Михалкову хотят «набить морду»

В нашей культуре разворачивается небывалый скандал. Режиссёр Никита Михалков и композитор Александр Журбин сцепились друг с другом, похоже, не на жизнь, а на смерть. Причём не в силу идейных разногласий и даже не из-за денег, а по такой анекдотично-похабной причине.

Свару начал Никита Сергеевич, пару недель назад давший большое интервью «Известиям». В конце беседы известный театральный критик и по совместительству давняя приятельница такого «друга» Михалкова, как Михаил Швыдкой, Елена Ямпольская – то ли сама, то ли по чьей-то наводке – вопросила господина Михалкова о «гадких слухах» насчёт нетрадиционной сексуальной ориентации маэстро.

Михалков мог бы отшутиться или жёстко прервать эту тему, но уделил её настолько большое внимание, что даже людей, не знакомых с юнгианской теорией психологических комплексов, стали терзать смутные сомнения. Впрочем, Михалков свою нестандартность убедительно отрицал, выдав несколько афористических фраз типа «На свете такое количество женщин, которые доподлинно могут подтвердить, что это не так…» или «Очень люблю товарищеские отношения с мужиками, но техника мне не нравится категорически».

Так бы и остался бы сей фрагмент из интервью Михалкова забавным казусом, если бы Никита Сергеевич не обвинил в распространении «гадких слухов» знаменитого композитора Александра Журбина. Дескать, именно Журбин говорил в обществе, что поставлял Михалкову мальчиков для плотских утех в своей нью-йоркской квартире. «И что теперь делать? Выбить её глаз?» - вопросил Михалков Ямпольскую с искренней непосредственностью настоящего русского интеллигента.

Хорошо известно, что господин Михалков свои интервью перед публикацией тщательно правит. До сих пор памятен грандиозный скандал, который он закатил в начале 2001 года «Российской газете», когда бывший заместитель главного редактора Виктория Молодцова опубликовала текст интервью, не получивший высочайшего согласования. Так что антижурбинский пассаж вряд ли стоит считать эмоциональным всплеском.

Журбин в долгу не остался. Он выступил с открытым письмом, в котором заявил, что сексуальной жизнью Никиты Михалкова никогда не интересовался, считает его заявления ложью, требует извинений или будет обращаться в суд. На это письмо Михалков ответил своим посланием, всё это было обнародовано одновременно, и дурно пахнущее бельё двух далеко не последних в истории российской культуры деятелей стало достоянием широкой общественности.

Скажем прямо, открытое письмо Никиты Михалкова Александру Журбину производит впечатление не менее сильное, чем «Фауст» Гёте – как в переводе Холодковского, так и Пастернака. Центральное место в нём занимает увлекательный рассказ о том, когда и где господин Журбин распространял о господине Михалкове гнусные инсинуации. Оказывается, как-то Михалкову позвонила одна знакомая переводчица и сообщила, что в одном из самых дорогих и престижных ресторанов Москвы «Пушкин» на Тверском бульваре, творятся форменные безобразия.

За соседним столиком сидит в окружении пяти девиц приехавший с коньячного коктейля по поводу открытия Недели французского кино Александр Журбин и громогласно рассказывает о гомосексуальных наклонностях Никиты Сергеевича. Причём рассказывает как свидетель, ибо этих самых «мальчиков» ему лично приходилось Михалкову поставлять.

Не выдержав подобной гнусности, Михалков ринулся в «Пушкин», но здесь повёл себя оригинально. По словам режиссёра, он остановился в «прихожей(?) ресторана» и через стекло видел, как в окружении уже шести девиц Журбин рассказывал про него гнусные небылицы, которые были «вполне виртуозны». Как можно видеть то, что люди обычно слышат, Михалков не уточняет, но, судя по всему, Журбин к моменту приезда Михалкова перешёл к громогласному описанию той самой «техники», которую Никита Сергеевич, по его словам, совершенно не приемлет.

