Царь- Фасцинус Петр Великий

Любителям истории известен факт существования в эпоху Петра I Всешутейшего собора. Вот только до сих пор по цензурным соображениям, из-за использования матерных слов, материалы этого сумасбродного собора в печати не появлялись и, как следствие, не правильно оценивались даже специалистами. Наконец настало время…

«Петр старался облечь свой разгул с сотрудниками в канцелярские формы, сделать его постоянным учреждением. Так возникла коллегия пьянства, или «сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший собор».

Он состоял под председательством набольшего шута, носившего титул князя-папы, или всешумнейшего и всешутейшего патриарха московского, кокуйского и всея Яузы. При нем был конклав 12 кардиналов, отъявленных пьяниц и обжор, с огромным штатом таких же епископов, архимандритов и других духовных чинов, носивших прозвища, которые никогда, ни при каком цензурном уставе не появятся в печати.

Петр носил в этом соборе сан протодьякона и сам сочинил для него устав, в котором обнаружил не менее законодательной обдуманности, чем в любом своем регламенте», - писал В.О. Ключевский .

Великий русский историк, оказывается, был не прав. В серьезных книгах слово из трех букв, начинающееся на «Х», которое в качестве обращения адресовали друг другу все члены сумасбродного собора – и мужчины, и женщины – «метафорически олицетворяли собой жизненную оплодотворяющую мощь царского фаллоса». К такому выводу приходит американский историк Эрнест Зицер (Ernest A. Zitser ).

В своем капитальном труде «Царство преображения: священная пародия и царская харизма при дворе Петра Великого», изданном в академической серии «Historia Rossica», автор приводит подлинные слова и выражения из документов, без оглядки на ханжеское отношение к ненормативной лексике.

Но главное не это. Концепция историка, специалиста по русской истории XVII - начала XVIII века, не совсем совпадает с выводами дореволюционных русских историков В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова и других. Непристойные псевдонимы «потешного» духовенства, по предположению Э.

Зицера, заставляют полагать, что царь и его приближенные стремились чуть ли не буквально осуществить идею о слиянии религиозной харизмы и политического могущества.

«Евангельская тема обрезания, обеспечившая ключевую метафору для богословских споров об «оправдании», позволяет понять, почему Петр сочинял пародийную церемонию избрания и постановления «князь-папы Петро…уя» в тот момент, когда закулисная борьба вокруг наследования царского и патриаршего престолов достигла критической стадии, - утверждает Зицер. – Только сторонники царя обладали опытом обращения в новую «гражданскую» веру, соизмеримым с «обрезанием сердца» апостола Павла (Рим. 2, 29); вследствие этого только те члены государевой свиты, которые открыто объявляли о чистосердечной приверженности царю, могли стать жрецами императорского культа Отца Отечества и обладали сомнительной привилегией носить скабрезный псевдоним в честь membrum virile .

Между прочим, историк С.Ф. Платонов, впервые опубликовавший и исследовавший устав Бенго-Коллегии, усмотрел в нем, а тем более в рисунке гигантского эякулирующего фаллоса на обратной стороне брошюры с уставом и списком пародийного религиозного ордена, свидетельство господствовавших в петербургской британской колонии.

«Несмотря на несомненную непристойность рисунка, я не стал бы сводить его значение к циничному хулиганству», - замечает Зицер. Царь мог истолковывать изображение «Моего Гаврилушки» как шутливый вариант барочной политической эмблемы. Это не противоречит понятием таких имперцев, которыми были древние римляне, называвшие фаллос – фасцинус. (Слово однокоренное с позднейшим итальянским «фашио», откуда, в том числе, происходит политический термин фашизм).

В наши дни легенда о выдающихся половых способностях императора и гигантском размере его члена проистекает ли не из этого источника?

«Анализ фаллического культа личности Петра Великого показывает, что царю и его наиболее преданным сторонникам преображение России виделось не только результатом импорта рациональных бюрократических технологий власти и оптимизации государственного аппарата, но и следствием политической воли и мужской силы первого императора и членов его «кумпании», - заключает исследователь.

Читайте еще в разделе "Культура".