Владимир Высоцкий мечтал быть военным моряком

“Видит Бог, мне легче перечислить крупные города бывшего СССР, в которых я не был, нежели те, где побывал. Как говорится, “ нелегкая судьба журналиста ” побросала по стране славно. В этом смысле на судьбу я не обижаюсь. Но Львов всегда стоит для меня особняком. Четыре года без четырех каникулярных месяцев, проведенные в этом удивительном, неповторимом, сказочном городе будут со мной всю оставшуюся жизнь.

Мне до сих пор снятся средневековые, тихие львовские улочки, а если по телевизору покажут памятник Адаму Мицкевичу , сердце мое тихонько екает. Это ж город – сказка, даже не смотря на то, что нынче он перенаселен сумасшедшими, клиническими националистами, выкидышами – наследниками Бандеры и Петлюры”. Строки эти взяты из книги Михаила Захарчук “Встречная полоса. Эпоха. Люди. Суждения”.

Когда мне грустно или трудно, достаю с полки книгу Ильфа и Петрова “ Золотой теленок ”, или “Двенадцать стульев”, открываю на любой странице. И забываю о неприятностях, улучшается настроение. Теперь к этим любимым книгам прибавилась еще одна,написанная коллегой, долгое время служившем в “ Красной звезде ”, а затем в армейской редакции ТАСС.

Открываю “ Встречную полосу ” (так называется книга), к примеру, на странице 219 и делаю для себя, прослужившего в ВМФ СССР, а затем России три десятка лет открытие: любимый мною Владимир Высоцкий хотел быть военным моряком, но из-за хромоты не попал на службу в ВМФ.

Листаю книгу дальше и неожиданно узнаю, что великий кукольник Сергей Образцов терпеть не мог “примитивную мазню Айвазовского”, а Лайма Вайкуле начинала свою карьеру со съемок в порнофильмах . Что легендарный тенор Большого театра Иван Козловский частенько коротал вечера в телефонных беседах со Сталиным. И что Юрий Никулин до самой своей смерти регулярно покупал цветы жене – Татьяне Николаевне…

В книге собраны интересные творческие портреты более чем трехсот выдающихся личностей бывшего Советского Союза, нынешней России. Причем, Захарчук сделал немало открытый в известных людях. Как говорится в предисловии, написанном Валентином Свинниковым, книга опубликована в авторской редакции. Автор сам настоял на том, чтобы сохранены были и некоторая грубоватость (а как без нее передать правду об армии?), и подчас резкие его оценки (например, вчерашнего видного идеолога, прямого руководителя всей армейской печати, ставшего в одночасье прямым перевертышем генерала Д. Волкогонова)

Как пишет Михаил Захарчук о нашей “альма-матер”! “Львовское политучилище, конечно, не Вестпойнт – символ военной элитарности США. Однако на фоне остальных сто сорока семи военно-учебных заведений бывших Советской Армии и Военно-Морского флота оно не просто выгодно отличалось, а было на несколько порядков выше, сильнее, престижнее, как вам будет угодно, прочих военных вузов. Просто так попасть в ЛВВПУ , даже по большой протекции, но не имея за душой хотя бы намека на призвание, было чрезвычайно трудно, если вообще невозможно”. Кстати, с этим утверждением автора согласились все члены Калининградской региональной общественной организации “Лев”, где обсуждалась книга. (В Калининградской области сегодня проживают свыше 200 выпускников ЛВВПУ)

Главу книги об училище Михаил назвал “ Атлантида ЛВВПУ ”. А наши преподаватели? Тот же полковник Непейвода. “Эту исконно украинскую фамилию в свое время знавал военный люд во всех концах безбрежного Советского союза, в европейских группах наших войск, на Кубе, на Среднем и Ближнем Востоке , в Африке. Словом, везде, где ступал сапог советского солдата, - пишет Захарчук. – Костя Непейвода… Именно так мы, курсанты Львовского высшего военно-политического училища обоих факультетов: культпросвет и журналистики, величали этого легендарно-строгого, бесподобного, великого и фантастического полковника.

Такими людьми может по праву гордиться не только военное учебное заведение, не только армия и флот, но и вся страна. И как по капле обоснованно судят о целом море, так и по одному офицеру можно делать выводы о всей армии. В этом смысле Непейвода словно сконцентрировал в себе все лучшее, чем славились Вооруженные Силы СССР, но в то же время вобрал в себя все их протори и недостатки”.

Кто из выпускников ЛВВПУ 70-х годов скажет, что это не так? Кто оспорит те десять страниц, написанные о человеке, который перед личным составом училища мог заявить: “Мы тут с начальником училища посоветовались, и я решил!”? К сожалению, никто из нас, Костиных воспитанников, не смог написать о нем так, как это сделал Захарчук.

