"Сталин не умер, а куда-то спрятался" 

Фото:

Эдвард Радзинский представил заключительный том своего романа "Апокалипсис от Кобы. Иосиф Сталин". Потребовалось десятилетие, чтобы к 60-летию со дня смерти генералиссимуса опубликовать его биографию. Сталин до сих пор не хочет отпускать ни Россию, ни ее граждан, ни пишущих о вожде. Это не мистика. О подробностях "Правде. Ру" рассказал сам автор.

Шесть с половиной лет назад писатель и телеведущий Эдвард Радзинский, представляя третий роман своей трилогии "Три царя", уверил читателей, что "история царя Александра II будет не только заключительной частью трилогии, но и моим последним большим историческим полотном. Я собираюсь вернуться в драматургию". Известный романист и драматург не лукавил, хотя уже приступил к написанию романа про Сталина. Как признался на встрече с журналистами Эдвард Станиславович, роман о Сталине он писал не менее десяти лет, периодически внося в него изменения.

Читайте также: Радзинский завязал с историей

"Шестьдесят лет прошло со дня смерти Сталина и хотя он не живее всех живых, но живее многих политических деятелей современной России", — сказал Радзинский. — Для молодых людей он — миф, сродни героям Гомера, потому что жил очень давно. О нем можно сказать то, что когда-то Карамзин написал об Иване Грозном, когда ставшие никому не нужными бумаги о злодеяниях осели в архивах, для поколений, живших после Грозного, зримыми оставались только памятники государственной силы и великих побед. Поэтому для одних молодых людей Сталин — это пафос. Для других — такая дразнилка, возможность вечно поспорить со старшими, герой он или злодей".

Перу Радзинского уже принадлежит документальная книга о Сталине, переведенная на многие иностранные языки и изданная почти всеми крупнейшими книгоиздателями во всем мире. Однако сталинская харизма оказалась настолько сильной и действенной, что литератор не смог избежать искушения вновь обратиться к этой личности. На этот раз создав историко-художественное повествование. Радзинский готов был писать книгу о Сталине на протяжении всей своей жизни, но в канун 60-летнего юбилея со дня смерти "вождя народов" издательство настояло на предоставлении рукописи книги. Пришлось, что называется, отрывать от сердца и сдавать готовый текст. Но по-прежнему, взглянув на уже растиражированные страницы, которые читают все знакомые с русским языком, писателя так и тянет кое-что подправить. Мертвый хватает живого, не отпускает Сталин Радзинского.

Загадка не только в этом. "Третий том о самых таинственных, самых загадочных годах его правления. Загадка не в том, как он умер. Это второе. Загадка в том, кто он был и почему были эти годы террора и репрессий. Когда два человека: в партии — Кузнецов и в правительстве — Вознесенский отправились на тот свет. И как отправились? Кузнецов встать не мог — ему перешибли позвоночник. Почему Сталин это делал? Почему Молотов, Микоян, Каганович и все ближайшее окружение было разогнано?" Последняя книга трилогии Радзинского о скрытой мотивировке сталинских поступков. Как меняется под его руководством принадлежащая ему страна.

У поклонников Иосифа Виссарионовича на эти вопросы давно имеется ответ. Сталин состарился и его соратники, заклятые друзья друг друга, пользовались этой его старческой слабостью, его подозрительностью. Коротко говоря, свита играла ставшим беспомощным короля, который уже не правил, а правили им самим. Для тех, кто его не любит тоже все ясно. Сталин был параноиком, а в конце своей жизни совсем сошел с ума. Снова набросился на страну, которая едва-едва стала отходить от последствий страшнейшей войны. Как можно объяснить, что часть заключенных немецких концлагерей становилась зеками в лагерях советских? Только сумасшествием Сталина.

При изучении и анализировании документов, относящихся к сталинской эпохе, Радзинский (кстати, историк по профессии) обратил внимание на "лукавство Никиты Сергеевича Хрущева", который в своих воспоминаниях, рассказывая о последнем съезде партии, на котором выступал Сталин, упомянул о его старческой немощи, дескать, выступал всего пять-семь минут и физически не мог больше. Однако после съезда, отмечает Радзинский, сразу состоялся пленум ЦК. Выбирали руководящие органы. "Как напишет писатель Симонов, — сказал Радзинский, — пленум продолжался два часа. Из них полтора часа говорил, как выразился Хрущев, "физически слабый" Сталин. Говорил он без бумажки и без обычного (он часто это делал) своего юмора".

