Как государство борется за оживление бизнеса

Как отразились санкции на инвестиционной политике России? Начал ли оживать бизнес, или кризис по-прежнему находится в активной фазе? Что сделано для скорейшего преодоления дна кризиса со стороны государства? Об этом в эфире Pravda.Ru рассказал председатель комитета по инвестиционной политике Торгово-промышленной палаты России Антон Данилов-Данильян.

Фото: Председатель комитета по инвестиционной политике ТПП РФ Антон Данилов-Данильян

— Антон Викторович, недавно писали о том, что влиятельное агентство Bloomberg признало Россию самой привлекательной инвестиционной экономикой из экономик стран БРИКС. В то же время в российских СМИ говорят про падение потребительского спроса, про то, что промышленный рост по итогам полугодия совсем небольшой, то есть кризис у нас в достаточно активной стадии. В этой связи я хотела спросить, это признание агентства Bloomberg - это свидетельство российского подъема или проседания остальных экономик?

— Вы знаете, это и ни то, и ни другое. Скорее, это признание гигантского потенциала, поскольку за последние годы был очень большой отток капитала из российской экономики, но и сырьевой потенциал, и возможности высокотехнологичной продукции в России не исчерпаны, и, более того, они никуда не делись. Они могут только наращиваться, особенно с учетом политики импортозамещения и некоторых других действий, которые российское государство последний месяц активно стало проводить. Поэтому если мы посмотрим на рейтинговые агентства, то там по-прежнему перспектива российской экономики — с негативным прогнозом. Но именно в краткосрочном плане, потому что рейтинговые агентства боятся смотреть вдаль, им нужно показывать свою эффективность как прогнозистов в ближайшей краткосрочной перспективе. И сами мы даем отрицательные оценки экономического роста, и Международный валютный фонд со Всемирным банком — все, в общем, склоняются к мысли, что Россия в ближайшие месяцы еще не перейдет в режим устойчивого экономического роста в целом, роста ВВП. Это означает, что агентство Bloomberg, скорее, дает общую рекомендацию на будущее, чуть более стратегический взгляд.

— А почему вдруг такое исключение из обычного поведения агентств и почему именно в этот момент?

— А потому, что агентство Bloomberg — это не рейтинговое агентство, это аналитическое агентство. Оно смотрит дальше, смотрит чуть более стратегически и видит, что российская экономика, с точки зрения ее оценки фондовым рынком, различными инвесторами, слишком сжалась. Хотя по факту ничего не изменилось, физически производятся те же объемы продукции, но просто в долларовом выражении меньше, из-за девальвации рубля. И масса таких обстоятельств, на которые они внимание очень серьезно обращают.

А что касается нашего реального потенциала — да, у нас сокращается потребительский спрос, да, падают денежные доходы населения, но, опять же, это временное следствие. И если мы посмотрим, началось это где-то в ноябре-декабре прошлого года, и нам осталось совсем немножко ждать до точки, когда база сравнения изменится. Мы сейчас сравниваем себя с более-менее приличными месяцами 2014 года и, уж тем более, 2013-го. А начиная с ноября-декабря мы будем сравнивать себя уже с низким периодом, с дном. И у нас, вы увидите, будут сразу такие положительные эффекты. Bloomberg это совершенно очевидно видит и поэтому дает хороший прогноз инвестирования.

— То есть, старт с низкой базы для инвестора всегда привлекательный?

— Да, за это время пока накопились сокращения денежных доходов, потому что индексаций было мало. Что касается государственных служащих, то там вообще на десять процентов уменьшился доход. Очень многие коммерческие предприятия также или сокращали персонал, или не увеличивали, не индексировали ему заработную плату. А при этом инфляция происходила, поэтому и располагаемые доходы в целом сокращались.

Но к концу года у нас по инфляции возникнет обратная история. Если мы сравнивали с ценами до девальвации, это было одно, но потом-то уже будем сравнивать с тем, что произошло после. Инфляция будет меньше, гораздо меньше. А зарплаты, скорее всего, пойдут вверх, потому что вместе с общим выправлениям тренда экономики на рост, постепенный, не быстрый, начнется снова конкуренция за высокую производительную силу, за квалифицированных инженеров, специалистов самого разного профиля, и начнут повышать зарплаты, вполне естественно.

Вот если цена на нефть вдруг резко начнет расти, а я очень надеюсь, что этого не будет, то у нашего правительства, возникнет соблазн постепенно свернуть те меры помощи реальному сектору, которые, кстати, во всем мире используются, многие другие действия, связанные с государственным институтом развития, свернуть, потому что и так все хорошо, и так доходы пошли.

— По итогам первого полугодия нынешнего года был зафиксирован очень не большой, но все-таки промышленный рост. Это признак чего-то хорошего или это тот самый мизерный рост, обусловленный экспортными отраслями, то есть ТЭКом и металлургией? И, в принципе, меняется ли, оптимизируется ли как-то структура нашей промышленности в соответствии с объявленным импортозамещением?

