Ликвидация еды: Ничего личного, только закон

Годовщина санкционной войны между Россией и Западом отметилась скандалом вокруг уничтожения партий контрабандных продуктов. А, собственно, по какому поводу вой? Это обычная мировая практика. Так поступают в ЕС, в США, во всем мире. Об уничтожении продуктов, санкционной войне Pravda.Ru рассказал директор Института актуальной экономики Никита Исаев.

Фото: Директор Института актуальной экономики Никита Исаев

— Никита, cанкционные продукты недавно начали уничтожать. Как политическая, идеологическая мера, показательно-назидательная акция — это, видимо, справедливо и правильно. Потому что контрабанды быть не должно. Но как к этому отнестись со стороны экономиста и просто человека?

— Здесь, конечно, не только экономическая точка зрения должна присутствовать. Действительно, политическая и общественная составляющие имеются, и юридическая, безусловно. Вопрос — насколько это корректно по отношению к российскому законодательству, к международным нормам, опыту и этике? Ведь власть не может быть глупой настолько, чтобы принимать решение, которое вызывает такую бурную реакцию в обществе.

Ведь уже запущен проект общественной инициативы по сбору 100 тысяч подписей в интернете для того, чтобы отменить соответствующий указ президента и внести в Государственную думу проект закона об отмене вообще самой возможности уничтожения продуктов.

— Это даже звучит варварски… А ведь у нас много бедных, нуждающихся.

— Варварски. Давайте попробуем разобрать разные точки зрения, что же произошло. Предложение министра сельского хозяйства Ткачева было поддержано президентом и воплотилось в указ. Это не наш новейший эксклюзив. Массовое уничтожение продуктов при капитализме происходило многократно.

В Соединенных Штатах Америки в 1929 году на старте самой Великой депрессии для того, чтобы поддерживать отечественных фермеров, жгли продукты, которые не соответствовали таможенному или иному законодательству.

Это происходило на глазах всей нации — миллионов людей, которые не имели работы и умирали от голода, понимали, что могут умереть их дети. Но американская система в мозгах у человека формирует американскую мечту, необходимость работать, поддержать местных фермеров и вывести американскую экономику из кризиса. Рузвельт подобными жесткими мерами отметился и получил дополнительные мандаты на президентство.

Попробуйте сейчас в Евросоюз завезите там мясомолочную или овощную продукцию, которая не будет соответствовать их требованиям, сертификатам или не будет должным образом произведено таможенное оформление. — Ее конфискуют, виновников оштрафуют, и возможно, возбудят уголовное дело, в рамках которого можно лишиться свободы. Продукты же будут уничтожены, и за счет поставщиков. Вот — варварство или не варварство?

— Конечно, контрабандистов надо наказывать. Но нельзя ли за их же счет эти продукты передать нуждающимся?

— Общество говорит, давайте раздадим детям, давайте отправим гуманитарный конвой на Донбасс не за счет бюджета, а из этих продуктов. Практика международная не особо предполагает изымать это для того, чтобы распространять на территории, куда планировали ввести это. В противном случае возникнет возможность продолжать соответствующие поставки и здесь возникнет высокий элемент коррупции. Когда уничтожают, тогда уничтожают.

Давайте рассмотрим экономический эффект от этого обстоятельства. Год назад Россия ввела в отношении государств, которые поддержали санкционную политику против России, так называемые антисанкции и ограничила возможность ввоза ряда продуктов питания на территорию Российской Федерации.

Это был не только политический и экономический ответ нашим противникам международным, но и сигнал внутренним, отечественным производителям продуктов питания, что власть сознательно дает им возможность входить и развиваться в этих секторах рынка.

— То есть — протекционизм.

— Безусловно. Мы видим рост сыроварения на 35 процентов, рост мясомолочной продукции, овощеводства. Существенно увеличиваются инвестиции в расширение и создание новых производств. Полки в магазинах на наших глазах действительно преображаются — там в основном отечественные продукты питания. Это определенный сигнал бизнесу. Существенное количество денег в это вложено: заемных и собственных.

У меня есть ряд бизнесов, в том числе связанный с общественным питанием. 15-20 процентов падения в стоимости произошло. Знаете, почему снижалась цена на продукты питания с февраля по май? — Потому что между собой производители продуктов питания боролись за этот кэш, который необходим для реинвестиций в открытие новых производств, и естественно они снижали цены на продукцию до практически нулевой доходности. Это не сезонный фактор. Шла борьба за живые деньги, чтобы направить их на открытие новых производств.

Государство и сейчас дает сигнал сельхозпроизводителям, что мы продолжаем отстаивать вашу позицию. Это не временная мера, что очень важно и абсолютно правильно. Это сигнал, что мы действительно гарантируем, что те инвестиции, которые вы вкладываете, будут работать, мы гарантируем сохранение ситуации на рынке, гарантируем, что у вас будет сбыт. Такой сигнал обязательно нужно делать.

В противном случае это может просто схлопнуться. Доверия между частниками рынка и государством сложно достичь, но очень легко развалить. Сейчас оно есть. И эта протекционистская мера, безусловно, скажется на усилении доверия.

