Пятна на знамени, Или грустные размышления над словом “оппозиция”

...Вот уже скоро три года, как жизнь автора этих заметок (20 лет подряд бывшая жизнью московского литератора) протекает по преимуществу в родном краю, на северо-западной древнерусской земле, во Пскове. И прежде я проводил на родине по два-три месяца в год, а то и больше, но одно дело — жить гостем (даже под отчим небом, среди знакомых с детства людей, тут все же есть нечто поверхностно — “командировочное”), другое — каждодневно “крутиться” среди самых разных групп и слоев местного люда, быть, что называется, в постоянном производственном контакте с земляками, живущими и в областном центре, и в районной глубинке, и с главами администраций разного уровня, и с тружениками сельщины. И это “другое дело”, могу сегодня признаться, внесло немалые перемены в мои взгляды и суждения на “злобу дня”, в восприятие общественно-политического бытия страны, и в отношение к расстановке основных сил сего бытия...

Необходимо тут оговориться: убеждения мои остались прежними — убеждениями человека, с конца 80-х годов находящегося в рядах народно-патриотической оппозиции — сначала к горбачевско-яковлевской “перестройке”, к разрушению союзной державы, затем к ельцинскому режиму, убеждениями человека, ни после августа-91, ни в октябре-93 не помышлявшего о том, чтобы расстаться с партбилетом. Убеждения, позиция — они по главной сути не переменились. А вот целый ряд “акцентов и нюансов” действительно претерпел метаморфозу — и прежде всего в отношении к самому понятию “оппозиция”. Вернее, во взглядах на ее “верхние этажи”, на то, как прокладывается главный курс ее пути, и во многом на тех, кто определяет (или должен это делать) как стратегию и тактику сопротивления антинародной власти, так и “лицо”, идейно-эстетическую и нравственную платформу этого сопротивления. Попросту говоря, туда ли мы и так ли мы идем, верно ли ведут нас известные люди, которым мы в 90-е годы привыкли доверять? — вот о чем все чаще заставляет меня задумываться действительность моей родной Псковщины...

А в сей действительности с осени 1996 года нарастает и уже вовсю властвует криминально-экономический беспредел. Можно назвать его и беспределом уголовно-политическим: суть не изменится, но существенная “специфика” прояснится, ибо именно в ноябре того года на губернаторских выборах главой администрации нашей области стал функционер и ставленник ЛДПР. И — и началось! То началось, что было означено вождем либерал-демократов как “полигон для осуществления экономической программы ЛДПР”. Правда, тут же “сын юриста” — и неоднократно в те дни предвыборной гонки — пообещал псковским гражданам залить их землю “золотым дождем”. В этом “вождь” обманул, получилось с точностью до наоборот, то есть — “полигон”. И взрывы загремели, и выстрелы, отнюдь не метафорические... Об этих и прочих художествах жириновской “команды”, творящихся на Псковщине, уже говорилось кое-что в центральной прессе, но заезжих московских журналистов интересуют главным образом сенсации в духе экстравагантных выходок крикливого либерал-демократического лидера. Тут для них находок — пруд пруди: чего стоит лишь “сидение” правой руки губернатора в кабинете своего “неприкосновенного” шефа — вице-губернатор укрылся там от представителей местного УВД, желавших всего лишь побеседовать с ним как со свидетелем насчет его многочисленных неладов с законом и о его своеобразном “кураторстве” над алкогольной промышленностью области (тогда, в конце прошлого года, весь Псков просто “стоял на ушах”: еще бы! — Дом Советов впервые предстал людям в окружении тройного кольца охраны...). Или — “суперпроект” постройки нового спиртзавода в сотне метров от святых стен Псково-Печерского монастыря — это ли не “театр абсурда”, — а ведь уже начали осуществлять, причем под самые трескучие фразы о преклонении перед православным духом (видно, путая последний с духом сивушным...).

