Бедность - не порок? Как сказать...

Почему мы такие бедные? Этот вопрос в России сегодня не менее популярен, чем традиционные вопросы: кто виноват? что делать?
Наш обозреватель попросила кандидата экономических наук, доцента СГЭА, члена-корреспондента Международной академии науки и практики организации производства Наталью Кузьмину поразмышлять надо всеми тремя вопросами сразу.

- Недавно социологи предложили рабочим промышленных предприятий России и Европы оценить в процентах свою производственную отдачу. Европейцы посчитали, что выкладываются процентов на 20. Наши люди сочли, что вкалывают на 70-80. При этом директора российских предприятий уверяли, что если прямо сейчас сократить численность рабочих вдвое, объем выпускаемой продукции не уменьшится.

Но проблема наша не только в том, что мы как-то не так трудимся. Выясняется, что работа как способ существования не является для нас ценностью.

Тем же самым респондентам задавали другой вопрос — если бы у вас была возможность иметь какие-то деньги, не работая, вы бы работали, для того чтобы зарабатывать деньги? Абсолютное большинство европейцев отвечали — да, безусловно. Наше большинство отвечало с точностью до наоборот.

- А к чему, в самом деле, выпрыгивать из штанов ради зажаренных в сметане карасей, если можно обойтись корочкой хлеба?

- Человеку, чтобы существовать, действительно надо немного. Но есть закон роста потребностей: чем больше я имею, тем большего хочу. Это один из основополагающих законов развития цивилизации, и чем активнее и шире он работает, тем цивилизация более развита.

- А мы одни такие... аскеты?

- Японцы, как ни странно звучит, очень на нас в этом смысле похожи. Экономически успешной Япония стала после Второй мировой войны. Исключительно благодаря эффективному кадровому менеджменту, в частности отлаженной системе мотиваций.

Существует масса инструментов, с помощью которых человека можно подвигнуть к интенсивному и качественному труду, и один из них — мотивация. Она бывает позитивной, предполагающей доплаты, бонусы, льготы, и негативной, работающей через депремирование, штрафы, уменьшение коэффициента трудового участия. Японские менеджеры поначалу использовали как раз вторую. Начали штрафовать: за невыходы, прогулы, невыполнение суточных заданий — рабочие в знак протеста стали увольняться. Сегодня крупные японские фирмы, наоборот, дают огромное количество премий, дополнительных выплат, пособий и их сотрудники держатся за свои места изо всех сил, создавая японцам имидж трудоголиков.

Это позволяет корпорациям Японии функционировать сегодня на условиях пожизненного найма.

- Что значит — пожизненный найм?

- Это значит, что и на пенсии человек остается членом корпорации и пользуется ее льготами. Если, конечно, он на пенсию уходит именно из этой корпорации.

- А не является отсутствие у нас желания работать, чтоб зарабатывать деньги, психологическим пережитком советской экономики, в условиях которой и те, кто вкалывал ударно, и те, кто время на работе убивал, получали примерно одинаково — то есть не получали по большому счету ничего.

- На советском заводе люди получали очень по-разному. Зарплата рабочего превышала зарплату итээровца в полтора-два раза минимум. Но это была чистой воды идеология. Таким образом самоутверждался человек, провозглашенный гегемоном. Экономических причин платить этим людям их деньги не было. План, который можно выполнить за три-четыре дня, — это не план. Выработка, заниженная в три-четыре раза, это возмутительно. А качество! У нас были предприятия, где норма годной продукции колебалась от двух до пяти процентов.

Короче, собес и погибель научно-технической мысли.

- Научно-техническая мысль у нас существовала.

- Вопреки?

- Отдельно. НИИ плюс опытно-конструкторские лаборатории, выдающие один-единственный опытный образец, часто прекрасный. Но эти образцы, они ж никуда дальше не шли.

- Это отчего же?

