Открытое письмо гражданина Тюрина С.А. Исполняющему обязанности президента России

Уважаемый Владимир Владимирович!

Не так давно в прессе было опубликовано Ваше открытое письмо.
Ознакомившись с ним, хотел бы ответить Вам тем же способом.
Я обращаюсь к Вам не с наказами, время которых ушло с Советским Союзом, и не с просьбой об исполнении желаний, каковое время не скоро еще наступит, а с изложением существенных позиций гражданина во имя облегчения Вашей задачи, ответственность за которую разделяю с Вами. Я обращаюсь к Вам не как к субъекту моего политического выбора, а как к объекту моего неотвратимого будущего, к его потенциальному и наиболее статистически вероятному хозяину. И дело здесь не в моем личном отношении к Вам – этот предмет, как посторонний и эмоционально отвлекающий, я принципиально не затрону в данном письме – а в ситуации, заложниками которой мы с Вами являемся.
Сегодня Вы, Владимир Владимирович, исполняющий обязанности персонального наследника президента Ельцина, учитывая уровень общественного доверия к Вам, могли бы стать в моих глазах фактически легитимным президентом России. То есть для меня Ваша наследно-должностная персонификация превратилась бы в фактическую ратификацию, если бы не одно «но». Вот это самое «но» я и хотел бы оговорить.
Уже не один месяц неизменным вниманием в стране пользуются два события: президентские выборы и события в Чечне. Оба они связываются по понятным причинам с Вашим именем. Уже фактически завершенная (не сглазить бы!) чеченская кампания – это грязная неблагодарная работа, за которую кто-то неизбежно вынужден был бы все равно взяться, и я благодарен Вам за то, что Вы решились на ее выполнение. С другой стороны, это, как бы ни относиться к «завываниям» западных и отечественных «демократов-доброжелателей», - из ряда вон выходящее, беспрецедентное и безнравственное явление. И потому оно, а вернее, его исторические корни должны быть внятно и недвусмысленно объяснены стране и миру. Да, говорим мы устами министра иностранных дел, нужно покончить с бандитизмом, и не удивляйтесь, что мы это делаем. Да, говорим мы, Россия защищает свою территориальную целостность и не может пойти в этом смысле на уступки даже под угрозой отторжения от мирового «демократического пространства». Но ведь совершенно ясно, что таких объяснений недостаточно, поскольку у иностранцев напрашивается неминуемый вопрос: каким образом в прежде социально благополучной и 50 лет не подвергавшейся вторжениям извне России такое стало возможным? И, поскольку российские политики по традиции политиков советских любят разъяснять понятное и не обсуждать темы, действительно требующие разъяснений, они (иностранцы) отвечают за нас: это результат отечественной политики. А не сорвать ли нам в таком случае (коль скоро все всё и так знают) истлевшее покрывало с этой давно уже не таинственной истины и не сказать ли откровенно: сами создали бандитское государство, сами (не открещиваюсь от вины за это) откормили, экипировали и вооружили бандитов лучшим в мире стрелковым оружием, сами попустительствовали превращению Чечни в зону экономической антиматерии, как было когда-то с мафиозной Сицилией. Из такого признания – а рано или поздно его придется сделать – следует несколько необходимых выводов, объясняющих не текущую политику в Чечне, а ее историческую мотивацию, что более важно. Во-первых, мы своими руками создали предпосылки к сегодняшней северокавказской трагедии и потому именно мы, россияне, а не международный терроризм, несем главную ответственность за его активизацию на нашей территории. Во-вторых, исторически неизбежна национальная катастрофа страны или ее части, где устанавливается анархо-террористический режим, как это было, скажем, в фашистской Германии, все население которой оказалось заложником политики Гитлера и вынуждено было терпеть ответный террор победителей. Отсюда третий, самый болезненный вывод: Чечня была обречена на сегодняшние события уже в 1992 году, и при этом неважно, была бы ей предоставлена полная независимость или нет. Просто в первом случае нам бы пришлось вести боевые действия в войне против соседнего государства, что имело бы свои военно-политические плюсы и минусы, здесь не обсуждаемые. Даже если бы президент Ельцин и не напомнил президенту Клинтону о существовании в России термоядерного потенциала, упомянутому Клинтону, как и нам с Вами, Владимир Владимирович, хорошо известно, что таковой потенциал есть. И потому – в-четвертых, факты, о которых идет речь, следует признать не из страха перед «югославским вариантом» воздействия на Россию запада, а ради развязывания рук нашим политикам, военным и просто гражданам страны, ради лишения наших противников пропагандистских козырей и ради того, чтобы Вы, Владимир Владимирович, или тот, кто будет президентом страны, не оказался снова вовлеченным в порочный круг политического вранья. Сегодня меня устроит только такой президент, который сумеет выйти за пределы этого круга, не разводя при этом излишней демагогии.
До сих пор я говорил об объективных событиях, происходивших в стране, и при этом подчеркивал свое субъективное в них участие как представителя общества. Но понятно, что без упоминания роли, которую играют государственные лидеры, разобраться в исторических предметах нельзя. Однако, прежде, чем переходить к этой теме, я хочу обратить Ваше внимание, Владимир Владимирович, что публично осуществленный факт Вашего согласия со мной хотя бы в изложенном выше уже в значительной степени меня удовлетворит.
В 1991 году меня, убежденного коммуниста, потрясли до глубины души разоблачения Б. Н. Ельциным деяний нашего партийно-советского руководства, захватили, как и многих (знаю лично) моих сограждан, его пламенные призывы и обещания. Я бросил на стол секретаря парторганизации свой партбилет, будучи оскорбленным тем, что мою веру столь цинично предали. Возможно, это было мальчишество, я был не прав, поспешен, и кое-кто меня осудил. Но речь не об этом. Я поверил Ельцину, и это тоже был акт моей свободной воли, за который не ему, а мне отвечать. Я, в числе других моих сограждан, возвел Ельцина на высший руководящий пост России. Он стал главным должностным лицом государства, лицом, которое должно мне больше всех остальных людей. Президент Ельцин никогда не отдаст мне свои долги. Долги за подлый страх в душе от криков по ночам и оттого, что не мог помочь, за нищету и государственную ненужность стариков, за безысходность детского будущего, за зрелище обугленного Дома Советов в столице, по поводу чего я написал в 1993 году:

Выжившие вышучены плоско. Промолчат застреленные в спину. Покраснела синяя полоска В этот день почти наполовину.

Президент Ельцин должен мне бесконечно много. И дело даже не в снижении моих доходов, уступавших до 1990 года среднеамериканским один порядок, еще на один. Дело в санкционированной им утрате присущего россиянину чувства светлой силы и гордости за свою страну, от которой этот свет и эта сила исходят.
Но я, Владимир Владимирович, не призываю к судилищу. Я русский человек, и я не держу долго зла и умею прощать. Я не сомневаюсь, что и Вы наделены этими качествами и, конечно, не чужды и такого русского свойства, как чувство благодарности. Вопрос только в том, что я частное лицо и гражданин, а Вы – должностное лицо и кандидат в президенты, обязанности которого исполняете. И потому я, как российский гражданин, категорически протестую против того, чтобы Вы, как и. о. президента России, брали на себя ответственность за преступления Вашего предшественника и делали меня, мою страну и моих соотечественников заложниками преступлений из одного только чувства ложной благодарности. Давайте будем реалистами, Владимир Владимирович. С 1993 по 1999 год Б. Н. Ельцин удерживал власть с помощью им же созданного бандитского режима, оплотом которого была Чечня. Именно это обстоятельство предопределило нынешние трагические события на Северном Кавказе. Ельцин ушел – и теперь больше не нужен этот оплот личной власти и обогащения его соратников. Не принимайте на свой счет, Владимир Владимирович, но у меня возникает бытовая ассоциация: жена, вздохнув, убирает блевотину и расставляет разбросанную мужем-алкоголиком мебель по своим местам.
Позволю себе привести еще один фрагмент моего, написанного в 1998 году, стихотворения:

Опять вверху меняют свиту. Опять от них чего-то ждем. Цинично осуждать бандитов, пока главарь не осужден.