АполковникиУжегов, Янов, Ревков, Логинов, Кузнецов ? Каждому, кто у них учился, они передавали не только знания, но и гордость за офицерскую профессию. Их лекции были сдобрены различными армейскими байками, фронтовым юмором. Автор “Встречной полосы” приводит массу высказываний этих и других преподавателей, которые мы запомнили на всю жизнь.

Вот лишь некоторые из высказываний полковника Янова, командовавшего в годы войны полком: “Товарищи курсанты, я вижу вы – философы в стратегии, дипломаты в тактике и х.. и на практике. На хрена мне специалисты по половой любви! Мне нужны специалисты по полевой выучке! И там я, к сожалению, услышал мат, который не соответствует профилю нашего училища”.

Благодаря фронтовику полковнику Янову я лично уяснил, что такое эллипс, и когда у меня спрашивают, вспоминаю нашего преподавателя. А дело было так. Янов вызвал к доске Славу Чубакова (к сожалению, уже покойного) и попросил его нарисовать передний край батальона в обороне.

Заметив, что Чубаков обращается к нам за подсказкой, Янов ему предложил нарисовать эллипс. Для Славки, отслужившего срочную и делавшего вторую попытку поступить в училище, это был высший пилотаж. И тогда полковник Янов выдал: “Курсант Чубаков, возьмите мел в правую руку. Взяли? Теперь левую руку засуньте в карман. Засунули? Нащупайте свое левое яйцо. Нащупали? Вот теперь что ощущаете, то и рисуйте…”

О преподавателях, о сокурсниках, о людях с которыми он служил и работал, с кем сводила его, как говорится “нелегкая судьба журналиста” Михаил Захарчук пишет точно, емко, образно. Много в книге курсантского юмора, собранного автором еще в начале семидесятых. “Встречная полоса” - это кусок жизни, с кровью, с мясом, обнаженными подчас нервами, описанный пером острым, порой, чуть ли не скальпелем – но в руках добросовестного хирурга, который до конца борется за доверенную ему жизнь.

И к тому же с добрым юмором. Герои Захарчука – не только офицеры и солдаты. Как пишет военный обозреватель “Комсомолки” Виктор Баранец (тоже выпускник ЛВВПУ): “В одном строю с ними – президенты и артисты, писатели и клоуны. Рассказывая о них, Захарчук разламывает отполированные до лакового блеска расхожие представления о фигурах нашего времени. Он выходит из строя банальных портретистов и дерзко шагает по “встречной полосе” (отсюда и смысл названия книги)”

Был автор и на Балтийском флоте. Балтийцам будет интересно прочесть о том, как Захарчуку удалось уговорить вице-адмирала Анатолия Ивановича Корниенко разрешить ему спуски под воду, как это было, и что потом произошло.

Книга, объемом в 815 страниц, состоит из 25 глав: “Кумиры детства и отрочества”, “Атлантида ЛВВПУ”, “Баку – моя романтика”, “Встречи на Садово-Кудринской”, “Большой, он и в Африке Большой”, “Притесненная Мельпомена Таганки”, “ Старая и вечно юная Рига” и т. д. Самая большая глава в книге озаглавлена “Свет мой, “Красная звезда”.

Не скрою, приятно было читать главу о военно-морском отделе. “Традиционно этот отдел в “Красной звезде” всегда был очень сильным” - утверждает автор. Думаю, что с ним согласятся многие “краснозвездовцы”. Я и сегодня благодарен начальнику отдела капитану 1 ранга Сергею Быстрову, по чьей рекомендации меня взяли в главную газету Вооруженных Сил.

Но согласиться с утверждением автора о том, что Быстров в открытую облагал пятерых своих подчиненных посткоров на флотах какой- либо данью, не могу. Захарчук пишет: “Постоянный корреспондент на Камчатке Владимир Широков признался мне однажды за рюмкой: любой звонок из Москвы Быстрова – это обязательно какой- нибудь заказ, ничего даже отдаленно не имеющий к моей основной работе”. Пусть это утверждение остается на совести Широкова. Лично меня Быстров ничем не облагал. Знаю, что и Сашу Пилипчука тоже.

Но почему, к примеру, я не мог привести Быстрову канистру “шила” (на Севере так называли спирт), если у меня в кабинете его было два бидона? Почему Саня Пилипчук не мог угостить командира двумя угрями, если ему по знакомству рыбаки привезли целый мешок? А вот то, как утверждает автор, что Быстров на своей даче или в квартире во время ежегодных сборов принимал собкоров и хлебосолом слыл отменным, точно. Остались теперь лишь воспоминания и фотографии.

Скептик, прочтя эти мои заметки, может упрекнуть: развел, мол, ностальгию. А разве ностальгия – это плохо? Тем более, что глупо сегодня замалчивать вещь, которая живет самостоятельной жизнью. “Взлетная полоса” - это и частичка моей молодости, и ценна мне эта книга априори, без всяких коньюктурых соображений.