В каждой провинции - свои дефиниции

В каждом русском провинциальном городке есть свой исторический анекдот, почти апокриф, который местные жители пересказывают с придыханием и самозабвенно. И связан он, как правило, с большими начальниками. Ведь появление высокого чина из самого стольного града в глубинке навеки входит в историю. Вот несколько таких непридуманных сюжетов.

Фото:

Сейчас городок Кемь в Карелии вполне можно назвать центром экологического туризма на Северо-Западе. А в XV веке место, где он находится, было волостью посадницы Великого Новгорода Марфы Борецкой, которая в 1450 году подарила свою собственность Соловецкому монастырю. На него нападали финны (или, как тогда говорили, каянские немцы), шведы. При Петре I в Кемь по традиции ссылали несговорчивых бояр. Оттуда, по местной легенде, и произошло само название городка, в котором сейчас менее полутора десятков тысяч жителей. За фактологию не ручаюсь, но так с гордостью рассказывают местные…

Как-то государя Петра Алексеевича уж очень раззадорил один боярин — бороду никак не хотел сбривать. Суровый царь кликнул писаря, и велел тут же написать указ о ссылке строптивого бородача. Когда писарь робко спросил, а куда же конкретно сослать боярина, Петр гневно крикнул: "Пиши к…". Ну, далее не будем цитировать дословно, дабы особо восприимчивые к царской матерщине граждане в обморок не попадали. Короче, писарь оказался находчивым и написал как бы аббревиатуру неприличного выражения, для благозвучия добавив к получившемуся слову мягкий знак: сослать в… Кемь!

Где это, писарь и сам не знал, попросил царя хотя бы рукой показать. Тот и махнул увесистой дланью куда-то в сторону Карелии. Так и оказался боярин среди карельских озер. А место, где он обосновался, так Кемь и прозвали. За историческую правду, повторю, не ручаюсь, поскольку официальная наука и устное народное творчество — это разные вещи. Но байка занятная, согласитесь. Хоть и не для нежных ушей…

Следующая история — уже из относительно недавнего прошлого. Слышал ее от одного из космонавтов. Как-то приехал в подмосковный "космический" городок тогдашний премьер Виктор Черномырдин с покорителями вселенной пообщаться. Привели его в центр управления полетами, дали микрофон, чтобы "большой человек" поговорил с космонавтами на орбите. И тут Виктор Степанович, как известно, отличавшийся невиданным красноречием, покрутив микрофон в руках, вдруг спросил: "Это что — сюда сказать, и им услышат?". Комментарии излишни. Но то помещение, где легендарный премьер в очередной раз блеснул ораторским талантом, теперь называют "черномырдинским".

Северодвинск, город в Архангельской области, где строят атомные подлодки. В 1992 году его посетил президент Борис Ельцин. Первого президента России привели в заводской музей крупнейшей военной верфи Европы Севмаш и случайно подвели его не к стенду в моделью самой большой в мире подлодки, а к макету заводской набережной с крохотными кубиками технических строений. Растерянный экскурсовод "на автомате" талдычил про тактико-технические данные грозного стратегического атомохода, а Борис Николаевич постоял возле макета, потрогал кубики и загадочно выдохнул: "Да… Вот поэтому и весь мир с нами считается!". Объяснять ему, что это еще не модель стратегической субмарины, так и не стали, мало ли чего. Ведь за слово, вылетевшее, когда не надо, влетает как надо. Во всяком случае, так северодвинцы передают эту историю из уст в уста.

И еще повеселю. Заполярный городок, база подводников Гаджиево на Кольском полуострове, в Мурманской области. Визит тогдашнего главкома ВМФ СССР, адмирала флота Сергея Георгиевича Горшкова. А Гаджиево — это жилой поселок, три дивизии подводных лодок, в пять раз больше всяких там складов и береговых служб. Начало сентября, время скорого массового возвращения жен и семей из отпусков.