Но разгонится продуктовая инфляция, как говорится, к бабке не ходи, совершенно точно. Уже сейчас существенное количество отечественных производителей продуктов питания объявило о повышении цен на 15-20 процентов. Это разгонит продуктовую инфляцию, которую мы имеем сейчас по разным оценкам от 23 до 28 процентов годовых. Я думаю, что в этом году мы будем иметь 35-40 процентов. В краткосрочной перспективе потребитель пострадает.

— Ну, а потом?

— Разворот возможен, даже неизбежен уже в следующем сезоне, потому что сбалансируется рынок, снижается ключевая ставка Центрального банка. Деньги пойдут в сегмент продуктов питания, как наиболее развивающейся сейчас в Российской Федерации. А многие другие снижаются.

Падение индекса промышленного производства — на 7 процентов уже сейчас, но идет рост в секторе продуктов питания. То есть в среднесрочной перспективе потребитель выиграет.

— Но все-таки зачем уничтожать продукты? И вообще такое уничтожение — дорогостоящее?

— Нет, я бы не назвал это дорогостоящим. Для этого есть все необходимое. По большому счету такое уничтожение происходит в России и других странах мира. Его же не только вот сейчас придумали. Есть соответствующие склады временного хранения, в них — блоки, в которых все происходит. Ничего нового здесь нет. Это решение, конечно, носит больше политический характер. А инфраструктура существует. Возможно ее увеличение потребуется, но оно не столь существенно. Я уверен, что эти потоки прекратятся, если политическая воля не будет их останавливать.

— За год санкционной войны, что произошло в нашей экономике в целом, какие результаты?

— Эффект в целом для экономики от санкций, которые были в отношении России применены, конечно, есть. Он разноплановый. Первые санкции были введены еще весной, когда 16 марта состоялся референдум в Крыму и Россия его признала, и 18 марта собственно включила в состав Российской Федерации Республику Крым и город федерального назначения Севастополь.

В начале нам пытались говорить о том, что это положительно. — Импортозамещение, запуск новых отраслей, которые не были развиты в силу конкуренции. Но уже сейчас риторика изменилась. Действительно, санкции — это плохо. Санкции не являются никогда драйвером для развития экономики. Для нас в первую очередь это падение национальной валюты, во многом это произошло из-за ограничений финансовых рынков.

Ведь мы были частью мирового финансового рынка, который англосаксонский, безусловно. Собственно страны, которые относятся к англосаксонскому миру и их поддерживающие, ограничили вход этих денег. Снять деньги с корсчетов американских в рамках амнистии капиталов мы не смогли. Американцы эти деньги не выпустили. Они работают в американской экономике и имеют определенные сроки в этом отношении. Американцы сказали: докажите, что они легитимны. Это же по большому счету — деньги, наворованные чиновниками.

Вытащить деньги из-под подушки — 7 трлн рублей — попытались, сделали проброс ограничения хождения валюты, но общество не готово. Под подушкой деньги и остались. Тем более снижая потребление общество фиксирует деньги под подушкой еще более цепко.

Есть на депозитах порядка 13 трлн рублей — это почти весь годовой бюджет федеральный. Но они достаточно дорогие для банков, потому что их в основном привлекали при дорогой ликвидности. Банки сейчас пытаются от них избавляться, но это сделать достаточно сложно, поэтому банки теряют ликвидность и серьезно просели.

Второе направление санкций — это технологии. Мы не можем делать импортозамещение, перезапускать экономику в секторе госкорпораций, в малом и среднем бизнесе во многом, потому что нам впрямую ограничили технологические возможности. Ведь мы полностью завязаны на американские, европейские, японские технологии. Поэтому естественно нас это ограничивает в возможностях, и мы варимся в своем собственном соку.

При этом имеем уже дефицит бюджета в 2,7 трлн рублей, что соответственно необходимо сейчас сокращать, а режим сокращения социальных расходов бьет по уровню жизни простого населения. Падение реальных доходов населения — 7 процентов. Падение промышленности — 7 процентов. Падение ВВП — 3,5-4 процента в настоящий момент.

Это все отражается на деньгах. Единственный показатель достаточно стабильный — это безработица, которая сейчас достигла 6 процентов, а была — 4,5. То есть она увеличилась несущественно, и ее уровень существенно ниже, чем в Европе.

Это не заслуга правительства. Просто у нас нет рабочих рук, у нас стареет население, выходит на пенсию. У нас же 42 млн пенсионеров, молодежь не задействована в экономической составляющей. При этом мы не развиваем малый и средний бизнес, который в структуре ВВП — всего 20 процентов.

Я просто недавно был в министерстве экономического развития в экономической группе по разработке стратегии развития малого и среднего бизнеса. Нет в этом отношении системного подхода, не создана корпорация поддержки малого и среднего бизнеса, не доведены бюджетные объемы в 100 млрд рублей, о которых говорили.

Не определены даже общие методы достижения этих целей. Пока это все — декларация. А к сожалению, реальности как таковой нет. А нужно малому и среднему бизнесу — длинные дешевые деньги, поддерживаемые государством и обеспеченный сбыт. Вот и все. Это то, что может вытянуть нашу экономику.

Читайте также:

Рублевые качели августа — что это было?

Чем хуже о нас Запад, тем нам лучше?

Кризис в России уперся в дорогие деньги

"России пора выйти из-под чужой юрисдикции"

Подготовил к публикации Юрий Кондратьев

Беседовала