Как использовать политэкономию в личных целях?

Состоялся ли ренессанс российской политической экономии как науки и в чем это выражается? Что имел в виду Гегель, когда говорил, что политэкономия делает честь мысли? На эти и многие другие вопросы "Правды.Ру" ответила ведущий научный сотрудник Института экономики РАН, координатор Конгресса работников образования, науки и культуры (КРОН) Наталья Яковлева.

— Состоялся ли уже ренессанс политической экономии как науки?

— На мой взгляд, состоялся. Мы во всяком случае стараемся это сделать. Но ведь в других странах политэкономия никогда и не умирала, никто ее не хоронил. Дело в том, что в СССР политическая экономия была, с одной стороны, творческой наукой, а с другой стороны — основной идеологической. Конечно, после распада Советского Союза просто-напросто забыли об этом.

Все кафедры политической экономии в один день переименовались в кафедры экономической теории, насаждались курсы экономик с макро- и микроэкономикой. И вся эта глыба — и методологическая, и теоретическая, и практическая, как политэкономия капитализма, так и политэкономия социализма, которую изучала наша советская политэкономия, — была в одночасье похоронена.

— Я бы сказал, постарались ее похоронить.

— Да, постарались. Наука погибла не сама собой, а ее старались похоронить. Но все-таки она не погибла совсем. Этого не получилось, потому что, во-первых, сохранились кафедры в ведущих вузах, сейчас они восстанавливаются, возобновляют свое действие. Например, в МГУ сохранилась кафедра политической экономии, в Южном федеральном университете, в бывшем Ростовском государственном университете.

В РЭУ Плеханова — нет. Но сейчас в РЭУ Плеханова кафедра политэкономии снова создана и восстанавливается это направление. Естественно, что это не так крупномасштабно, не по всей стране. Естественно, что курсов политэкономии, такого, чтобы студентам всех экономических специальностей преподавали политическую экономию, еще нет. Но подвижки есть, инициаторы этого процесса есть, теоретики остались, и растет молодая поросль.

— Работы публикуются.

— Да, публикуются. А в мае пройдет уже IV Международный политэкономический конгресс. Наши политэкономы, теоретики, которые держат руку на пульсе, естественно, участвуют на международных политэкономических конгрессах и на Западе, и на Востоке — в Китае, например. Плюс такие центры, как кафедра политической экономии МГУ и сектор политической экономии Института экономики РАН, который тоже сохранился, родили такое детище, как журнал "Вопросы политической экономии".

— Где вы играете важную роль…

— Я ученый секретарь, ответственный секретарь этого журнала, и это мое второе дитя в жизни. У меня есть одно — это сын, а второе — как я говорю, журнал "Вопросы политической экономии". Он хорош тем, что, помимо теоретических вопросов, мы обязательно рассматириваем проблемы, которые у нас сейчас есть в экономике, в обществе, в России и вообще в глобальном мире.

И рассматриваем все это с методологической точки зрения политэкономии. Ведь политэкономия — это ключик ко многим проблемам в жизни, и не только государственной и общественной. Даже в личной жизни можно и нужно использовать методологию политической экономии. Это ключик к счастью.

— Что Георг Гегель имел в виду, говоря, что политическая экономия "делает честь мысли, потому что она, имея перед собой массу случайностей, отыскивает их законы"? Почему политэкономия так важна?

— Основа политической экономии строится не на пустом математическом аппарате, она строится на диалектике. Это рассмотрение всех сторон жизни со всех ракурсов, если утрировано говорить, ты смотришь на жизнь, на те общественные отношения, которые складываются в обществе через призму того, что только в противоречиях рождается развитие, ты учишься видеть противоречия, а, во-вторых, учишься оценивать и уметь разрешать их. И только тогда, когда ты видишь противоречия и пытаешься их разрешить, идет развитие.

— Ленин, Сталин, Троцкий и вся плеяда замечательных ученых, замечательных умов говорили, что политэкономия всегда носит классовый характер, потому что она не бывает нейтральной. Это миф о существовании нейтральной объективной политэкономии, которая стоит над схваткой.

С другой стороны, сейчас в России либералы, особенно либертарианцы, крайне радикальная форма либералов, являются приверженцами теории Адама Смита, пропагандируют и изучают его. Но Адам Смит — такой же классик политэкономии, как Маркс. И вот в этой ситуации, кто прав? Действительно политэкономия не может быть нейтральной и всегда носит классовый характер? Или все-таки, занимаясь политэкономией, можно стоять над схваткой над крепостной стеной, которую правящие классы обороняют, а обездоленные пытаются разрушить? Как правильно?

— Политэкономия не стоит на месте, она развивается. И совершенно правильно затронуть эти два крупных имени — Смит и Маркс. Смит был политэконом. Но от теории Смита пошла линия марксистской политической экономии, то есть развитие, если мы говорим о теории. Но пошла и неоклассическая линия развития, поэтому о ней сейчас говорят и либералы.

Так вот, если мы говорим о классовом подходе, то все-таки надо говорить о Марксе и о марксистской политической экономии. А что изучает марксистская политическая экономия? Капиталистический способ производства, капиталистические отношения и капитализм как таковой в целом. Это и есть то общество, в котором мы сейчас живем. Поэтому политэкономия не может не изучать классовое общество. Она изучает классовое общество. И от его оценки никуда не деться.

На фото: ведущий научный сотрудник Института экономики РАН, координатор Конгресса работников образования, науки и культуры Наталья Яковлева