Население поселка с мая по сентябрь, конечно, уменьшалось, но не так чтобы… Парадокс — но в те благословенные времена статистическое соотношение полов в поселке на период массовых женских отпусков менялось мало. В закрытый поселок невесть откуда слетались "ночные бабочки". Так сказать, временные жены.

Но сентябрь заканчивался, заряжали дожди, улетали "бабочки", почти одновременно с ними появлялись загоревшие жены с детьми. И была у некоторых (замечу, только у некоторых!) гаджиевских жен дурацкая, прямо скажем, привычка приезжать внезапно, без предупреждения.

Жена старпома, назовем ее Тамара, прибывшая домой из отпуска в рабочее время, открыла дверь своим ключом и услышала, что в ванне кто-то шумно моется и фыркает. Сует она руку за занавеску, щупает там, пардон, где положено, а на том месте… пусто!

Читайте также: В Кукуевых топоры не плавают

Дикий вой содрогнул стены "брежневки", но обрушения не произошло. В те времена солдаты из стройбата действительного могли заменить экскаватор и железобетонную плиту от кирпича отличали. Короче, дом устоял. Моральные устои семьи старпомовского семейства, надо думать, тоже. "Бабочка" в пикантном обтягивающем шелковом мини (писк тех лет!), гордо покидая квартиру, так недвусмысленно поглядела на старшего сына старпома, что у мамы Тамары защемило в сердце.

Пришедший со службы старпом даже не прочувствовал всех нюансов ситуации, хотя супругу спросил-таки, как, мол, добралась. Скинув башмаки, пошел в ванную, отмокать. Сегодня его "нагибали" раз тридцать: матрос Хрюкин ходил в самоволку в поселок и был пойман патрулем. Только что пришедший на корабль лейтенант уже был замечен в хламину пьяным в районе ресторана "Пала". Телячья нога пропала из провизионки. Спирта на базе недолили литра три…

Одевшись, старпом удалился в детскую комнату, что-то написал на листке бумаги, заклеил в конверт и отдал в руки любимой жене Тамаре: вскрыть через неделю! Потом поцеловал детей и жену в лоб и ушел под дождь.

Жена тут же конверт вскрыла, а там написано примерно следующее: "Прости меня, Тома, за все, что я тебе плохого сделал. Теперь таким, злым и неблагодарным, ты меня не увидишь больше никогда!". Жена грохнулась в обморок. Потом сразу побежала к жене замполита: точно, утопился, повесился. Зачем же я его так…. Завыли вдвоем.

Доложили начальству в дивизию, оттуда во флотилию. Как на грех, в Гаджиево в тот момент приехал с инспекцией сам грозный адмирал Горшков. Дошло происшествие и до него. Но вместо того, чтобы вконец разнести местное начальство, допустившее офицерский суицид, мудрый адмирал прищуренно молвил: "Может, найдется офицерик-то. Пропьется и вернется. Всякое бывает…". И никого не наказал! Вот это-то и есть самое удивительное и запоминающееся.

Читайте также: Москва и Санкт-Петербург опять лузеры

В общем, трое суток безутешная вдова плакала вместе с экипажными подругами. Составлялись списки, кого надо вызвать на похороны, обсуждалось даже меню поминального обеда. Еще через день действительно явился сам "покойник". Где он странствовал, не понятно, однако был чисто выбрит и пахло от него одеколоном. Адмирал не ошибся. "Покойник" ожил в назначенное время.

Самое интересное, этот случай имеет необычное продолжение. Жена старпома, чтобы муж больше чего не учудил, умудрилась добраться до самого Горшкова с просьбой о переводе мужа, напомнив о том случае. В результате старпом уселся в отдельном кабинете аж в самой Москве.

А ту записку, наделавшую столько шума, он иногда достает и печально перечитывает. А ведь он истинную правду тогда написал своей Тамаре. А она вон что подумала…

Читайте самое интересное в рубрике "Регионы"