Гениальная догадка Пушкина о "сером кардинале"

Пушкин приступил к работе над «Борисом Годуновым» в ноябре 1824 г. К концу декабря - началу января он дошел до сцены в Чудовом монастыре и остановился. Пушкинисты утверждают, что он занялся четвертой главой «Онегина». Возможно, это и так, а скорее - не сходились концы с концами у «Годунова». Но в апреле 1825 г. Пушкин возвращается к «Годунову» и одним духом пишет сцены «Келья в Чудовом монастыре» и «Ограда монастырская».

Позвольте, возмутится внимательный читатель, какая еще «Ограда монастырская», да нет такой сцены в пьесе. Совершенно верно, нет, но Пушкин ее написал. Сцена короткая, на две страницы, а 5 минут. Там Гришка беседует со «злым чернецом». И - по времени исполнения на 3 сей «злой чернец» предлагает Гришке стать самозванцем. До Гришки доходит лишь со второго раза, но он соглашается: «Решено! Я Дмитрий, я царевич». Чернец: «Дай мне руку: будешь царь». Обратим внимание на последнюю фразу - это так-то важно говорит простой чернец?! Ох, он совсем не простой, сей «злой чернец».

Сцена «Ограда монастырская» имела взрывной характер. Она не только прямо обвиняла духовенство в организации смуты, но поднимала опасный вопрос - кто еще стоял за спиной самозванца. Поэтому Жуковский , готовивший в 1830 г. первые сцены «Бориса Годунова», не дожидаясь запрета цензуры, сам выкинул сцену «Ограда монастырская». Опубликована эта сцена была лишь в 1833 г. в немецком журнале, издававшемся в Дерпте.

Очень странно, что все наши историки прошли мимо ключевой фигуры Смутного времени. А церковные власти сделали все, чтобы вычеркнуть имя «злого инока» Пафнутия из церковной и светской истории. Так, в огромном труде «История русской церкви», написанном митрополитом Макарием, в VI томе, посвященном Смутному времени, о Пафнутии упоминается вскользь всего два раза в двух строчках. Причем последний раз сказано с явной злобой: «…как и когда он умер и где погребен неизвестно».

Некоторые сведения о Пафнутии мне удалось найти в житиях святых Никодима, Адриана и Ферапонта Монзенского. В Троицком Павло-Обнорском монастыре жили-были два приятеля инока Адриан и Пафнутий. Им явился, каждому отдельно, во сне неизвестный инок и повелел основать обитель на берегу лесистой реки Монзы, при впадении ее в Кострому.

Создается впечатление, что текст жития позже подвергся основательной цензуре. Зачем сразу двум старцам «является» один и тот же сон? Понятно, если бы они стали вместе строить на Монзе монастырь. Но устройством монастыря занялся один Адриан, а Пафнутий выбывает из игры. Его кто-то назначает, и неизвестно за что, архимандритом придворного Чудова монастыря в Москве! Видимо, Пафнутию приснился другой куда более чудесный сон, но позже кто-то изъял сей сон из рукописи.

Обратим внимание на географию. Река Обнора, где находился Павло-Обнорский монастырь, и река Монза, где Адриан основал новый монастырь, - правые притоки реки Костромы и расположены почти рядом. Итак, район реки Монзы это вотчины бояр Романовых, имение дворян Отрепьевых и место иноческого - послушания Пафнутия. Уж что-то не верится, что это простое совпадение. Практически невероятно, чтобы бояре Романовы не посещали соседний Павло-Обнорский монастырь. Зато очень странно, что, став царем, туда наведывался Михаил Романов. Видимо, что-то сильно связывало это семейство с монастырем на Обноре.

Нетрудно догадаться, что в Чудов монастырь Пафнутий попал по время тесного альянса - протекции своих соседей Романовых. 1593 - 1594 годы Романовых и Годуновых. Кстати, и патриарх Иов благоволил тогда к Романовым. Ведь с 1575 г. по 1581 г. Иов был архимандритом Новоспасского монастыря, который давно уже находился под патронажем Романовых и служил их родовой усыпальницей. Только таким способом ничем не прославившемуся иноку захолустного монастыря удалось попасть в Кремль.

А рядом с Троицким монастырем и вотчиной Романовых была маленькая деревушка, принадлежавшая стрелецкому сотнику Богдану Отрепьеву. Сотник был убит в пьяной драке, а его сын Юрий, которого все звали Юшкой, поступил на службу к боярам Романовым и поселился в их московской усадьбе на Варварке.

Воспользовавшись болезнью царя Бориса, Романовы устраивают заговор. Однако спецслужба Бориса не дремала. По приказу царя в ночь на 26 октября 1600 г. несколько сот стрельцов начали штурм усадьбы на Варварке. Десятки сторонников Романовых были убиты при штурме, а многие казнены без суда и следствия. Сами же Романовы были отправлены в ссылку, причем глава клана Федор Никитич пострижен в монахи.

Юшке же удалось бежать. Скрываясь от властей, он постригся в - монахи под именем Григорий. Традиционное поведение опальных в Московской Руси бежать в отдаленный монастырь. Но инок Григорий вопреки логике едет в Москву, где его запросто могут узнать. Он поступает чудесным образом (второе чудо после инока Пафнутия) в придворный Чудов монастырь, куда и боярин, пожертвовавший церкви вотчину, не всегда мог попасть. Мало того, архимандрит Пафнутий поселяет инока у себя в келье. Зная монастырские обычаи, можно ли предположить, что архимандрит допустил влияния на своего подопечного другого чудовского «злого чернеца».

