“Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена Стала”

Завтра исполнится 213 лет со дня заточения А.Н. Радищева в Петропавловскую крепость за напечатание книги "Путешествие из Петербурга в Москву".

 Наверное, когда бедного Радищева волокли в крепость, он утешал себя какими-то такими словами – «Ну пусть я потерплю за правду, ну пусть я даже погибну. Зато слово мое не погибнет и послужит во благо многострадальному народу и во нравственное исправление заблудших».

 В общем, хорошо, что Радищев не может сегодня спутешествовать из Петербурга в Москву. Иначе ему было бы мучительно жаль времени, проведенного в заточении как напрасно потраченного.

 Все, о чем пишет автор, порицая, сохранилось, хотя и несколько видоизменилось. Так. Радищев сетовал на бессилие крестьян перед законом, существующим только для богатых. А ведь он не видал, как выпускали из-под стражи Михася или Быкова, как мордовали в застенках Буданова, Пасько, Бабицкого…

 Все, что Радищев похваляет в романе давно перевелось на Руси – и деревенские девки уже давно не так свежи и здоровы, да и вообще их собственно, нет, деревенских-то девок – загнулись деревни, с девками вместе.

 И сам путь, хотя и на поезде, а не в карете – ненамного отрадней.

 Что же двинемся из Петербурга в Москву, через двести тринадцать лет и посмотрим, как оно нынче.

 Трасса оживленная – Правительство как и в прежние времена любит посещать Петербург. Поэтому выехать на вокзал надо загодя – не дай Бог, совпасть по времени с Президентом – перекроют все трассы, а Питер – город компактный, в объезд не поедешь – питерскую кольцевую так и не построили.

 Допустим, добрались до вокзала. Вокзал, как и весь Петербург, перекопан, огорожен и заброшен. Тоже надо в обход. Вприпрыжку обежали препятствия, заскакиваем в поезд. Севастопольский. Потому как из Петербурга в Москву нынче ездить страшно модно и билетов на нормальные поезда просто нет. В принципе. Или даже – в природе.

 Едем из Петербурга в Москву. А проводник говорит – постель – 17 гривен. Гривны – валюта. Украинская.

 Но – хорошо хоть берут рублями по курсу.

 Поезд стонет – бабульки, проведавшие питерских внуков, возвращаются на незалэжную Украину. Ругают Путина и Кучму вместе взятых и вспоминают благодать при коммунистах.

 Поезд проплывает мимо питерских бетонных заборов – "бей жидов… бей чурок…" еще кого-то бей… И – нецензурная лексика.

 Потом деревеньки-дачки с покосившимися домами и банями по-черному. Ленобласть – вся «с замороженными пальцами в отсутствие горячей воды». Разруха. Болота… Начищенный лес. Бологое.

 В общем, если крестьяне и лезли в карету к Радищеву продавать в Бологом всякую снедь, она явно была поприличней.

 Клюква, картошка в ведрах, картошка вареная. Пиво. Мороженое. Тем и живет Бологое. Что слупит дуриком с пассажиров, путешествующих из Петербурга в Москву.

 Московская область чуть поприличней, но тоже… Не Европа.

 Ближе к Москве начинаются пригороды. На платформах под дождичком стоит злой и сонный народ – ждет электрички. Кажется, что ни один человек из толпы не в состоянии улыбнуться.

 Ленинградский вокзал.

 Не пройти среди торговцев милиционеров и нищих – всех так много, что непонятно чем они отличаются друг от друга. Запах на вокзале у всех одинаковый – тот, что разлит в атмосфере – тухловатый аромат синих хот-догов и пирожков с гнилою капустой, человеческих испарений и испражнений и шаурмы.

 Метро… Ассоциации со Сталинградской битвой – враг не пройдет. Приезжие с кучей баулов медленно осваивают новые турникеты. Москвичи надменно таранят долгую очередь. Ругань, крик, шум, толкотня… Барышни времен Радищева поголовно упали бы в обморок. А наши – на шпильках просачиваются между баулами и спешат на работу. Чтобы вечером приехать домой. Выпить пива. И посожалеть как хорошо было жить раньше… и путешествовать… И люди были еще недовольны…

 Елена Киселева

 «ПРАВДА.Ру»