радость Воскресения…

Впрочем, если отбросить "пансексуалисткую" критику, в двух словах тему "Церковь и смерть" не объяснишь. С одной стороны, последняя признается злом. Так, в Священном Писании прямо говорится, что "Бог смерти не создавал" — ее создал фактически сам человек в акте грехопадения и отпадения от Вечной Жизни с Богом. Ликующие строки Послания к Коринфянам апостола Павла также весьма однозначно высказываются об этом предмете.

"Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут… Ибо Ему надлежит царствовать, доколе низложит всех врагов под ноги Свои. Последний же враг истребится — смерть" (1 Кор. 15;22-26).

Церковь уделяет важнейшее внимание улучшению жизни и борьбе за нее. Молитвы и целые чинопоследования о здравии занимают значительную часть литургической практики. Ну а воспоминание чудес Христа и Его последователей по исцелению больных и даже воскрешению мертвых особенно впечатляют внимающих Священному Писанию и Житиям.

В тоже время в церковной практике можно заметить и другую тенденцию, исходящую из того, что после Славного Воскресения Христова конец земного бытия перестал быть печальным входом в загробную тьму, как это было до сего знаменательного момента. Теперь смерть — всего лишь изменение способа существования человеческой личности, ее временного разрешение от тела до Всеобщего Воскресения.

Читайте также: Что есть Бог — "нечто" или Личность?

Собственно, в этом и заключается коренная разница между верующими и неверующими людьми. В Послании апостола Павла к Евреям есть любопытная фраза: "А как дети причастны плоти и крови, то и Христос также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола, и избавить тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству" (Евр. 2:14-15). Многие святые отцы и современные богословы объясняют эти слова так: "Мы грешим, потому что боимся смерти".

Действительно, если хорошо подумать, причинами многих нарушений заповедей Божьих является именно страх смерти, пусть даже и подсознательно-иррациональный. Например, любящие поесть люди набивают свой желудок, доводя себя до ожирения, и думают, что виной тому — лишь их хороший аппетит. Но аппетит здесь — всего лишь псевдозащитная реакция организма на подсознательную мысль: "А вдруг завтра голод? Лучше наесться впрок, пока можно, иначе можно умереть".

Ненасытный половой инстинкт, ведущий к беспорядочной половой жизни, блуду, прелюбодеянию и прочим сходным грехам имеет в основе ту же боязнь: "А вдруг я умру и не успею оставить потомков? Лучше поспешить — и попытаться наделать их побольше, начхав на нравственность".

Читайте также: Христианство и война: мир или меч?

И даже отказ "подставить другую щеку", обычно считающийся признаком храбрости, на самом деле может быть вызван подсознательной трусостью: "Если я не отвечу ударом на удар, меня могут убить, посчитав беззащитным, да и просто вытеснить на обочину жизни, что приведет к тому же. Нет, лучше уж я отомщу обидчику посильнее".

Да, христианство тоже говорит о необходимости"памятисмертной".Только правильное выполнение этой рекомендации приводит верующих к последствиям, противоположным вышеописанным примерам. Ведь для верующего смерть — это переход в Вечную Жизнь, новое рождение для нее. Поэтому, за исключением памяти Рождества Иисуса Христа, Божьей Матери и пророка Иоанна Предтечи, все остальные церковные праздники — это дни смерти тех или иных святых. А еще живущим лучше совершить этот переход в состоянии максимального соответствия Божьей любви, а не законам социального дарвинизма падшего мира.

Поэтому по-настоящему верующий если и должен чего-то бояться, то не самой смерти, а своей неготовности в Жизнь Вечную. Впрочем, последние опасения зачастую объективно преувеличены: Господь по своей милости забирает душу человека в момент наивысшей к этому готовности. Что, правда, увы, все же не исключает готовности недостаточной — которую Церковь и близкие покойного стараются компенсировать своими молитвами.

В целом же смерть нередко представляется верующим не просто необходимым этапом, но даже и желанным исходом. Характерны слова апостола Павла в послании к Филиппийцам. "При уверенности и надежде моей, что я ни в чем посрамлен не буду, но при всяком дерзновении, и ныне, как и всегда, возвеличится Христос в теле моем, жизнью ли то, или смертью. Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение. Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю, что избрать. Влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас. И я верно знаю, что останусь и пребуду со всеми вами для вашего успеха и радости в вере" (Флп.1:19-24).

В этой фразе, пожалуй, содержится квинтэссенция христианской свободы в отношении к смерти. Можно стремиться к жизни со Христом, показывая этим, помимо прочего, твердую веру в то, что за гробом человека ждут не могильные черви, а гораздо лучшее, чем исполненное скорбей, земное бытие. А можно оставаться, пока Бог даст, и в земном теле — в первую очередь для помощи ближним. И проявлять тем самым любовь не только к ним, но и к Богу — который, как следует из 25-й главы Евангелия от Матфея, "пребывает в малых сих", страдающих, нуждающихся, скорбящих.

Единственное, что не показано христианину, так это явное самоубийство, дерзкое самочиние в насильственном прекращении своей жизни. Ведь на каждом Богослужении на Великой Ектении произносятся такие слова: "Христианския кончины живота нашего, безболезнены, непостыдны, мирны, и добраго ответа на Страшном Судищи Христове, просим". Другое дело, что у многих даже регулярно посещающих храмы эта фраза в одно ухо влетает, а в другое вылетает. Но ведь никто не мешает (и тем более, не запрещает) слушать и самому произносить эту молитву всерьез.

А уж Бог сам решит, готовы ли вы к встрече с Ним, и при сильном желании со стороны человека может эту встречу даже ускорить. Ведь, увы, сочетание житейских скорбей и отсутствия тех, которым нужна ваша любовь, действительно могут сделать земную жизнь невыносимой. Недаром даже святой праведный Иов, когда Сатана по попущению Божьему после всех бедствий поразил его тело проказой, проклял день своего рождения. При этом, правда, продолжая благословлять Бога — и верить в его благость и силу.

Впрочем, в Житийной литературе описано немало примеров, которые формально похожи на суицид, но тем не менее, не только не помешали — но, наоборот, стали причиной мученического венца многих святых. Например, когда император Траян построил в центре Рима несколько больших печей, велел их разжечь и издевательски предложил местным христианам не утруждать полицию поисками, а самим бросаться в огонь. И множество верующих в Христа, в том числе дочь Траяна Дросида, решительно подтвердили искренность своей веры, приняв мученический венец. Немало в Житиях примеров того, как христианские девушки, чтобы избежать поругания, либо сами прерывали свою жизнь — либо провоцировали врагов убить себя — что тоже лишь способствовало их причислению к сонму мучеников.

В заключение разговора на столь щекотливую тему необходимо уточнить: всеми вышеописанными "правами и обязанностями" в отношении к смерти обладает каждая личность! В том смысле, что каждый человек вправе решать за себя. Конечно, он имеет право молиться о продлении жизни близкого любимого человека, даже если тот сам просит скорой смерти — скажем, находясь в глубокой немощи или тяжелой болезни. Но вот решать, что "смерть будет лучшим выходом" для кого-то из окружающих с тем, чтобы эту смерть ускорить — это уже не христианская свобода, а изуверское убийство.

В заключение пожелаем всем нашим читателям многая лета — в счастье и Божьей Любви!

Читайте самое интересное в рубрике "Религия"