Руперт Эверетт: «Политкорректность - это только обои, которыми закрывают трещины в стене»

Руперт Эверетт, знакомый нашему зрителю по роли Григория Мелехова в фильме «Тихий Дон», рассказывает о достигших половой зрелости амазонках в школьной форме и анархии, царящей в интернате для девочек. Руперт Эверетт – кинозвезда и кумир гомосексуалистов – в беседе с корреспондентом «Штерна» поведал о грудных имплантантах и гомосексуалистах в Голливуде.

Один из последних фильмов актера, адаптация комикса 50-х годов, который уже однажды был экранизирован – лесбийская комедия «Сент-Триниан».

Руперт Эверетт сыграл в этой ленте две роли. В том числе и… женскую. Созданный британским актером образ чванливой директрисы Камиллы Фриттон поразительно похож на герцогиню Корнуэльскую, супругу принца Чарлза Камиллу Паркер Боулз. Вторая роль - брат директрисы Карнаби.

- Мистер Эверетт, должно быть это большое удовольствие играть мисс Фриттон?

- Нет, если тебе надо в туалет. Идея забавная, и смотреть на это удовольствие, но это тяжелая работа. У нас было горячее лето. Повсюду на моем теле были имитаторы и подкладки, от этого становилось еще горячее. Когда твой грим стекает, а борода растет, приходится снова приниматься за все сначала, а другие вынуждены ждать. Работа не так прикольна, как это представляется большинству.

- Интернат для девочек из фильма напоминает анти-Хогварт. Это было сделано намеренно?

- Сексуальные девочки, да. Но я никогда не видел «Гарри Поттера» и совсем не размышлял об этом. «Сент-Триниан» - несколько другое учебное заведение, в своем роде даже более точная копия английской системы образования. Теперь мы переживаем из-за этого, что не так уж и плохо.

- Была ли это ваша идея взять Камиллу Паркер Боулз за образец для госпожи Фриттон?

- Да, моя и моей матери. Она - чуточку Камилла. Последняя женщина Британской империи. Больше таких нет. В Камилле довольно мужских черт, она охотно ездит верхом, работает в саду, с удовольствием носит резиновые сапоги. Она, так сказать, изрядная butch – мужеподобная, бой-баба. Это понравилось публике.

- Не нашлось ни одной положительной мужской фигуры...

- Все мужчины либо ни то ни сё, либо преступники. Все же приятнее было играть мужчину. Грим накладывался четверть часа. Для женской роли ежедневно требовалось два часа. Мои груди были настолько большими, что у меня возникли сильные боли в спине, и я едва мог ходить.

- Карьера в кино заканчивается, когда вам переваливает за 20 лет?

- 20 лет - это очень хороший возраст, также как и 30. Чуть больше сорока тоже неплохо. Вторая половина после 40 лет и «полтинник» - нейтральная полоса, поскольку ты ни то ни сё. Это как у женщин. Пока ты молод, у тебя сотни предложений, а потом, как миллионы других, сидишь и ждешь работы, которую больше невозможно получить. В нашем бизнесе мужчинам все же лучше, чем женщинам. Однако, и у тех и других, их лучшее время в самом начале. Посмотрите на старых актеров: дюжина еще работает, другие уже исчезли.

- Было бы все по-другому, будь вы гетеросексуальны?

- Да. Это гетеросексуальный бизнес, целая индустрия взаимоотношений. Вся структура в этом бизнесе и вокруг этого бизнеса: на красном ковре публика хочет видеть мужчин с их женами и детьми. Американская киноиндустрия очень гетеросексуальна, очень христианская и очень моралистическая. Для гомосексуалистов это почти что война.

- Не хотите ничего изменить?

- Нет. Но я думаю, что есть более важные темы для беседы, нежели гомосексуализм.

- Например?

- Когда обвиняют кинематограф в том, что он не показывает обществу его лицо, из-за американского кино картина мира искажена, политически ориентированна в плохом смысле. Взгляните на коммерческий мэйнстрим. Там не идет речь о реальности, все имеет политическую подоплеку. Только злодей может курить, семейные пары выглядят сошедшими с рекламного плаката.

- Но это же старо как мир, что злодей носит черную шляпу?

- Да, старо, но как раз и не актуально. Если рассмотреть процесс во времени, то по сравнению с 70-ми, в 80-е, 90-е и 2000-е годы в кино наступил регресс.

- Как вы думаете, откуда этот регресс?

- Думаю, на это есть множество причин. Мы живем в очень консервативном мире, Америка - очень консервативная страна, которая контролируется религией и политической корректностью. Это ужасно.

При этом политкорректность - это только обои, которыми закрывают трещиныв стене. Люди все же думают иначе. Political correctness в фильме - это

крах, поскольку нельзя рассказывать подлинные истории. Сегодня у каждой истории должен быть политкоректный конец, поэтому, выйдя из кино, думаешь: «О, так должно быть в моей жизни».

Никаких драм, никаких трагедий, ничего ужасного. Все должно иметь политический и религиозный смысл. И Голливуд ведет к этому кино в других странах.

Читайте еще в разделе "Культура".