За что Юрий Поляков прибил бы дочь?

Свой 83-ий сезон московский Театр сатиры открыл премьерой мистической комедии Юрия Полякова «Женщины без границ». Представители секс-меньшинств тут же объявили Полякова чуть ли не главным гомофобом России. С этой скандальной темы мы и начали беседу с популярным писателем и драматургом, главным редактором «Литературной газеты».

Фото: За что Юрий Поляков прибил бы дочь?

-Юрий, на официальном сайте российских геев и лесбиянок « Gay . Ru » вас объявили чуть ли не главным гомофобом страны, ссылаясь на комедию «Женщины без границ». Что же там такого, что вызвало такой гнев секс-меньшинств?

- Тема однополой любви не является центральной в моей пьесе. Это история о том, что, вступая в середине жизни в новый брак, мужчина и женщина несут на себе груз опыта и воспоминаний прошлой жизни, прошлых связей. И у героини в прошлом был опыт лесбийской любви, причём со своей начальницей, которая и склонила её на такие вот отношения.

Что интересно, тема лесбийской любви у нас не раз воплощалась и в кино, и в некоторых телесериалах. Только вот в театре она в современных пьесах пока не звучала. Я думаю, что представителям секс-меньшинств не понравилось, что я к этой теме подошёл как сатирик, с иронией.

Кстати, сейчас пьеса «Женщины без границ» будет ставиться в Ставропольском театре. И там меня попросили вот эту небольшую линию с лесбийской любовью убрать, считая, что тамошний зритель её не воспримет. Я пошёл на эти купюры, потому что в пьесе – это далеко не главное.

- Ваш спектакль ставил худрук Театра сатиры, всеми любимый Александр Ширвиндт. Как вам работалось с ним? И как бы вы оценили некоторые мнения, что Театр сатиры сейчас переживает не лучшие времена?

- Мне не совсем удобно оценивать тот театр, где идут мои пьесы, но критикам Театра сатиры хочу посоветовать сравнить посещаемость его спектаклей и спектаклей других театров.

В 90-е годы Театр сатиры, и не только он, попал в сложное положение из-за кризиса современной драматургии. А сатира, актуальная, подчеркну, сатира, практически исчезла. Хотя сама жизнь, все эти потрясения, трагические и комические, давала и даёт неисчерпаемый материал для реалистической, точнее, именно жизненной драматургии.

Театралы поймут мой вопрос – разве то, что предлагают, скажем, Николай Коляда и его единомышленники может сравниться с драматургией Арбузова, Вампилова, Розова? Я не хочу себя ни с кем сравнивать, но я стал писать пьесы именно потому, что почувствовал зрительскую нужду в продолжении традиций отечественной драматургии.

- Говорят, что ваше сотрудничество с Театром сатиры было не безоблачным?

- Я доволен всем, в том числе и трудностями, которые были. Да, «Женщин без границ» начинал ставить другой режиссёр, который не справился. За дело взялся Александр Ширвиндт и сделал всё блестяще. А вот моя предыдущая пьеса «Гомо эректус» ставилась аж три года!

Её хотели снять, актёры отказывались играть. Я у одного из актёров спросил: «Почему ты не хочешь играть? Что смущает?» А он ответил: «Понимаешь, Юра, в постмодернистской хрени всё легко, все понарошку. А тут такая правда жизни, что…» В общем, Андрей Житинкин всё-таки поставил «Гомо эректус». Помню, как на худсовете Ольга Аросева сказала слова, которые стали для меня самой лестной оценкой: «Через 20 лет мы в Театре сатиры наконец-то получили настоящую сатиру».

- Но разве не, как вы выразились, «постмодернистская хрень» является ныне самым актуальным видом драматургии, что нам уже который год доказывает фестиваль «Новая драма»?

- Это фестиваль, которым руководит Эдуард Бояков? Родоначальник того направления, которому я дал название «бояковщина» и который долгое время руководил «Золотой маской»?

-Тот самый. Поразительно, но слово «бояковщина» употребляет и прославленный драматург Михаил Волохов, не раз на страницах «Правды.Ру» критически высказывавшийся о Боякове и его, известно каком, окружении.

- Вот видите, я далеко не одинок в своих оценках. Но поясню, что такое, по-моему, «бояковщина». Прежде всего, это ориентация в драматургии на одномерные, не выстроенные пьесы, где автор эксплуатирует один моноприём, что является одним из признаков постмодернизма. Всё это обедняет режиссуру, псевдоновизна и непохожесть которой заметны только потому, что она хуже традиционной. На таком фоне страдают и актёры, игра которых выглядит не подлинной, картонной.