Сегодня главными «аккредитованными» виновниками чеченского терроризма признаны Хаттаб, Басаев, другие известные полевые командиры. На них и их иностранных мусульманских «меценатов» возложена главная ответственность за происходящее. Остальная часть вины лежит на простых боевиках всех национальностей. Третьим в этом ряду стоит без вины (или с виной?) виноватое мирное (или не очень?) население чеченских сел, которому, независимо от ответов на поставленные в скобках вопросы, не позавидуешь. Я хочу Вас спросить, Владимир Владимирович, существовала ли бы эта третья категория (в означенной интерпретации) без второй (боевиков), а вторая – без первой? И еще вопрос: а откуда, собственно, было бы взяться этой самой первой категории чеченских маргинальных лидеров, начиная с генерала Дудаева, при отсутствии ельцинской политики идеологического заигрывания и «свободноэкономического» зонирования Чечни в начале 90-х годов? Однако кроме требующих правовой обоснованности юридических вопросов есть еще вопросы моральные, которые, в отличие от первых, требуют иного: активной честности, т. е. стремления реализовать побуждения совести. Сегодня есть судебно-правовые основания обвинить в терроризме Масхадова, Радуева и Басаева, но нет моральных оснований обвинять этих людей за защиту предоставленных им и их стране свобод, пока не предъявлены обвинения бывшему президенту Ельцину, «предоставившему» эти «свободы». И не эта ли, кстати, несправедливость так возмущает чеченский народ, регулярно пополняющий ряды боевиков и пытающийся протестовать методами, соответствующими его культурно-нравственному уровню?
Я намеренно задаю такие вопросы, ответы на которые требуют не обдумывания, а лишь озвучивания, чтобы обратить Ваше, Владимир Владимирович, внимание на ситуацию разрыва «де факто» и «де юре» в историко-политических аргументах периода новейшей истории России. Есть вопросы более сложные и менее однозначные, и о ситуации в целом нужно, естественно, сказать: не только Чечня, и не только Ельцин. Но это, по моему глубокому убеждению, должно быть первым и более того – незамедлительным предметом публичной декларации, без которого невозможно более основательное разбирательство. Ведь гражданин, как известно, не может быть осужден без предъявления ему обвинения. И это правильно, как любил выражаться президент СССР. А вот правильно ли, что целый народ – один из народов исстари миролюбивой России – по сути лишен гражданских прав, социальных гарантий и стал гласным субъектом общероссийского отчуждения оттого, что боимся предъявить обвинения истинным виновникам, число которых несоизмеримо с количеством их жертв? Неужели то, что очевидно для меня, так называемого «рядового гражданина», еще вызывает сомнения у целой армии российских квалифицированных правоведов, аналитиков и экономистов? Иногда говорят: история рассудит. Я бы добавил: история рассудит, когда у нас хватит мужества судить. Когда нас станет хватать на признание вины и осознание ошибок, в том числе собственных. И еще. Я не верю в новую российскую историю, которая стала бы правопреемницей истории ельцинизма. Цинизма Ельцина. Истории просто не будет. Она замерзнет в ожидании, пока Вы, Владимир Владимирович, или кто-нибудь другой, не отогреют ее, а заодно и сердца россиян от того ледяного кошмара, в котором жили последние 10 лет уходящего тысячелетия.
Президент Ельцин должен мне, но он этого, судя по всему, даже не понимает. А я должен Вам, Владимир Владимирович, это сказать, и говорю. Большего, чем обратиться с этим письмом, я в данный момент не могу для Вас сделать. Что же именно и кому должны Вы, Вам же и решать. Простите за вынужденную резкость. Всего доброго.

Тюрин Сергей Альбертович, старший преподаватель ГМА имени адмирала С. О. Макарова, Санкт-Петербург.