Итак, Пафнутий и есть звено, связывавшее романовскую родню и их клиентуру с юным чернецом. Следует заметить, что в дальнейшем Пафнутий становится одним из главных действующих лиц Смуты. После побега Григория Отрепьева царь Борис лишает Пафнутиясана и отправляет «в места не столь отдаленные».

Взойдя на престол, Лжедмитрий I возвращает из заточения в дальних монастырях своих покровителей. Монах Филарет, в миру Федор Никитич Романов, получил сан митрополита Ростовского, а монах Пафнутий - сан митрополита Крутицкого, то есть второй чин в церковной иерархии после патриарха.

Тем не менее, у обоих новоявленных митрополитов были основания для недовольства – ведь их «изделие» вышло из-под контроля. В сан патриарха в их отсутствие был возведен рязанский митрополит Игнатий. А сам Отрепьев приказал именовать себя «непобедимым кесарем и императором».

Романовы были в растерянности. Пафнутий же своим аналитическим умом быстро оценил ситуацию – самозванцу долго не продержаться. В случае же гибели «изделия» клан Романовых в самом худшем случае останется на своих позициях, но худородному митрополиту Крутицкому несдобровать.

Ночь на 18 мая 1606 г. монах с надвинутым на лицо капюшоном постучал в боковую калитку подворья боярина Василия Шуйского в Белом городе. Его давно ждали и ведут в светлицу. Там кроме хозяина уже собрались трое бояр Шуйских, думный дворянин Михаил Татищев , а также несколько окольничих и купцов. Мы никогда не узнаем, что именно сказал им Пафнутий, но, думаю, план операции был четок и подробен.

С рассветом заговорщики сели во дворе на коней, Пафнутий благословил Василия Ивановича. Через полчаса Шуйский въехал в Спасские ворота Кремля, обнажил меч и с криком – «во имя Божие на злого еретика!», повел ратников на штурм покоев самозванца. Лжедмитрий был убит, и большую часть дня 17 мая в Москве шли бои с поляками, засевшими в укрепленных усадьбах.

А на утро 18 мая бояре Романовы, князья Голицыны, Куракины и Мстиславские попытались присвоить себе плоды победы Шуйского. Они решили на следующий день рано утром собрать народ на Красной площади и выбрать патриарха, а затем для избрания царя провести Земской собор под его руководством. Нетрудно догадаться, что патриархом должен был стать Филарет.

Однако ночью на 19 мая на подворье Шуйского Пафнутий «со товарищи» уже писали крестоцеловальную грамоту царя и великого князя всея Руси Василия Ивановича.

В 6 часов утра 19 мая толпа сторонников Шуйского вошла в Кремль с криками: «Царь нужнее патриарха», «Не хотим никаких соборов, где Москва, там и все государство. Шуйский - страдалец за православную веру». Откуда-то появился и сам князь Василий. Шуйского ввели в Успенский собор, где митрополит Пафнутий нарек его на царство.

Положение царя Василия было крайне непрочно, и тогда Пафнутий придумал хитрый ход - предложить недовольным боярам компромисс: сделать патриархом митрополита Филарета Романова. Благо, Филарет давно мечтал об этом. При этом царь Василий и Пафнутий предложили Филарету для пущей важности устроить небольшое чудо - обрести в Угличе мощи царевича Димитрия и тем самым покончить со слухами, что Димитрий жив. Филарет отправился в Углич, совершил все положенные церемонии обретения мощей и, не торопясь, повез их в Москву.

3 июля вблизи села Тайнинского состоялась встреча процессии с царем Василием и боярами, которые шли пешком, чтобы встретить за городом мощи «настоящего сына» Ивана Грозного . За царем и боярами следовало духовенство и толпы горожан. Затем произошла сцена, достойная кисти самого великого художника. Гроб был открыт, и инокиня Марфа увидела… свежий труп. Бывшая царица должна была опознать своего сына, как она год назад на том же самом месте «опознала» живого Димитрия. Марфа, видавшая виды, тут от ужаса не сумела произнести ни слова. Теперь ей придется плакать над гробом чужого ребенка, а прах ее единственного сына выброшен и уничтожен.

Стоявший рядом Филарет остолбенел не менее Марфы. Та увидела чужой труп, а он… патриарха. Да, да! Вместе с царем шел и патриарх Гермоген. Пока Филарет вез мощи, по распоряжению Пафнутия из Казани был срочно доставлен тамошний митрополит Гермоген. Позже Пафнутий несколько лет будет «правой рукой» патриарха Гермогена. А обиженный Филарет станет патриархом при царе… Димитрии. Том самом, мощи которого он привез из Углича в Москву. 4 года у нас будет два патриарха: Гермоген в Москве и Филарет в Тушине.

После освобождения Москвы ополчением Минина и Пожарского митрополит Пафнутий сделает свой последний политический ход - вновь примкнет к клану Романовых. Однако в начале 1613 г. Пафнутий скончался, и Михаила Романова, приехавшего из Костромы, встречал уже казанский митрополит Ефрем.

Царские историки и иерархи церкви сделали все, чтобы уничтожить любое упоминание о Пафнутие – этом «черном кардинале» Смутного времени.

Писатель и историк Александр Широкорад специально для "Правды.Ру"