СИЗО — не “зона”

Рассказ писателя о добрых делах офицера внутренней службы

Есть в нынешней речи такие слова, что на бумаге без кавычек уже и не употребляются, а в разговоре их произносят с иронией, часто злой, настолько опорочен, скомпрометирован самой жизнью теперь их смысл (а ведь чаще всего смысл изначально добрый). Пожалуй, самое одиозное из таких слов –“перестройка”. Замечаю: самые завзятые сторонники чистоты русского языка, даже когда им это слово по делу требуется, вместо него стараются сказать или написать что-либо иностранное, к примеру – “реконструкция” или “реструктуризация”... Печально, а мне и всем людям, для кого по службе и по призванию родное слово – это Глагол, вдвойне печально, если утрачивается или загрязняется его сущность. И нет ничего радостней, когда сама жизнь возрождает истинный смысл “без вины виноватых” частиц русской речи.

Радость такого рода недавно довелось мне испытать в моем родном городе – увидеть такие перемены к лучшему, свершение которых можно назвать только так – перестройка. Впервые за 90-е годы пишу это слово без всяких кавычек, ибо лишь перестройкой, и в строительно-техническом прежде всего, но и в экономическом, да и в нравственном смысле тоже является то, что происходит последние три года в ... Еще чуть продлю затянувшуюся “преамбулу” к моим заметкам: дело ведь происходит в рождении, вряд ли у кого способном вызвать просто положительные эмоции, тем паче – радость. Короче, в тюрьме, дорогой читатель. Правда, учреждение сие официально зовется иначе: следственный изолятор, СИЗО - 1 УВД Псковской области. Но сущность его от этого не меняется, и для всех псковичей оно по-прежнему остается тюрьмой.

В самом начале ХIХ века близ крутого берега реки Псковы был возведен “Псковский тюремный замок”, здание, могучим и сурово-неприступным видом своим очень отвечающее такому титулу. Многое помнит оно: и кандальников, и революционеров начала нашего века, и “кулацкий” элемент” 30-х годов, помнит арестованных подпольщиков, партизан, ожидавших расстрела по приговорам фашистских захватчиков, помнит потерявших человеческий облик убийц и несчастных людей, оказавшихся, как это часто бывало и бывает у нас на Руси, в узилище ни за понюшку табака, – кого только не видали мощные стены тюремного замка, не случайно, думается, стоящего на улице, которая носит имя Некрасова, поэта мук народных...

Но к нашим дням, “постперестроечным”, обветшали и эти стены, а вместе с ними и многое из того, что составляло материальную и морально-правовую сторону бытия заключенных /равно как и служащих изолятора/. Проржавели, протрухлявились и водопровод, и все коммуникации: стало не до соблюдения элементарных санитарно-гигиенических норм, не говоря уж о “правах человека”, закрепленных в документах, принятых ООН. Какое там! Не до жиру – в самом буквальном смысле, “в отношении чего бы покушать”. Мало того что людям в забитых битком камерах не хватало воздуха, одолевала грязь, но в 90-е годы случалось так, что и голодовку протеста не надо было объявлять: “прозрачный” супчик, хлеб, и тот с перебоями порой завозили... Словом, нищета, задавившая всех и вся в системе гослужб, самым жестким образом ударила и по псковскому “пенитенциарному учреждению”.

А ведь СИЗО – не “зона”, в нем не “тянут срок”, а лишь находятся под следствием, либо ожидают после приговора отправки куда следует, здесь немало работы для следователей и адвокатов, но условий для такой работы в старинных помещениях “замка” практически не было... Добавим к сему ставшие чуть не законом длительные задержки зарплаты, и, как их следствие, поиски сотрудниками “дополнительных источников” обеспечения, чаще всего таких, что протокольно зовутся “недозволенными связями со спецконтингентом”, и мы получим некоторое представление о моральном климате среди людей в погонах и без оных.

Словом, было от чего схватиться за голову подполковнику внутренней службы Борису Федотову три с лишним года назад, когда его назначили начальником этого учреждения...

Вот еще одна яркая иллюстрация к тезису, над коим сегодня нередко иронизируют, но тем не менее вспоминают его много чаще, чем в советские годы: “кадры решают все”. Или – к вопросу о роли личности в истории /даже в истории уголовно-исправительной службы/. К моменту вступления в должность начальника псковского СИЗО – 1 у Б. Федотова, офицера с крепким “десантным” обличием, было за плечами почти два десятка лет оперативной службы, в том числе и в дивизии им. Дзержинского. Было в его жизни множество ситуаций, требовавших и мужества, и хладнокровия, и решительности, и – смекалки. И, видимо, руководство УВД учитывало эти его качества, “бросая” его на тот участок службы, что находился, попросту говоря, в катастрофическом положении, и ожидало от его работы какого-то улучшения ситуации. Но того, что новый руководитель изолятора так “развернется” – так, что именно перестроит все бытие своего учреждения, – этого не ждали, не надеялись. Однако сегодня именно такими своими деяниями он стал по-доброму славен и среди коллег, и среди населения /а Псков и ныне город небольшой, здесь все более или менее “ответственные лица” на виду/.