...Но тут надобно вернуться к осени 1996-го года: именно тогда в недрах ЦК КПРФ было принято решение, немедля директивно доведенное до псковских коммунистов, — поддерживать на выборах кандидатуру жириновца Е. Михайлова. В те самые дни мне довелось встретиться и кратко побеседовать по этому поводу с Г. Зюгановым. (Знаю этого человека давно, помню его безупречно-мужественное поведение после запрета КПСС в 1991 году и потому храню к нему уважение — несмотря на все, о чем речь ниже). Тогда я попытался доказать лидеру моей партии разрушительную абсурдность этой цекистской резолюции для грядущего моих земляков, приводил множество аргументов, говорил о полукриминальных методах, коими в те дни жириновцы завоевывали нищий и отчаявшийся электорат (откровенный подкуп, раздача продуктов на предвыборных митингах в дальних поселках, блеф и обман, с одной стороны, шантаж и угрозы, — с другой); убеждал Геннадия Андреевича в том, что много лучше было бы ему его авторитетом объединить раздраенную склоками местных общественных “предводителей” прокоммунистическую трудовую массу избирателей... Ничего не помогало, на все мои доводы у испытанного политика был один ответ: да, все так, но либерал-демократы сегодня — оппозиция, стало быть — наши союзники. Вот так... И Зюганов, и ведущие деятели компартии в области утверждали: если победит ставленник ЛДПР, то непременно из благодарности за поддержку включит в свою “команду” коммунистов, поделится властью.

Поделился... Вместо обещанных нескольких “кресел” в администрации области и коммунисты, и вся область получили то, что сегодня в повседневном обиходе зовется у нас одним словом — “жириновщина”. Это несколько десятков “варягов”, никому не ведомых активистов “либералиссимуса”, призванных г-ном Михайловым из Москвы и других мест в Псков, занявших самые “хлебные” и ключевые места в “команде”, в важнейших структурах управления и производства — прежде всего алкогольного и прилегающих к нему. Вообще-то поражаюсь вот чему: вроде бы далеко не самые глупые парни собрались в столице вокруг Владимира Вольфовича — но, Боже! Почему же он послал служить в наш край (который, по идее, должен был бы стать “визитной карточкой” ЛДПР, “витриной” ее управленческо-хозяйственной мудрости) таких “джигитов”, перед которыми любой псковский бомж — образец красноречия и изящных манер? Людей, ведущих себя здесь подобно колонизаторам на порабощенной земле, по-хамски бесцеременно — со всеми, от сельских учителей до директоров заводов. Мудрено ли, что эта “жириновская рать” за полтора года сумела восстановить против себя всех и вся в области в своем рвении “подмять” под свой диктат всех и вся — и мелких производителей, и банки, и даже представителей федеральной власти (не говоря уже о СМИ; тут кое-какие успехи имеются: так, “Псковскую правду” читатели иначе как “Жириновской правдой” не величают). Мудрено ли? — почти слово в слово одну и ту же фразу услышал я и от одного из “первых лиц” в думской фракции ЛДПР, в прошлом неплохого журналиста, и от одного из областных идеологов “либерал-демократии”: “А чего ты хочешь? Мы взяли область с одной целью — качать деньги в кассу нашей партии, все прочее нас не колышет!”

И — качают, особенно с помощью спиртоводочной коммерции, и вот уже губернаторская “команда” становится главным акционером и монополистом во всех производствах, способных дать “быстрые деньги”. И вот уже ошеломленные этим бесстыдством вчерашние псковские соратники губернатора выступают в печати с открытыми гневными письмами в его адрес, и уже недели не проходит, чтобы мафиозные разборки жириновцев меж “своими” скандально не сотрясали общественность края. А лидеры народно-патриотических сил — что местные, что московские глядя на сей апофеоз криминально-политического беспредела, стыдливо отмалчиваются. Лишь на “закрытых” совещаниях с досадой признают: да, промашку дали. Но гласно, открыто, перед народом — ни гу-гу: как же, нельзя бранить оппозицию!

...Слов нет, то, что произошло в нашей области, произошло, разумеется, не только благодаря “подаче” со стороны КПРФ. Жириновцы пришли к власти здесь, оглушив население неслыханным громом псевдопатриотической демагогии — но их обманные словеса упали на самую подготовленную почву. Псковщина пила и пьет горчайшую чашу разора и развала вместе со всеми другими краями России, но к тем горестям и кошмарам, что терзают всю страну, здесь добавлена своя тягчайшая “специфика”. Это — крайняя и, можно сказать, почти тотальная люмпенизация населения в районах, граничащих с Прибалтикой. Режим новой госграницы со всеми его строгостями и ограничениями “наложился” на распад (почти насильственный, “сверху” инициированный) большинства сельхозколлективов, в результате чего множество тружеников села лишились работы: вообще инфраструктура местной экономики во многом была основана на сотрудничестве с балтийскими соседями, теперь она рухнула. В это новое море нищеты и отчаяния мощными потоками в последние годы потекли людские толпы, бегущие и от “демократических” людоедских порядков Балтии, и от резни из восточных регионов. Ни местная власть, ни федеральная ничем не помогли псковским коренным и новым жителям, лишившимся всего — и даже последних надежд. Вот почему и “клюнули” многие избиратели области, сел и городов (где замеревшая “оборонка” тоже дала многочисленный пласт безработных) на велеречивые посулы жириновцев “защитить обездоленный русский народ” и сделать Псковщину процветающим краем. Да и как было не “клюнуть”: традиционно земля наша — в “красном поясе”, на президентских выборах большинство голосовало за Зюганова, он главой государства не стал, местные лидеры левых — в расколе, словом, голосование от отчаяния, “протестное”, тем паче что коммунисты поддерживают либерал-демократов. Вот и получили...

