Джон Кеннет Гэлбрейт: О вере, кризисе и Клинтоне

Прошел почти год после нашей последней встречи. Джону Кеннету Гэлбрейту, одному из самых знаменитых в ХХ веке экономистов, только что минуло 90 лет. По высокому крепкому старику этого не скажешь, разве только впервые на моей памяти он перед тем, как встать с кресла, ищет глазами, куда задевалась его трость. Впрочем, не найдя ее, двигается по дому быстро, иному мужчине помоложе еще и форы даст.Учитывая юбилей, задаю особый вопрос

— Вы почти что ровесник нашего века и вместе с тем всегда были его аналитиком, раскрывали современникам смысл происходящего. Если отсеять второстепенное, суету, которой всегда в избытке, что бы вы сейчас выделили как самое крупное историческое свершение этого столетия, которым оно больше всего запомнится будущим поколениям?

— Помимо двух мировых войн и Великой депрессии в США, а теперь и в России, о которых, скорее, как о больших трагедиях, нельзя не упомянуть, уникальным фактом ХХ века навсегда останется, что в более благополучных частях мира произошел заметный сдвиг в решении главной экономической проблемы для большинства населения, хотя и не для всех ? проблемы нищеты. Но во многих других регионах мира эта проблема остается столь же острой, как и раньше, а в некоторых, например в Африке, ситуация стала хуже, чем даже в средние века. Вот как люди с социальным видением истории будут оценивать ХХ век.

— Чем вы объясняете эту вопиющую разницу?

— Решающая причина, о которой мало говорят, коренится не в экономике, а в практике государственной деятельности. Удачливым странам повезло в том смысле, что у них в решающие моменты у власти оказались стабильные и компетентные правительства. А в тех странах, которые были отброшены назад, власть была в руках жестоких и некомпетентных правителей. Экономисты часто недооценивают значение этого фактора. Конечно, есть много исключений и переходных состояний. Например, Индии при сохраняющейся в ней массовой нищете, удалось благодаря “зеленой революции” достичь самообеспеченности в области продовольствия, чего раньше никогда не было. Поучителен пример Китая. Там все еще много бедных людей, но переход к рыночной экономике осуществляется весьма осмысленно и постепенно, а не очертя голову, как это, на мой взгляд, произошло в России. Вашей стране предстояло произвести огромной важности поворот, но не слепым приложением “магии” капитализма, а следуя человеческому разуму.

— В руках врачевателей “шоковой терапии” пластырь капитализма явно не сработал.

— Да, в их представлениях о капитализме и рынке было две больших ошибки. Они полагали, что в этой системе есть некие внутренние свойства, которые позволяют ей делать чудеса независимо ни от чего и что роль государства сводится к минимуму. Надо было совершать переход постепенно и с умом, а не второпях и без большого ума.

— В США после Великой депрессии мудрость была проявлена в придании государству особой роли в экономике и социальной сфере. Это значительно изменило традиционное для капитализма соотношение государства и рынка.

— Компетентность правительств включает своевременное и адекватное реагирование на проблемы и трудности, перед которыми стоит общество. В США эта черта проявлялась еще в ХIХ веке когда, например, государство использовало выручку от продажи земли для основания университетов. В ХХ веке государством были приняты меры по ослаблению экономических циклов и кризисов. Все это входит в мое понимание компетентности.

— Азиатские “тигры” этой стадии не прошли, и теперь они стали эпицентром нового мирового кризиса.

— Их быстрый рост в предыдущие десятилетия кое-кто опять-таки воспринял, как возрождение капиталистической “магии”. Туда преждевременно кинулись спекулятивные капиталы, и это, разумеется, содействовало общему краху.

— Но и богатые страны ведь тоже не гарантированы от кризиса. Не думаете ли вы, что им потребуется новая полоса реформаторства, как это было после 1929 ? 1933 годов, чтобы избежать нового Великого краха, в особенности же строгое отделение банков от биржевой спекуляции, от которой снова трясет Уолл-стрит?

— Я все время бью тревогу по этому поводу и в печати, и в своих выступлениях в разных странах. Я уже не говорю о Японии ? второй по величине экономике мира, ? которая страдает от атеросклероза правительства, банков, бизнеса и уже несколько лет подряд находится в кризисе. Многие полагают, что на фоне Азии, России, Японии мы, т.е. США и Западная Европа, это ? бастионы стабильности. Но это не так. Биржевая спекуляция в США перешла все границы. Пузырь такого рода всегда лопается. Некомпетентность и отсутствие разума охватили даже крупнейшие банки, пустившиеся в игру с недвижимостью, с т.н. “производными” ценных бумаг, с сомнительными “хедж-фондами” ? всего этого авантюризма не перечесть. В последние недели у нас в администрации и центральном банке это, кажется, стали осознавать.

— Американские банки могут оказаться в положении наших российских банков, которые после своих спекуляций теперь оказались банкротами.

— Они тоже не гарантированы от глупостей. Но государство в США все же уже застраховало вклады населения, причем давно. На это выделены большие средства.

— В России это делается только сейчас ? уже после того, как кризис состоялся. Мой последний вопрос касается исторической роли Билла Клинтона. Забудем о сексуальных скандалах, связанных с его именем. Не будем говорить о его внешней политике. Ну а с точки зрения внутренних американских проблем, каким он останется в глазах общества? Что он сделал позитивного для Америки?

— За Клинтоном я наблюдаю много лет. Он — неглупый человек с неплохим образованием, который, как и Тони Блэр в Англии, осуществляет переход к государству общего благосостояния, которое должно уживаться с рыночной системой. Это — одна из главных проблем всех западных правительств в наше время. Политику Клинтона надо рассматривать как реакцию на социальную “контрреволюцию” Рейгана и Тэтчер, которые пытались свести социальную роль государства к минимуму. Клинтон противостоит этой тенденции, и его положительный вклад в том, что он не дает ей развиваться. В этом смысле, правда, больше в плане защиты, Клинтон продолжает линию таких великих президентов США, как Франклин Рузвельт, Джон Кеннеди, Линдон Джонсон, в администрации каждого из которых я в свое время служил. Мышление Клинтона и частично его политика именно таковы. Поэтому я его поддерживаю. Моя претензия к нему другая. Он слишком много уступок делает противоположной стороне. Я хотел бы от него видеть более сбалансированное соотношение между ролью государства и ролью рынка, между нашими социальными услугами и благополучием частных индивидуумов. Следовало бы больше сделать для ликвидации нищеты в наших больших городах, для поддержки здравоохранения, образования, науки, культуры, ну и, конечно, еще больше сократить военные расходы... Напоследок Гэлбрейт говорит, что после десятилетнего перерыва хотел бы вновь посетить Москву и своими глазами посмотреть, что там происходит. “Наверно, приеду по весне. Хоть я и родом из Канады, но русская зима все же не для меня”. Что ж, в России Гэлбрейта хорошо знают, и встретят как друга, с добром.

Станислав Меньшиков.Наш. соб. корр.Бостон.