Михаил Булгаков: Я - сатирик. О жизни и творчестве Мастера

15 мая в 1891 году родился, пожалуй, один из самых мистичных писателей России - Михаил Афанасьевич Булгаков.

 Писатель Булгаков появился в истории российской культуры в двадцатые годы, противоречивые и неоднозначные. Это время НЭПа, новой экономической политики. Время обновления и жестокой ломки старого. Начинается возрождение жизни и уничтожение прошлого. В литературе тоже происходили изменения. Возникали частные издательства, выходили новые журналы, книги, оживали художественные объединения, люди спорили. Продолжали печататься Блок, Есенин, Гумилев, Ахматова, вновь стали выходить дореволюционные журналы "Былое" и "Голос минувшего", "Вестник литературы". Появился журнал "Новая Россия", "первый беспартийный публицистический орган", который провозгласил желание русской творческой интеллигенции сотрудничать с советской властью.

 В начале была дружная и любимая семья в Киеве, и мама, "светлая королева". Медицинский факультет. Практика в небольшой деревни в ужасной глуши. Было смутное, страшное, непонятное время "страшных лет России". И снова Киев. А потом Владикавказ, где Булгаков болел тифом и не уехал в Константинополь. Где не стало врача Булгакова и появился писатель. Этот писатель поставил пьесы "Самооборона", "Братья Турбины", "Парижские коммунары", "Глиняные женихи", "Сыновья муллы" из "туземной жизни" - произведения начинающего автора, созданные при помощи "присяжного поверенного и голодухи" в начале двадцатых годов.

 Вот как Булгаков сам вспоминает это время: "Как-то ночью в 1919 году, глухой осенью, едучи в расхлябанном поезде при свете свечечки, вставленной в бутылку из-под керосина, написал первый маленький рассказ. В городе, в который затащил меня поезд, отнес рассказ в редакцию газеты. Там его напечатали. Потом напечатали несколько фельетонов. В начале 1920 года я бросил звание с отличием и писал...

 В конце 1921 года приехал без денег, без вещей в Москву, чтобы остаться в ней навсегда. В Москве долго мучился, чтобы поддерживать существование, служил репортером и фельетонистом в газетах и возненавидел эти звания, лишенные отличий. За одно возненавидел и редакторов, ненавижу их и сейчас и буду ненавидеть до конца жизни...".

 Работа в это время его весьма разнообразна: служба, коммерческие газеты. Публикации в разных изданиях, собственное "серьезное" творчество, торговля, физический труд - "колка дров по вечерам и таскание картошки по утрам". Были еще попытки поступить в Льнотрест, служба в Научно-техническом комитете, частная газета "Торгово-промышленный вестник". Были "фантастические должности, актерская работа, работа "конферансье в маленьком театре".

 Вплотную М.А. Булгаков столкнулся с журналистикой в 1922-1926 годах, тогда он сотрудничал с "Рупором", "Красной газетой", "Красным журналом для всех", "Медицинским работником", газетой водников "На вахте", "Петроградской правдой", с легендарной газетой железнодорожников "Гудок", "Накануне", которая создала ему литературное имя, и многими другими. Он не брезговал никакой работой.

 Газета "Рабочий", ежедневный орган ЦК ВКП(б), начала выходить 1 марта 1922 года, и Булгаков, видимо, стал работать в ней с того же времени - в 1 под псевдонимом "Михаил Бул" помещена его первая заметка "Когда машины спят" (о 2-й ситцевой фабрике в Москве). Булгакову фактически пришлось повторить судьбу Антоши Чехонте с его плодовитостью, легкописанием и не сразу пришедшей уверенностью в серьезном призвании своего таланта.

 Он проработал в газетах в общей сложности около 7 лет, за это время он стал профессиональным журналистом, набил руку, за несколько минут сочинял "фельетончики", как сам их называл, однако журналистика не стала его профессией. Она кормила его и оставалась литературной поденщиной. Главное ждало его впереди. А в голове рождались планы, замыслы, возникали сюжеты и образы. И не могло это появиться вдруг. Следы зрелых работ можно найти на страницах газет и журналов 1920-х годов, где под разными именами скрывается писатель Булгаков.