— Если мы от правды жизни отталкиваемся, то импортозамещение идет. Более того, оно-то вообще идет естественным образом, стихийно, все последние 20-25 лет. Просто в тех отраслях это происходит, где реальная экономическая возможность такая имеется. И сельское хозяйство, конечно, и переработка сельскохозяйственной продукции — это самые яркие тому примеры. Мы сейчас практически не зависим от мяса птицы. Раньше, помните, какие баталии были вокруг "ножек Буша"? Теперь про это даже не вспоминают. Наши птицефабрики научились все это делать. Пиво, безалкогольная продукция, даже западные бренды, практически самые известные, - все у нас уже делаются. Какую, на самом деле, кроме крупного рогатого скота, подотрасль сельского хозяйства ни возьми — практически всюду у нас уже в значительной степени импортозависимости такой жуткой нет.

— Пищевая промышленность ведь в принципе не вчера стала показывать прирост. Но, тем не менее, когда началась история с санкциями, антисанкциями, тогда и заговорили об импортозамещении. Кроме птицы и т.д., у нас еще есть вроде бы в стране, что замещать.

— Что такое "заговорили"? Это означает, что стихийного импортозамещения уже недостаточно. Есть рисковые зоны, которые нужно явно совершенно закрыть. И вот тут началась вторая фаза. Параллельно со стихийным импортозамещением, которое продолжается, началось ручное импортозамещение. Государство озаботилось процессом нашей зависимости, и в первую очередь, естественно, оно отталкивается от оборонных отраслей. Потому, что именно там самые большие риски. Потому, что недопоставки каких-то деталей, комплектующих, моторов, материалов, элементов, различных компонентов электроники и т.д. могут привести к самым плачевным последствиям.

И чаще всего, это же не только человеческий фактор, но и плохая электронная компонентная база или еще что-то. Поэтому вся вторая половина 2014 года проходила под знаком активного ручного импортозамещения в оборонных отраслях промышленности. В первую очередь по линии Украины и тех стран, которые присоединились к санкциям. Вот их продукция в этой части должна быть замещена. Нашли кое-что на Востоке, но большую часть нашли у себя или, по крайней мере, определили, кто что будет делать.

Но и в гражданских отраслях начиная с этого года очень активно начался процесс уже и не стихийного, и не ручного, а того симбиоза, который как раз очень важен и полезен. Во-первых, в полной мере заработало Агентство кредитных гарантий, которое сейчас переименовано на основе указа президента и закона, только что вышедшего, №156, в Федеральную корпорацию развития малого и среднего предпринимательства. В настоящий момент я в Агентстве кредитных гарантий являюсь председателем совета директоров, поэтому говорю совершенно ответственно: за первое полугодие этого года и в конце прошлого года агентство выдало почти 1600 гарантий конкретным предприятиям из промышленности, сельского хозяйства, транспортной отрасли и т.д.

— На конкурсной основе?

— Это не конкурсы, это отбор, который осуществляется следующим образом: банки, получив соответствующие заявки от потенциальных заемщиков, конкретных производителей, малых и средних предпринимателей, видят, что многие из них проекты хорошие, но не хватает залоговой массы, нет у предпринимателей или того или иного предприятия достаточного обеспечения. Так вот, Агентство кредитных гарантий предоставляет до 50 процентов залога в виде своих гарантий.

— То есть, по рекомендации банка бизнесмен, малый или средний, обращается в агентство?

— Не в автоматическом режиме, кое-какие заявки отсеиваются или соответствующие отрасли вызывают какие-то подозрения, спрос там вызывает подозрения. Но большая часть заявок, больше половины, принимаются к исполнению, и уже выдано такое большое количество, и еще на восемь миллиардов в рублях готово. Всего потенциал деятельности этого государственного института развития — около 250 миллиардов рублей, при капитале в 50 миллиардов рублей. Они могут выдать гарантий примерно на 250 миллиардов. Больше уже все, уже не надо, это уже рискованно.

Дальше, в течение многих-многих лет функционировал с очень маленьким капиталом в четыре миллиарда рублей фонд, который называется Российский фонд технологического развития. Сначала эти средства он даже получил не из бюджета, он получил их от предприятий, в виде добровольно-принудительных отчислений. И, в результате, активно финансировал разные проекты добанковской стадии.

Так вот, вместе с принятием закона о промышленной политике, который был принят 31 декабря прошлого года, но вступил в действие 1 июля текущего года, было предусмотрено создания Фонда развития промышленности. И пришли к выводу, что вместо того, чтобы создавать что-то новое, лучше взять старый фонд, РФТР, Российский фонд технологического развития, и на его базе, добавив туда капитала на 20 миллиардов рублей, запустить процесс активной выдачи займов самым разным компаниям, которым банки эти займы не дают, но не по причине залога или еще чего-то, а потому, что это какие-то новые отрасли, с инновационными компонентами.

