“Нам не дано предугадать”

Диалог после успеха

В свое время Лидия Юдина была утверждена на главную роль в знаменитой “Карнавальной ночи”, но из верности к театру отказалась от съемок, за что и была наказана. Два года ей было запрещено чиновниками сниматься в кино. Но это не лишило ее актерской судьбы. В театре она работала с такими крупными режиссерами, как Б. Бабочкин, Б. Равенских, И. Ильинский, Л. Варпаховский. Ее партнерами по сцене были замечательные артисты Малого театра: великая В. Н. Пашенная, Е. М. Шатрова, Е. Н. Гоголева, И. В. Ильинский, И. А. Любезнов, М. И. Жаров, М. И. Царев и многие, многие другие. А. Б. Бабочкин считал ее своей лучший партнершей.

— Лидия Витальевна, как вы оцениваете появление спектакля “Лес” А. Н. Островского на афише Малого театра?

– Островский как драматург – на все времена. Вслушайтесь, каждая его фраза отвечает сегодняшнему моменту. Ее проживаешь всегда очень лично. Он – национальный драматург. И “Лес” как нельзя больше попадает в современность.

– Наверное, не только поэтому у спектакля такой успех, что “браво” кричат и во время действия, и на поклоне?

– Конечно, нет. Очень много заложено режиссером. Юрий Мефодьевич Соломин работал с таким поразительным трепетом и отдачей, что невозможно было не влюбиться в материал пьесы. И потом он режиссер, который дает актеру полную свободу, растворяясь в нем. Это самое ценное, что может быть в режиссере. Еще меня поражали его удивительные выдержка и такт в работе. Для актера это очень важно, потому что мы люди очень ранимые.

– У вас удивительное актерское свойство, вы на сцене разрешаете партнерам быть талантливыми. И хотя в этом спектакле у вас ведущая роль, вы никого не “подмяли” под себя, а наоборот, как бы подчеркнули подробной игрой смысл каждого персонажа.

– Мне очень интересно с партнерами на сцене. Когда с тобой играет одаренный актер, испытываешь необыкновенное наслаждение.

– Это чувствуется и в зале. Какой-то особый кураж идет от исполнения спектакля...

– Это, наверное, еще и от общего волнения на сцене и влюбленности в свой персонаж. Гурмыжская – такая роль, которую можно совершенствовать бесконечно. В ней можно сыграть все – она безгранична. А кураж – это отражение репетиций, когда каждый день работы на сцене был открытием, откровением. Я очень благодарна Юрию Мефодьевичу Соломину, он подарил мне светлый период жизни и какое-то новое дыхание в профессии.

– Что вам дала Гурмыжская как женщина и как социальный тип?

– Каждому образу актер находит оправдание, потому что любит его. Для меня Гурмыжская - беззащитная женщина. Это и у Островского дано. Как всякая женщина, оставшись одна, она нуждается в опоре. Еще она женщина, которая горит внутри, потому и ищет выход своим силам. Она натура страстная. Подумайте, если Гурмыжская – потухшая женщина, то и писать ее не имело бы смысла. Меня вела в этой роли фраза Пушкина: “Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора...”

– Человек имеет право на любовь в любом возрасте?

– Конечно!

– Лидия Витальевна, а как вам кажется, какие профессиональные и человеческие качества цементируют Малый театр сегодня?

– Наверное, то, что у нас в театре не умерло духовное единение в традициях. Они живы. Как говорила когда-то Вера Николаевна Пашенная: “Правда жизни!” И очень важное значение для нашего театра имеет речь как зеркало души человека. Профессионален, по-моему, актер тогда, когда он умеет слушать и видеть твои глаза. А если говорить о человеческих качествах? Я люблю в людях просветленность и чистоту. Я ее очень чувствую. Это создает доверие в отношениях. Глубина в людях привлекает. То, что называется личностью.

– А каких качеств не хватает современной режиссуре?

- Я очень ценю в людях интеллигентность. Это не значит, что человек должен быть очень образован. Сочетания могут быть разные. Интеллигентность может быть свойственна и простым людям. У меня папа был очень эрудированным человеком. Он был в дипломатическом корпусе и после войны пережил все сложности нашей жизни, и даже вынужден был одно время уехать в Керчь, изучать склепы, работая уже директором музея. Так вот, он был удивительным собеседником для каждого человека. Сам же он по натуре был очень скромен, и у него как будто отсутствовало свое “я”. Его умение раствориться в человеке, выслушать его, понять стало для меня очень ценным свойством независимо от профессии. Это же я отношу к режиссуре. Мне в свое время довелось работать со многими мастерами сцены, которые составили славу отечественному театру, и я считаю, что должна быть внутренняя интеллигентность. Она дает огромные возможности режиссеру.

– А были какие-то курьезы в вашей биографии?

– Конечно, как у всякого актера. Мое поступление на артистическое поприще. Я уже говорила, что для актера очень важна речь. Сначала я поступала в студию оперетты. Мама говорила, что я прежде всего должна показать диапазон голоса. Сама она очень одаренный человек, окончила студию Ермоловой у Айдарова и обладала необыкновенной красоты контральто. Нарядного платья у меня не было, и моя родственница одолжила его у знакомой генеральши. В нем я почувствовала себя королевой. И вот перед большой комиссией, возглавляемой Иосифом Михайловичем Тумановым, я, тоненькая и хрупкая, начала басом читать: “Гарун бежал быстрее лани...” У всех округлились глаза. Потом, через паузу спросили, что еще могу. Спеть, говорю. И запела тоненьким-тоненьким голосом “Между небом и землей...” Что тут было! Комиссия зашлась от смеха, а я стояла растерянная. Туманов потом это часто вспоминал. Но меня тянуло в драму, и я поступила сразу на второй курс Щукинского училища. Очень горжусь своими педагогами – Анной Алексеевной Орочко, Цецилией Львовной Мансуровой, Рубеном Николаевичем Симоновым и другими. Они мне и дали опору в профессии.

– А что было главным в их уроках?

– Многое. Русский характер – сострадатель. Когда зритель тянется к тебе вниманием? Когда ты внутренне наполнен. Ведь выносишь на сцену не только персонаж, но и тему роли, всего спектакля. Самый прекрасный для меня момент, когда я овладеваю залом, и он меня слушает и слышит.

– А как вы понимаете место актера в современном театре?

– Его место в театре не меняется. Он – главное лицо на сцене. Хорошая декорация может на какое-то время отвлечь внимание зрителя, даже вызвать аплодисменты. Но все-таки захватывает и берет зал актерское мастерство. Это главное, ради чего приходит зритель в театр. Он приходит к человеку.

Беседу вела
Вероника Зуева.