Засохшая кукуруза пробудила в Людмиле Алексеевой творческий дар

Кризис жанра для художника — дело обычное и даже считается признаком хорошего тона. То он импрессионист, то пейзажист, то маслом пишет, то углем. В свое время, еще в XVI веке, подобные муки творчества испытал некий Джузеппе Арчимбольдо и сменил манеру письма. Предвосхищая сюрреалистов, он начал писать овощные портреты, превращая придворных и рыцарей в фантасмагорические конструкции из даров природы. Груши у него превращались в носы, персики — в щеки, вишни — в бородавки, а тыквы — в рыцарские доспехи. Арчимбольдо умер в почете, обласканный императором и современниками.

С того времени его метод трансляции действительности с помощью разнокалиберной флоры всплывал в творчестве десятков разных художников, а к двадцатому столетию измельчал и обрел, плюс ко всему, иную фактуру, так появилось искусство crop art — создание произведений из злаков. Жанр этот неплохо прижился в Америке, там каждый год даже проходит специальный большой фестиваль "злаковиков". У нас он "осел" по кабинетам труда в школах и кружках декоративно-прикладного искусства: считается, что работа с мелкой формой, такой как зерно, у маленьких ребятишек хорошо развивает моторику. Вот они и клеят горох на альбомные листы.

К настоящему искусству это, понятно, отношения не имеет. Не то что работы Людмилы Алексеевой, с которыми совсем недавно познакомились новосибирцы. Бывают поэты "от сохи", а Людмила, получается, — художник "от плиты": вдохновившие ее гречка, рис и прочие семечки сохраняются в ящиках кухонного стола. Правда, никакого кризиса жанра Людмила Алексеева не испытывала. Просто потому, что никогда ничего не рисовала и вообще к художникам никакого отношения не имеет: когда-то закончила авиационный техникум, а сейчас занимается домашним хозяйством. С него, а не с "Золотого теленка" и диалектического станковиста Мухина, про которых Людмила, в общем-то, даже и не вспомнила, и началось необычное увлечение.

У любого значимого события, как правило, есть причины, а есть поводы. С поводами проще: первую картину Людмила Алексеева решила "посеять" после ремонта в квартире. На ее взгляд, стены выглядели слишком пусто, а дом — неуютно. Тем более сама, не зная зачем, Людмила уже давно не выкидывала засохшие зернышки.

- Однажды на глаза попалась засохшая кукуруза, и так мне стало жалко ее выкидывать, мне показалось, что она как-то необычно выглядит, приятная на ощупь. Сложила в мешочек и оставила. Потом таких мешочков с орехами, со злаками появилось много. Муж удивлялся: зачем тебе? А мне хочется, чтобы люди, приходя в наш дом, разглядывали не обстановку, а картины. Они сразу привлекают к себе внимание. Многие мои знакомые не раз говорили, что на мои работы хочется смотреть подолгу, оставаться рядом. Когда я принимала участие в духовной выставке на "Сибирской ярмарке", ко мне подходили священнослужители, глубоко верующие люди, рассматривали картины. В них ведь нет специфически религиозного сюжета, но все равно мне говорили, что от картин исходит своеобразная положительная энергетика.

В этой энергетике, по мнению Людмилы Алексеевой, и заключается основная причина ее творчества.

- Мне кажется, это было похоже на то, что называют озарением. Как будто что-то зрело, росло во мне, а потом выплеснулось. С началом моего творчества связан почти мистический эпизод. В 99-м году мы с мужем и сыном ездили в Германию и там фотографировались возле одной церкви на вершине холма. Когда сделали фотографию, так получилось, что они как будто в стороне, а я — в круге света. Думали, что дефект пленки, проверили, оказалось — нет. И то же самое повторилось несколько позже, в том же году. Только фотографировались дома, сначала в кадре стояла моя подруга, потом я. Ее снимок — нормальный, а надо мной снова пятно света.

Первая картина Людмилы так и называлась — "Вдохновения". Потом сюжеты стали рождаться сами собой — чаще всего совершенно абстрактные. Для иных Людмила даже не рисует основу, сразу начинает выкладывать зерна. Четкого рабочего расписания нет, идея может не появиться полгода, зато потом хоть ночью вставай и беги к столу. Зерна тоже как по волшебству просятся в руки: тут фасоль, тут фисташки, тут рис. Рис, кстати, нравится автору больше всего — самый теплый материал.

Издалека картины Людмилы Алексеевой кажутся сделанными из чего угодно: из камней, смальты, вытканными на махровом полотенце. И только подойдя ближе, присмотревшись, видна их живая основа. Как будто скрытая, но она есть.

Фото Сергея ПЕРМИНА