Сегодня, более чем через полтора года после победы жириновцев, по моим наблюдениям и убеждениям, население единственной в России области, находящейся под их властью, поражено абсолютным недоверием ко всем политическим лидерам страны — и ненависть к ельцинскому режиму, лютая, уже “закаменелая” круто смешана с полувраждебным (можно сказать и сильнее) скепсисом по отношению к речам и выступлениям руководителей народно-патриотических сил в целом — партийных, беспартийных, “левых”, монархических и т.д. И невозможно, думая над общественно-политическими судьбами этих известных людей (в основном ведь и эрудированных, и не лишенных многих редкостно-положительных качеств), не вспомнить известное ленинское определение “...страшно далеки они от народа”.

Да, страшно не повезло с “этой страной” деятелям ельцинского “истеблишмента”: не жаждет ее народ принимать ни “курс реформ”, ни “общечеловеческие ценности”, ни прочие антирусские и антигосударственные дела и делишки. Чутье (иного слова тут не подберешь: народная интуиция, она не на “формальной логике” основывается) простых трудовых людей подсказало им: к власти пришли разрушители России... Жизнь страны, особенно в провинции, движется не по тем законам и предписаниям, которые диктуют ей эти “монетаристы” и “рыночники”. Это — к добру, но к худу то, что лидеры и идеологи народно-патриотической оппозиции полагают (нахватав уже немало “шишек”, получив столько горьких уроков): бытие России должно развиваться по их тактико-стратегическим предписаниям. По тем “маршрутам”, которые утверждаются на съездах и пленумах компартий, не только КПРФ, на конгрессах, соборах и других больших встречах сторонников возрождения державы... Нет, как ни шути над известной тютчевской строкой, а у нас действительно “особенная стать”. Но в том и беда, что руководители антиельцинских сил и группировок продолжают в своих суждениях и действиях мерить страну тем же “общим аршином”, который использовался и в обкомовско-горкомовские годы.

И не хотят (или не могут?) видеть, что российская жизнь, прежде всего в глубинке, часто показывает кукиш всем их схемам, канонам и резолюциям, что чутье, логика “простого” люда не так уж и просты — они тысячекратно сложнее любых, самых разумных политических платформ. И, что самое печальное, не желают учиться на ошибках и гласно, открыто говорить о них с народом.

Так мудрено ли, что самые различные слои народа в провинции отмахиваются сегодня от призывов, исходящих от руководящих и пишущих “главных людей”, которые искренне зовут себя защитниками народа же. Мудрено ли, что действительно патриотически настроенная интеллигенция глубинных российских земель все чаще смотрит со скепсисом на патриотические съезды и соборы, проходящие в мегаполисе, как на сугубо столичную “тусовку”. Парадокс? О, нет: люди скорее инстинктивно, чем разумом, народным интеллектом своим (тем самым “чутьем”!) осознают неверные нравственные ноты в звучании речей, суждений и директив, исходящих “с верхов”, пусть даже и оппозиционных. Могут ли псковичи доверять лидерам компартии с прежней мерой, если ни Зюганов, ни его окружение ни звуком не обмолвились о своей ошибке с губернаторскими выборами в нашей области? А куряне, опять-таки благодаря тем же лидерам получившие “генерал-губернатора” Руцкого? То-то же... И велик счет таким “умолчаниям”.