- Знаете, что бы сделали с экономистом по труду, предложи он повысить нормы в два раза? Разорвали бы на куски. И во главе рвущих, знаете кто бы стоял? Профсоюз.

- Научная мысль была, сырье было... Грамотного менеджмента не было?

- Грамотный менеджмент появляется только тогда, когда общая ситуация достаточно пластична. В ситуации, когда все закоснело, он просто не сумеет себя проявить. Именно такая — пластичная — сложилась в Америке после Великой депрессии. В Европе и Японии после Второй мировой. В ситуации развала Союза и начала экономических реформ неизбежностью стало появление грамотного менеджмента и у нас — в рамках прежних управленческих технологий мы не сделали бы ни шагу. В итоге у нас уже сложилась пусть небольшая, но генерация современных менеджеров.

- Таких же, как в США?

- По части менеджмента США и пионер, и лидер. Но менеджмент, как выяснилось, национален. Американский управленческий стандарт потерпел фиаско в Японии. Не прижился в Германии, Великобритании. И в этих странах создан свой менеджмент персонала. Не получается по-американски ставить дело и у нас. Но это не значит, что у нас нельзя поставить дело в принципе. Наши вертикально интегрированные корпорации, которыми я в основном занимаюсь, это, в первую очередь, эффективный менеджмент. В том числе кадровый. Иллюстрацией к этим моим словам может служить ЮКОС.

- На каких мотивационных механизмах все строится — позитивных или негативных?

- В 2002-м году ЮКОСом впервые в России был применен так называемый способ капитализации. Суть его в том, что отличившимся по итогам года работникам не выдают, как это у нас практикуется, акции, а закрепляют за ними доходы, которые на эти акции поступают. В результате и уровень капитализации компании не падает, и растет благосостояние ее передовиков.

Очень во многих крупных фирмах сейчас — не только в ЮКОСе — формируют зарплату из двух частей. Той, которую работник получает в любом случае, и той, что зависит от интенсивности и качества его труда.

И вот эта вторая часть может быть очень большой. Гораздо большей, чем первая.

- Прямо как у журналистов — оклад и гонорар.

- А вы знаете, что ваши американские коллеги вообще предпочитают работать вне штата — фри ланс (свободный поиск. — Ред.) — и именно потому, что это более выгодно. В штате, конечно, деньги регулярные, но на порядки меньше тех, которые можно заработать на тех же расследованиях.

- Мы живем в этом смысле в совсем другом измерении.

- Увы, хотя цены на товары уже практически сравнялись, за исключением, быть может, цен на продукты питания, основные стоят у нас пока еще значительно дешевле. Там на наши зарплаты мы бы не могли существовать.

- Вот видите — даже рынок нам не помогает.

- А потому что он у нас кривобокий. Практически каждый год у нас объявляют нерыночной какую-нибудь из отраслей. Ну не может, убеждают приносить прибыль наш агропромышленный комплекс: давайте обеспечим АПК дотацией, и тогда, быть может, он продолжит свое существование. Но зачем же поддерживать отрасль, от которой нет никакой отдачи, если в условиях международного разделения труда можно поступить гораздо логичнее?

- А вот некоторые ваши коллеги все наши проблемы объясняют погодой. Говорят, что русские никогда не будут жить так же благополучно, как американцы, потому что у русских лютые морозы, и на производство 1 кг продукта энергии русским нужно в разы больше, чем американцам.

- В семидесятые годы корреспондент одной нашей крупной газеты, служивший собкором в Америке, после полугодичного отсутствия возвращался самолетом из Москвы в Вашингтон, и сидевший рядом с ним профессор экономики московского университета поинтересовался, чего вам больше всего не хватало в России? "Клубники, — ответил корреспондент. — Вот сейчас прилечу, зайду в супермаркет и куплю". "И сколько же отдадите?" - "Центов 20 за килограмм". — "Не может этого быть. Я профессор экономист, и сейчас докажу, что на этой широте в это время (а дело было как раз зимой) клубника не может стоить меньше 28 долларов". И буквально за 15 минут посредством математических выкладок он корреспондента того в этом действительно убедил. Но каково же было изумление того профессора, когда, прилетев в США и зайдя в супермаркет, он купил-таки клубнику за те самые центы.