— Когда с чиновником разговариваешь или с экспертом подкованным, таким как вы, узнаешь, что институтов много, они работают, там коррупции нет. Но когда разговариваешь с бизнесменом — одна и та же песня: кредиты дороги, везде чиновники берут взятки и т.д. Почему эти звенья не состыкуются?

— Во-первых, нельзя сказать, что коррупции нет. Я подчеркиваю, ее нет в первую очередь там, где есть общественный контроль, — это очень важный момент. Есть два таких главных фактора — есть группа предпринимателей, которые просто не доверяют государству, по определению. Замучают отчетностью, проверками потом, что-то нецелевое сделаешь — потом греха не оберешься, и вообще посадить могут. Поэтому лучше вообще с государством не связываться, работать самим, терпеть эти высокие ставки по кредитам, которые предоставляют частные коммерческие банки, как-нибудь справимся.

Вторая группа предприятий интересуется всякими формами государственной поддержки. Но очень часто или плохо составляют проекты, у них нет соответствующей квалификации, или составляют проекты, но реально не понимают, куда именно с каким проектом обратиться. Потому что институтов много и они специализированные. Совместные продукты у них только-только появляются — например, гарантия, которую предоставляет Агентство кредитных гарантий одновременно с займом Фонда развития промышленности.

Поэтому АСИ, Агентство стратегических инициатив, в свое время сделало очень важную работу. Они подготовили специальный навигатор у себя на сайте — формы государственной поддержки. Надо заполнить всего чуть-чуть, и после этого раскрывается страничка со всеми формами государственной поддержки, которую ты можешь получить, находясь в этом регионе, в этой отрасли, с таким-то объемом выручки, с таким-то количеством работников.

— Помните, весной был госсовет по малому и среднему бизнесу и были выдвинуты инициативы на самом высоком уровне о предоставлении малому и среднему бизнесу, в определенных случаях, эксклюзивного преимущественного права на участие в госзаказах? И помните, какую это вызвало дискуссию и неприятие со стороны тех, кто эти госзакупки анонсирует? Они сказали, что это будет неудобно, будут новые злоупотребления со стороны малого и среднего бизнеса и т.д. То есть, сложно достаточно еще эту стену пробивать?

— Вы знаете, с злоупотреблением надо бороться путем реализации других разделов законодательства. Не надо рассказывать о том, что этого не может быть, потому что все заранее коррумпированы и т.д. Это называется "презумпция виновности". Давайте мы запустим соответствующие процессы и будем бороться с конкретными проявлениями или коррупции, или каких-то недобросовестных действий в рамках тендерных процедур. Давайте мы будем стремиться к большей открытости в рамках электронных торговых площадок для того, чтобы был максимально независим сам процесс принятия решений, кого именно отбирать. И, опять же, там тоже должен быть общественный контроль.

Минэкономразвития создало экспертный совет, который с трудом, но все-таки иногда работает, корректирует соответствующие поправки в наше законодательство по контрактным отношениям, собирает сведения из регионов о том, как проходят те или иные конкурентные торги, что там происходит, где могут быть нарушения, что надо подправить. Но нарушения бывают двух типов — прямое в лоб нарушение, а бывает использование лакун в соответствующем законодательстве.

— Когда, по вашим прогнозам, эти все инструменты, о которых вы рассказали, и вступивший в силу закон о промполитике дадут уже достаточно массовый эффект?

— Вы знаете, это будет медленно. Нельзя ждать, что вдруг, бах, и мы выросли на десять процентов. Нет, такого не будет. Очень многие эти меры, скорее, демпфируют более глубокий спад, который был бы, если бы мы не вводили эти меры, эти институты, субсидирование процентных ставок и много-много чего другого. А когда спад закончится, дно мы пройдем, тут это кумулятивно начнет друг на друга влиять. Потому что многие из получающих государственную поддержку предприятий концентрируются уже на определенных территориях. В будущем такие кластеры будут возникать, когда друг дружку они поддерживают и генерируют спрос.

— Вы имеете в виду индустриальные парки и свободные экономические зоны?

— Да. Они постепенно будут превращаться в кластеры. А кластеры — это когда есть некоторая группа ключевой продукции, и вокруг этой группы производителей концентрируются те, кто поставляют для них и сырье, и компоненты, и т.д. А с другой стороны, те, кто покупает эту продукцию и, в свою очередь, тоже что-то из нее уже производит, и вот они друг друга поддерживают с точки зрения спроса. Соответственно, подключение любого другого звена для банка, который дает кредит, оказывается гораздо более уверенным, менее рискованным, потому что вот он — сбыт и конкретный спрос. И чем больше будет рождаться таких предприятий, в первое время с помощью даже государственной поддержки, тем увереннее потом все это начнет кумулятивно расти.

Читайте также:

Евгений Федоров: "Наша элита нас предала"

Доллар — пирамида Хеопса или пирамида Мавроди?

Хочешь остаться на плаву? Бери золото

Сельское хозяйство выживает вопреки всему

Банкиры в посевную не верят

Интервью к публикации подготовила Мария Сныткова

Беседовала