Как отмечают все исследователи его творчества, Булгаков был очень цельным человеком, все его произведения тесно связаны друг с другом. Рукописи не горят, как утверждал сам автор, и все они одинаково важны для писателя как опыт, как свидетельство проделанной работы. Вот что он говорит в "Записках на манжетах" о своих самых ранних драматургических произведениях: "Через семь дней трехактная пьеса была готова. Когда я перечитал ее у себя, в нетопленой комнате, ночью, я не стыжусь признаться, заплакал! В смысле бездарности - это было нечто совершенно особенное, потрясающее. Что-то тупое и наглое глядело из каждой строчки этого коллективного творчества. Не верил глазам! На что же я надеюсь, безумный, если я так пишу?! С зеленых сырых стен и из черных страшных окон на меня глядел стыд. Я начал драть рукопись. Но остановился. Потому что вдруг, с необычайной, чудесной ясностью, сообразил, что правы говорившие: написанное нельзя уничтожить! Порвать, сжечь... от людей скрыть. Но от самого себя - никогда! Кончено! Неизгладимо. Эту изумительную штуку я сочинил. Кончено!".

 В небольших булгаковских сатирических зарисовках из московской жизни, которую писатель увидел во всем ее многообразии, было все: потрясающее чувство юмора, ирония, часто переходящая в сарказм, богатая фантазия. На допросе в ОГПУ он говорит: " склад моего ума сатирический. Из-под пера выходят вещи, которые порою, по-видимому, остро задевают общественно-коммунистические круги. Я всегда пишу по чистой совести и так, как вижу! Отрицательные явления жизни в Советской стране привлекают мое пристальное внимание, потому что в них я инстинктивно вижу большую пищу для себя (я - сатирик)".

 Обращаясь в письме к Сталину, так говорил об основных чертах своих произведений: "Черные и мистические краски (я - мистический писатель), в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противопоставление ему излюбленной и Великой Эволюции, самое главное - изображение страшных черт моего народа, тех черт, которые задолго до революции вызывали глубочайшие страдания моего учителя М.Е. Салтыкова-Щедрина".

 Булгаковская сатира рождалась из юмористического, фельетонного переосмысления очень серьезных событий реальной жизни. Он не прогибался под нормы и правила того времени, он не менял своего отношения к сатире и к современной жизни. Автора ждала трудная судьба. Он понимал, что "СТАЛ САТИРИКОМ и как раз в то время, когда никакая настоящая (проникающая в запретные зоны) сатира в СССР абсолютно немыслима", потому что "ВСЯКИЙ САТИРИК В СССР ПОСЯГАЕТ НА СОВЕТСКИЙ СТРОЙ".

 Вот как вспоминает Булгакова один из его близких друзей С.А. Ермолинский: "Необходимость беспощадного сатирического изображения жизни была не только игрой насмешливого ума, но и гражданской позицией М.А.Булгакова. Он не был фрондером! Положение автора, который хлопочет о популярности, снабжая свои произведения якобы смелыми, злободневными намеками, было ему несносно. Он называл это "подкусыванием Советской власти под одеялом". Такому фрондерству он был до брезгливости чужд, но писать торжественные оды или умилительные идиллии категорически отказывался.

 "Добыв возможность жить, выжив, - пишет исследователь булгаковского творчества А.М. Смелянский, - М.А. Булгаков начал осуществлять выношенные литературные замыслы. В течение трех лет они сосредоточились исключительно в сфере прозы: закрепление киевского опыта в большой романной форме сопровождалось осмыслением новой исторической реальности в форме повестей, рассказов и фельетонов...Он знал, что может написать нечто очень значительное. Было у него ощущение, что он - свидетель эпохи". "Не может быть, - записывает Булгаков в своем дневнике "Под пятой", - чтобы голос, тревожащий сейчас меня, не был вещим. Не может быть. Ничем иным я быть не могу, я могу быть одним - писателем".

 Газетный стиль, газетный взгляд, подход к материалу, внимание к деталям, ирония, гротеск - многое переходит в серьезную прозу писателя. И в сочетании с глубокими философскими проблемами, неповторимым стилем, соединением мистики и реальности, потустороннего и земного появляются произведения, которыми зачитывается весь мир уже не первое десятилетие. Недаром верила жена Булгакова, Елена Сергеевна: "Я знаю, я твердо знаю, что скоро весь мир будет знать это имя!"

Ольга ПАВЛОВА

«ПРАВДА.Ру».

Ссылки по теме:

Неизвестный Булгаков: загадки и уроки судьбы

История любви Елены и Михаила Булгаковых

Пророческий дух булгаковского романа "Мастер и Маргарита"

«Мастер и Маргарита»: секретов больше нет

Михаил Булгаков погорел на крупной взятке