Нельзя всерьез начинать строительство дома, если добрые свежие бревна перемежаются с трухлявым старьем. Нельзя всерьез считать себя народно-патриотической оппозицией, даже в малом и пусть лишь изредка, но “двойной бухгалтерией” руководствуясь. А у нас так нередко и происходит... У нас стал даже вырабатываться некий особый тип “оппозиционеров” (как в “партийных” сферах, так и, с особой печалью отмечу, в общественно-литературных); с одной стороны, такие жаждут сорвать митинговый аплодисмент погромче, похлеще высказаться об “оккупационном режиме”, а с другой — они же не против и “шубу с царева плеча” получить, не возражают и против какой-либо медальки “четвертой свежести” из президентских рук, а уж от одной мысли о госпремии или стипендии им бывшего свердловского секретаря просто млеют... И что удивительного в том, что российские литераторы, по многим дальним градам и весям живущие, все чаще грустно удивляются: руководители их творческого (патриотического!) союза нередко сидят в президиумах одесную премьера, ошуюю вице-премьера, рядом с лидерами обеих палат, с “денежными мешками” разной величины, а Союз наш все более погружается в состояние нищенства и анабиоза настолько, что у областных организаций нет уже никаких надежд на помощь московского литштаба. И, если уж начистоту, то помнят они, рядовые труженики пера, и то, как на их форумах времен финала “катастройки” несколько виднейших “живых классиков” (действительно талантливейших и самобытнейших писателей) вослед В. Астафьеву рьяно защищали М. Горбачева и его “курс”, но в те же времена и они, и другие тогдашние ведущие деятели патриотического стана немало помогли разрушителям Союза своими публицистическими выступлениями, в коих и стрелы в “коммуняк” метались, в треклятый “колхозный рабский строй”, и в “империю” камней было немало брошено литвождями патриотов — вплоть до тезиса о “Русской республике”. Ну вот, нет “коммунячей власти”, нет колхозов, нет империи — хоть кто-либо из ведущих оппозиционных публицистов покаялся в былой горячности, стукнул себя по-русски в грудь, мол, не прав я был, ребята! Отнюдь нет. Так что немало есть причин, по которым земляки мои (и других краев жители) не испытывают сегодня, мягко говоря, особого доверия к словам лидеров и идеологов тех сил, что именуют себя народно-патриотической оппозицией...

...И вот что характерно: как только на Псковщине начались “художества” жириновцев, автор этих заметок решил впрямую поразмышлять над ситуацией на страницах ряда патриотических изданий (имена их всем известны), где до того постоянно печатался, — но тут же в каждом из них поочередно получил категорический “отлуп”. Варианты объяснений чаще всего были такими: “Мы не можем бросать тень на нашу общую борьбу”, либо “Это будет дискредитировать патриотический лагерь”, или даже “Вы замахиваетесь на дорогие для народа имена!” (Господа-товарищи, неужели не ясно: нет таких “имен”, которые были бы дороже самого народа...). А там, где мои отношения с редакторами были приятельскими, мне говорили напрямую: “Старик, как ты не понимаешь: в нынешнем раскладе сил жириновцы — это оппозиция!” А то мы не видели, как проституирует либерал-демократический “дуче” в Думе: как надо Борису Николаевичу, так и голосует Владимир Вольфович... Вот и получается: некоей “священной коровой” стало само это понятие — оппозиция, обретя какой-то демонический смысл. И вместо честного и откровенного обсуждения действительно безмерной трудности задач (ведь кровь людская, а не водица не раз проливалась хотя бы за то, чтоб мы имели возможность их свободно обсуждать) получаются многочисленные “фигуры умолчания”, на первый план выходит порочнейший принцип “наш — не наш”, а также “логика вологодского конвоя”: шаг в сторону считается побегом...

Даже если ельцинский режим уйдет в ближайшем обозримом будущем, на таких основах можно будет воссоздать лишь “власть обкомов” (где завотделом опять станет диктовать аграрнику сроки сева, а другой завотделом — объяснять писателю, какие книги надо создавать), но власть народа — ни в коем случае. В этом я твердо убежден.

И последнее. Вот что особенно тревожит меня сегодня и как псковича, и как русского литератора: близящаяся 200-летняя годовщина со дня рождения Пушкина. Поясняю: ее проведение волею судеб тоже пройдет во многом “под эгидой” нынешней администрации Псковщины, под опекой “команды” жириновцев. В прошлом году сия опека выразилась очень своеобразно: некий молодой человек из клубной самодеятельности, загримированный под Александра Сергеевича, на Всероссийском Пушкинском празднике под объективами местных тележурналистов “озвучивал” текст своей роли, объяснялся в любви к г-ну Жириновскому и к его псковской “команде”. Вот и думаю: неужто на великом грядущем юбилее Поэта Всея Руси вновь заставят кого-либо от его имени на святой поляне в Михайловском произносить панегирики в честь “сына юриста” и его “партийных товарищей”. И что тогда скажут, глядя на такое национальное позорище, люди, именуемые “лидерами народно-патриотической оппозиции”? Неужели вновь стыдливо промолчат?!.

Станислав ЗОЛОТЦЕВ.
Псков.