Тост за Аркадия Райкина поднял сам Сталин

Аркадий Райкин – явление советского искусства. Его называли «человеком с тысячью лиц», а он был единственным на нашей эстраде. Во время своего юбилея тост за молодого Аркашу поднял сам именинник - Иосиф Виссарионович Сталин .

Сегодня вся театральная Москва отмечает 95-летие со дня рождения Аркадия Райкина. Основные торжества пройдут в театре «Сатирикон», который создал великий артист. Вести вечер будет Константин Райкин, которого родил замечательный отец и который в настоящее время возглавляет театр имени своего отца.

В программе праздничного концерта «Азбука артиста» - выступления молодых актеров «Сатирикона». Завтра юбилейные торжества продолжатся в Московском Международном Доме музыки, где выступят звезды российской эстрады и театра, а 27 октября в ЦДРИ состоится показ фильмов с участием Аркадия Райкина.

Его справедливо называли «человеком с тысячью лиц». Несмотря на то, что Райкин на всю страну был один. В дверях его гримуборной стояла костюмер Зинаида и отфутболивала посетителей. «Пустите, я министр Пупкин», - кричал кто-то из толпы. На что атлетически сложенная Зинаида отвечала: «Министров много, а Райкин один».

Зимой 1939 года молодой актер был, как по тревоге, поднят в 5 часов утра. Товарищ И.В. Сталин в кругу 60 сподвижников отмечал свой 60-летний юбилей. Вот тов. Райкина, как миленького, и доставили в Кремль пред очи вождя всех народов. Вот как об этом вспоминал сам Аркадий Исаакович.

«Быстрое изменение внешности, и появляется первый персонаж - докладчик, пользующийся набившими оскомину штампами. Сталин, по-видимому, решил, что на этом мое выступление закончилось. Он наливает в фужер вина, выходит из-за стола, делает два шага в мою сторону и подает мне фужер. Пригубив, я ставлю бокал и продолжаю номер».

Номер назывался «человек с авоськой». Сталин поинтересовался, что это у персонажа за сетка. Ему объяснили, что для продуктов.

«Сталин усаживает меня перед собой. До восьми, то есть около трех часов, я сижу напротив него. По одну сторону от него - Молотов, по другую - Микоян и Каганович. Помню, Сталин вынимает из кармана, по-видимому, давно служившие ему стальные часы. Это знак, что пора уходить. На что Микоян (он со Сталиным на «ты») говорит:

- Сегодня ты не имеешь никакого права. Мы празднуем здесь твой день рождения, мы решаем.

Ворошилов провозглашает тост за великого Сталина. Сталин никак не реагирует, словно его это не касается. Следующий тост произносит сам:

- За талантливых артистов, вот вроде вас!

Райкин не единожды встречался со Сталиным. Позже он вспоминал: «Однажды меня привезли к нему на дачу для выступления. Он ждал гостей. Был в том же костюме, что и на дне рождения,— китель, сапожки, галифе. Я читал басенки в прозе, показывал финского генерала «Около-Куоколо», заводил патефон и разговаривал с ним».

Война не стала помехой встречам Короля и Шута. Райкин писал:

«Летом 1942 года наш театр вернулся в Москву из поездки по Дальнему Востоку. Нас попросили выступить для воинских частей, охраняющих Кремль. После некоторого колебания я послал Сталину записку с приглашением посмотреть наш спектакль. Обещал, что он увидит и смешное и серьезное. На следующий день мне принесли ответ в розовом конверте. В нем лежала моя записка. Поверх ее от руки было написано: «Многоуважаемый тов. Райкин! Благодарю Вас за приглашение. К сожалению, не могу быть на спектакле: очень занят. И. Сталин».

Помогла ли артисту мимикрия, его маски, или тут было что-то другое – трудно сказать. Сам Аркадий Исаакович, вспоминая прошлое, был по-интеллигентски неуверен:

«Я, конечно, не беру на себя смелость оценивать одну из самых сложных и темных фигур нашей истории. Политика кнута и пряника, страха и личной преданности составляла основу его взаимоотношений с теми «винтиками», которыми мы все тогда были. Полное понимание этого пришло ко мне чуть позднее, в послевоенные годы, когда началась новая волна репрессий. В Ленинграде она была, кажется, особенно сильной и вместе с другими вполне могла унести и меня — я отдавал себе в этом ясный отчет. Н. П. Акимов (в конце сороковых годов он оформлял и ставил у нас спектакли) не раз говорил мне в свойственной ему иронической манере:

- Неужели, Аркадий, мы с тобой такое дерьмо, что нас до сих пор не посадили?

Нам с Акимовым повезло, страшная участь нас миновала. Но система, насажденная Сталиным, продолжала действовать и после его смерти. Продолжали действовать и воспитанные ею люди, им удавалось «доставать» меня разными способами. На постоянную борьбу с ними уходили здоровье и силы. Но это уже другая тема».