- Скажите, а в одной отдельно взятой губернии добротный капитализм построить можно?

- Можно, но тогда изо всех соседних губерний, как саранча, налетят и поедят все на корню. Здесь и конец губернскому капитализму.

- Нет, я серьезно.

- Уровень, на котором наша губерния в экономическом смысле находится, — это очень неплохой уровень.

- А что его определяет? Грамотный менеджмент или заложенный при Советах промышленный фундамент?

- То, что наша губерния не провалилась с нашим, как вы его называете, промышленным фундаментом, — это, безусловно, заслуга команды экономистов нынешнего губернатора. Наши предприятия, которые относились к ВПК, предприятия-гиганты, в моем представлении рухнули еще в 93-95 годах. Мало какое из этих предприятий смогло перестроиться на гражданскую продукцию. И та гражданская продукция, которую они сейчас выпускают, она же ни в какое сравнение с импортной не идет, поэтому затраты они возместить не могут.

Крах экономики, той, что после 17-го начала формироваться, потом развивалась и стала развитой, был неизбежен. Это не экономика была, а огромный мыльный пузырь.

- Оседание на нашей территории "ихнего" капитала — это плюс или минус?

- Любая страна только приветствует оседание иностранного капитала на своей территории. Почему мы должны поступать вопреки собственной пользе и от него отказываться?

- А вот коспирологи — люди, видящие во всем заговор исключительно — полагают, что это не экономика наша сама себя раздавила, а это ее проклятый Запад обрушил, разложив посредством радиоголосов наш народ. И сейчас-де лелеет замысел превратить разложенный народ в рабов, а страну в сырьевой придаток. И как раз за счет интервенции буржуйского капитала.

- Есть такая компания "Де Бирс" - мировой производитель бриллиантов. Монополист — девяносто процентов огранки приходится на ее долю. В 91-м мы заключили с "Де Бирсом" договор, по которому 80 процентов алмазов, добытых на территории России, шли на внешний рынок только через этот "Де Бирс". Срок договора истек в 96-м — и сейчас только 15 или 25% наших алмазов вывозится через эту компанию. В итоге мы восстановили нашу гранильную промышленность. Разве это плохо? Родину продавать — последнее дело. И глупость. Есть вполне цивилизованные договоры долгосрочной аренды. Как раз таким и воспользовалась Екатерина. Аляска не была императрицею продана. Она была ею отдана в аренду на 99 лет. Если бы мы немножечко лучше знали международное законодательство, могли бы вернуть себе Аляску тогда, когда 99 лет прошло, и крупнейшее месторождение нефти Америки — "Прадх- Бей" - было бы наше.

Наша родина должна достаться нашим детям, но какая польза и детям, и родине, если мы будем по-дурацки распоряжаться ее богатствами.

- Экономика России на подъеме.

- Он небольшой, но очевидный. И вообще в мире ситуация такова, что видимых причин для спада экономики в нашей стране нет. Наша экономика будет и дальше медленно, но верно набирать обороты. Будет набирать обороты и наша губерния. Она уже давно в тройке губерний с самым высоким уровнем жизни.

- Ой, что-то страшно мне. Не за горами ли "черный август"? Помню, тогда тоже как-то захорошело.

- Вы о кризисе 98-го? Сейчас иное. Хотя и сейчас нефтегазовая промышленность — отрасль, потянув за которую, мы сможем вытянуть все другие. Нефтяные и газовые деньги — быстрые деньги. Эти б их разумно вложить...

С.ВНУКОВА, "Волжская комунна"