«В зал «Пушкина» я не вошёл, удержался. Уж больно лакомый кусочек для светской хроники. Произойди всё это полтора века назад, я бы, не задумываясь, дал Вам пощёчину, вызвал на дуэль и постарался не промахнуться. Боюсь только, полтора века назад наши пути едва ли могли пересечься», - пишет Михалков Журбину. Кстати, последнюю фразу многие в культурных кругах восприняли как намёк на то, что предки господина Журбина в силу пресловутой черты оседлости не могли соприкоснуться с представителями родовитых Михалковых.

«С течением времени горячее желание дать Вам в тыкву остыло и прошло», - с поистине чеховской элегантностью отмечает Михалков, подпустив при этом и самокритику «Чего не набуровишь под коньячными

парами?», видимо, имея в виду Московский кинофестиваль 2007 года.

Но Александр Журбин такого «вселенского всепрощения» не оценил. Его особенно покоробило, что Никита Михалков заявил, что видел композитора всего один раз, когда тот халтурил тапёром в ресторане «Самовар» на Брайтон-Бич. Конечно, Журбин суперзвёзд с неба в Америке, но не до такой же степени.

«Вообще за такое бьют по морде», - заявил после этого Журбин газете «Московский корреспондент». Композитор вновь отрицает какую-либо причастность к распространению слухов о гомосексуальности Михалкова, считает себя оскорблённым и готов защищать честь и достоинство себя и своей семьи. Тем более, что в ресторане «Пушкин» он был, по его словам, три раза с женой, а не с какими-то пьяными девицами. Версия Журбина пока выглядит гораздо более правдоподобной, чем михалковская, ибо «Пушкин» - заведение весьма фешенебельное. И трудно представить, чтобы там дали кому-то в пьяном угаре вещать на весь зал о «технике» взаимоотношений Михалкова с мифическими «мальчиками».

Журбин также оскорблён тем, что Михалков начисто забыл о дружеских отношениях с ним. Действительно, именно Журбин в 1999 году был председателем оргкомитета недели российского кино в Нью-Йорке, а ее сопредседателями был Никита Михалков и Роберт Олтмен. «Там я представил «Сибирского цирюльника», которая до того на Западе никому не была нужна», - обиженно бросает Журбин Михалкову, видимо, мстя за тапёра в «Самоваре». И тоже не прав, ибо «Сибирский цирюльник» открывал в 1999 году Каннский фестиваль и на Западе стал известен и без помощи Журбина.

Обывателю невероятный скандал очень даже нравится – прикольно и смешно. Только умным людям от всего этого становится не по себе. Какие требования теперь можно выдвигать к нравственному облику молодых творцов, если общепризнанные мастера ведут себя столь неподобающим образом и дискредитируют российскую интеллигенцию по полной программе?

Конечно, каждого, даже самого великого, может «попутать бес». Вспомним, какой необычный скандал возник осенью 2006 года вокруг председателя Союза театральных деятелей Александра Калягина, которого «поклонница-шантажистка» обвинила в сексуальных домогательствах, выставив в Интернете мерзкую аудиозапись. Калягин тогда поступил абсолютно верно, отказавшись давать какие-либо комментарии. Скандал постепенно сошёл на нет, принеся главному герою даже некоторые дивиденды. Как остроумно заметила популярный сексолог Диля Еникеева, «скандал с Калягиным показал, что в руководстве российского театра ещё остались гетеросексуалы».

Что касается интервью Михалкова «Известиям», с которого началась самая беспрецедентная «разборка» в современной культуре, то совершенно непонятно, почему «дорогой Никита Сергеевич», уделив столько времени конфронтации с господином Журбиным, ни словом не обмолвился о 30-ом, юбилейном Московском кинофестивале, обещающем быть самым занимательным в истории. Где программным директором вместо Кирилла Разлогова стала финка Кирси Тюккилайненен, показавшая себя на прошлом фестивале большой любительницей «побуровить под коньячными парами». А отбором фильмов, судя по всему, опять будет заниматься Андрей Плахов, изрядно поразивший читателей «Коммернсанта» заявлением, что черничный пирог под ванилью у него ассоциируется со смешением крови и спермы при дефлорации.