Одним из самых страшных деяний Хрущева, на взгляд дотошного исследователя Радзинского, является расформирование библиотеки Сталина. "Иосиф Виссарионович, в отличие от Черчилля, не писал своих воспоминаний. Но в тех немногих дошедших до нас книгах из его библиотеки — и я это пользую в своем романе — до нас дошли его пометы на полях. Человек, который сделал секретом и свою жизнь и свою смерть, в них абсолютно искренен. Например, "Ха-ха", пишет Сталин, когда какой-то писатель рассуждает о гуманизме. Nota Bene — напротив примечаний Троцкого о терроризме", — говорит далее Радзинский.

На полках библиотеки Сталина продолжали стоять книги, написанные людьми, уничтоженных по его приказу — Каменева, Зиновьева, Бухарина, Троцкого… И он продолжал свой нескончаемый спор с покойниками, делая пометы на страницах томиков их книг. Персонажи из скорбного мартиролога оказывались не правыми уже потому, что имели несчастье пойти против партии, которую Он возглавлял. А партия, как говорил товарищ Троцкий, всегда права. Люди отказались от своих собственных убеждений и сказали: "Все решает партия". Потом партия слилась с государством и оказалось, что все решает государство.

Исходящая от Сталина какая-то магическая сила покорила и подчинила себе Радзинского. Литератор невольно стал даже подражать речи генсека, когда не прослушивал аудиозаписи его голоса, а просто пробегая глазами по написанным вождем строчкам. Писатель и драматург поражается еще одной характерной черте своего героя — недюжинной сталинской работоспособности. В сохранившихся секретных тетрадях Иосифа Виссарионовича есть пометы по сути дела обо всем происходящем в стране: продолжительность школьной переменки, отзывы о его любимом герое Иване Грозном во время обсуждения пьесы Толстого во МХАТе, не ускользало от его цепкого взгляда любое движение в промышленности, контроль над вручением премий его имени — Сталинских премий.

А самые высокопоставленные чиновники во времена террора жили не мыслью, как-то обогатиться. Главное, будут ли они завтра живы или нет. Мы все ходили под богом. Радзинский считает, что очень точно об этом сказано в стихотворении поэта Бориса Слуцкого, которое он почти целиком процитировал:

Мы все ходили под богом.

У бога под самым боком.

Он жил не в небесной дали,

Его иногда видали

Живого. На Мавзолее. И т. д.

Сталин не был гуманистом, потому что был человековедом. Он прекрасно разбирался в природе человека. Выходец с Кавказа, он понимал как можно утихомирить мятежный дух горцев. Он награждает новую советскую бюрократию — номенклатуру — спецпайками и распределителями, но сам при этом остается аскетом.

"Иосиф Виссарионович ездил по Рублево-Успенскому шоссе. Тогда там жили не те, кто сейчас там живет, но и тогда там жили высокопоставленные люди — его наркомы. Он видит такую новую игривую дачку, которая высовывается из-за забора и спрашивает о том, кому она принадлежит. Ему говорят: министр такой-то. Но министр умный и, когда Сталин вернулся в Москву, тот уже передал дачу детскому дому. Так он их учил", — подытожил Радзинский.

Не без иронии отозвался писатель и о мистике, связанной с именем Сталина. Радзинский пообещал сделать отдельную книгу об этом, потому что у него сложилось вполне явственное впечатление, что "Сталин не умер, а куда-то спрятался на время". Эдвард Станиславович припомнил, когда во время съемок на Ближней даче Сталина происходили невероятные вещи. Отказывала техника, а когда, преодолевая многокилометровые пробки, привозили с телеканала новую камеру, то и она начинала шалить. В процессе записи телеведущий понял, что он не нравится Хозяину. У Эдварда Станиславовича неожиданно язык присох к гортани, хотя он и привык часами напролет говорить. Но когда Радзинский заговорил о насильственной смерти Сталина, в чем он искренне убежден и не понимает скептиков, в этот момент неожиданно зазвонил мобильный и автор биографии Сталина с улыбкой сказал: "Это — Он!"

Читайте самое интересное в рубрике "Культура"