Когда “интерьер” тюремных помещений сверкает замечательной отделкой, когда уже немалый ряд кабинетов и комнат оборудован для работы юристов, когда в изоляторе построены и душевые, и баня, когда заключенные стали находитъся не просто в человеческих /не в “многоярусных”, а в двух и четырехместных теплых камерах с “санудобствами”/, и в рационе их питания процент мяса и овощей стал выше, чем у “среднестатического” местного жителя, – хоть и трудно в это поверить! – все это можно назвать отдельными улучшениями. Когда вдобавок к сему старинные стены насыщаются электроникой, а различные отделы – компьютерной техникой, а работа новой психологической службы /аж с “детектором лжи”/ проходит бок о бок с пастырским покровительством /в изоляторе создана молельня, заключенных посещают священники различных конфессий/, – это уже гораздо больше, чем просто перемены. Если же учесть, что Федотов с самого начала стал очищать личный состав от “друзей Бахуса” и от тех, кто все проблемы со “спецконтингентом” решал лишь кулаком, –64 человека уволены, 132 приняты, вакансий нет, и служат лишь те сегодня здесь, кто и хочет, и может служить, – тут можно говорить о верной кадровой политике. Но если принять во внимание и то, что в последние годы среди служащих СИЗО сложилась своя сборная спортивная команда, создан самодеятельный оркестр, люди стали не только регулярно получать заработанное, но и квартиры, и поступать на заочные отделения вузов, тут уже надо говорить о нравственно-психологических метаморфозах, произошедших в бытии тех, для кого “тюремный замок” – рабочее место...

И уж совсем интересно, что все вышеописанное произошло и происходит при почти полном отсутствии финансирования из федерального бюджета! “Откуда дровишки?” — спросите. Ответ вам могут дать многие жители Пскова и окрестностей, любящие... пельмени, и не просто покупающие сей мясо – мучной продукт, но всем видам его предпочитающие именно те пельмени, что у нас в обиходе величаются “тюремными”. Да, они, в целлофановых мешочках, популярнейшие среди псковичей – изделие “СИД” означает “служба исправительных дел”/, “фирмы”, основанной Б. Федотовым в начале 1995 года. В качестве “уставного капитала” были взяты... три даренных холодильника, а первую пельменницу арендовали у одного из бывших заключенных. Так начинали, зато теперь есть чем гордитъся Борису Ивановичу со товарищами, ибо обзавелись они целым пельменным цехом с автоматизированной линией производства. И – 2.5 миллиарда рублей прибыли за прошлый год! Из них, правда, СИЗО получает лишь 120 миллионов – прочее “сжирают” налоги, которые дерут с изолятора, как скажем, с нефтяной кампании. И еще – своя хлебопекарня с невероятно вкусной и духовитой продукцией. И – принадлежащая изолятору автостоянка, что за тюремной стеной, – она тоже приносит доход; а сколько “битв” пришлось выдержать Федотову с местной администрацией, чтобы открыть ее. Да и многим было непонятно сие предпринимательство: в советские-то времена “зона” трудилась и производила, но “тюрьма” всегда была на полном “гособеспечении”. Однако – пришли иные времена...

И вот в такие-то времена офицер внутренних войск, став начальником сурового учреждения, становится в нем созидателем. И не потому, что одержим служебным рвением, тем паче желанием еще одну “звезду поймать” на погоны. Известно ведь: у нас на Руси издавна менее всего поощряют тех, кто деятелен, чаще всего наоборот, “чтоб не высовывался”. /Однако же у Федотова недавно на груди появился орден “За заслуги перед Отечеством” 2-й степени.../ И не из какой-то особой любви к “правам человека”, из “милости к падшим”. Нет, просто и офицерская честь, и то, что Пушкин называл “самостояньем и независимостью” русского человека, не позволили подполковнику прозябать в униженной позитуре перед власть имущими, вымаливать у них крохи. И он стал, если можно так выразится, предпринимать.

... Горбачевско-яковлевская “перестройка” и ее постсоветское “продолжение”, думается мне, довели большинство людей в нашей стране до того, что законопослушные граждане в ежедневной жизни чувствуют себя под властью “паханов” и под криминальным прессом сильнее, чем заключенные, она довела множество людей до того, что они завидуют рациону заключенных, – так что странного в том, что возвращение исконно-доброго и созидательно-человечного смысла этому слову – перестройка - начинается сегодня за тюремными стенами. Мы – страна парадоксов... Лишь бы почаще они были добрыми.

Станислав ЗОЛОТЦЕВ.
Псков.