Нет срока давности у высшего суда

Закрыта последняя страница одного из самых необычных дел в истории судопроизводства республики. Вчера Верховный суд РТ признал Сергея Моисеева виновным в убийстве, совершенном сорок лет назад.

Если бы Моисеева судил «самый гуманный советский суд», в 60-е его поставили бы к стенке. Ну, может быть, дали бы «пожизненное». А сегодня уже немного блаженного старика суд выпустил из зала суда. Впрочем, мало у кого были сомнения, что так оно и будет. Ясно же, весь судебный антураж — только формальность. По крайней мере, потерпевшие — сестры Нургалеевы — в этом не сомневались. И все же Альфия и Гульфия заметно нервничали в ожидании приговора. В глазах — слезы. Когда суд удалился в совещательную комнату, мы разговорились. Вспомнили, как вся эта история всплыла на свет Божий.

— Мама нам все-все рассказала о папе и о случившейся в августе 61-го трагедии, — рассказывает одна из близняшек, Альфия. — Сама она любовь к отцу через всю жизнь пронесла, так уж больше и не нашла счастья в семейной жизни. А нам как тяжело было расти без отца! Ведь нам по три года тогда было, мы даже не помним его...

Я открываю газету, и вдруг на первой полосе — информация о том, что в Авиастроительный РОВД явился странный старик и признался в убийстве. Меня как током ударило — он ведь указал дату смерти отца. Если б сказал, что приблизительно в начале 60-х, не обратила бы внимания. А тут такое совпадение. Мы с сестрой бегом к прокурору Ново-Савиновского района. Он хмыкнул, надо же, говорит, все сходится. А может, правда, дедок не врет?

Мать сестер жива. Но на суд прийти не захотела, а захотела бы — не смогла. Известие о том, что убийца мужа нашелся, растревожило давнюю рану. Дочери говорят, что она так переживает, потому что... боится убийцу. А вдруг тот мстить надумает? Но большего горя причинить трудно. Сорок лет назад жизнь перечеркнул одним ударом.

...Приятелей Моисеева, совершивших вместе с ним нападение на Ахмедмансура Нургалеева, отпустили раньше. Вынесли постановления о прекращении дела «за давностью». Им вменялся только разбой. А это преступление, в отличие от убийства, имеет свой срок давности. Сергей Моисеев последние дни перед судом провел в приемнике-распределителе. Нет, это не мера пресечения — это просто временный дом всех бомжей. А Моисеев сегодня — бомж.

Когда объявили приговор, сестры остались ждать Моисеева. Всем, даже родной сестре осужденного, хотелось понять, почему спустя сорок лет он вдруг признался. Пока ждали его, сошлись на том, что явился он в милицию в «сумеречном состоянии» — не в себе. И его сестра эту версию поддержала: «С Сергеем всякое из-за пьянки бывает». Она же рассказала, что после того, как им занялась прокуратура, Сергей подался в церковь — уехал работать в Свияжский монастырь. «Хоть и не видит уж он почти, но рабочие руки там пригодятся. А следователь в это время искал его — найти не мог. А он не в запое был, в Свияжске. Я его отругала: дал, говорю, подписку о невыезде — живи в Казани. Но после суда он опять в монастырь уедет».

Появился Моисеев и, виновато улыбаясь, сказал всем уже знакомое: «Я грех с души хотел снять, смерть уж не за горами. Покаяться хотел...» «А не потому ли, что вам жить теперь негде?» — спрашиваю. Моисеев улыбается: «Писали и об этом, да не в том причина. Вообще, не ищите причину. Я сам не знаю — просто хотел сознаться. Раньше не решался — боялся, посадят, жизнь погубят. А теперь все уже, прошла жизнь». Вот такой он: седой, слепой и инфантильный какой-то, если честно.

...Сестры на скамейке в зале суда расспрашивали убийцу отца о каких-то известных только им деталях. И в словах женщин, в их жестах не было злобы, не было желания сделать старику больно. Они говорили-говорили. У всех накипело. Их уж из суда конвой попросил. А они все выясняли что-то. А мы ушли. Чтобы им не мешать.

Юлия Андреева

«Вечерняя Казань»

«ОДНОГО ХОЧУ: ГРУЗ С СЕРДЦА СВОЕГО СНЯТЬ…»