Ну и наконец, «бояковщина» - это абсолютно тусовочный принцип жизнедеятельности. Искусство отходит на второй план, а на первом – раскрутка и пиар, пиар, пиар. Особенно хорошо для пиара используются премии. Но давайте посмотрим, каков зрительский успех у многих премированных этой тусовкой пьес и спектаклей? Ставят ли их по всей России?

- Но вы ведь тоже лауреат многих премий…

- Но за моими премиями стоит интерес зрителей. Извините, но мои пьесы идут в театрах более чем 30 российских регионов. На них идёт зритель, за счёт этого содержатся труппы. Кто из «бояковских» может сказать, что зритель России голосует за их драматургию рублём?

-Но почему же затеи Боякова встречают такую поддержку со стороны Федерального агентства по культуре и кинематографии?

- По моему мнению, в руководстве нашей культуры до сих пор есть люди, донашивающие пыльные «комиссарские шлемы» образца 1991 года. Это разрушители, для которых я изобрёл слово «герострата»и которые мыслят и действуют по принципу «Чем хуже – тем лучше». Именно они выделяют большие деньги таким людям как Бояков.

- Кстати, ФАКК выделил 800 тысяч долларов на экранизацию пьесы Ольги Мухиной «Летит», впервые представленной на бояковской «Новой драме». Режиссёром является Швыдкой Сергей Михайлович – как шутят в Одессе, даже не однофамилец.

- Поскольку я пьесы не читал и фильма не видал, ничего сказать не могу. Не исключаю, что сыну Швыдкого удастся создать прекрасную картину и она будет пользоваться огромным зрительским успехом. Но семейственность в нашем искусстве приобрела действительно ужасные масштабы.

Когда я наблюдаю за творениями некоторых отпрысков известных писательских и кинематографических фамилий, мне просто дурно становится. Если бы моя дочь, к счастью, домохозяйка с детьми, подалась бы в кино и сняла бы что-нибудь типа…типа «Консервов» Егора Кончаловского, я не знаю, чтобы с ней сделал. Прибил бы в гневе праведном, наверное, прости Господи…

- Юрий, я слышал, что у вас вскоре будет ещё одна московская премьера – знаменитый «Демгородок» ставит Театр Рубена Симонова.

-Да, я сам сделал инсценировку своей повести 1993 года. Судьба у неё довольно занятная. Напомню, что в этой сатире главным героем является капитан атомной подводной лодки Рык, волею судеб становящийся диктатором России. Всех политиков – от коммунистов до либералов – он отправляет в «закрытые садовые товарищества», которые народ и называет «демгородками».

«Демгородок» стал печатать журнал «Смена» в августе 1993 года. Вскоре после страшной трагедии – расстрела Съезда народных депутатов в Белом доме – он вышел отдельной книгой, которую некоторое время до столичных прилавков не допускали. А в 1994 году «Демгородок» выпустило издательство «Республика», и художник украсил обложку портретом человека, очень похожего на генерала Лебедя, которого тогда знали в обществе слабо.

И вот летом 1996 года, когда генерал Лебедь выдвигался в президенты, я дарю ему эту книгу, он смотрит на обложку и со своей знаменитой интонацией говорит: «Не понял!» Я отвечаю: «Александр Иванович! Книга вышла два года назад, никаких намёков нет!» Лебедь: «Тогда тем более не понял!»

-Значит, в Театре Рубена Симонова сочли «Демгородок» актуальным и сегодня?

- Мне, как автору, судить об этом нелегко. Хотя вот Сергей Владимирович Михалков, чьим мнением я бесконечно дорожу, не раз говорил мне, что «Демгородок» - лучшая моя сатирическая вещь. Хотя мне кажется, что «Козлёнок в молоке» лучше.

Понимаете, в «Демгородке» есть сатира не только на наших либералов или, как многие зовут, либерастов. Там есть и сатира, пусть более мягкая, на надежды многих, что придёт сильная личность, которая жёсткими методами наведёт тотальный порядок и сделает всех счастливыми. Такая вот полифоническая вещь получилась.

- Но разве эти надежды не обоснованы всей российской историей? Помните политический идеал Гоголя, выраженный им в финале сохранившегося текста второго тома «Мёртвых душ»? Только честная и жёсткая воля верховного правителя, по Гоголю, может пресечь ужасы коррупции и произвола чиновников на местах.

- Это вечные российские споры о свободе и лучшей форме правления. Для меня очевидно, что сейчас та свобода, которая была при Ельцине, никому не нужна. Конечно, за исключением тех, кто за ширмой этой свободы делал миллиардные состояния. Я бы определил настоящую и разумную свободу как ту степень несвободы, которая для нас приемлема. Заковыристо выразился? Но давайте спорить. Если постановка «Демгородка» такие споры вызовет, буду только рад.