Все секреты настоящего палача

"А все-таки на воздухе, а все-таки — с людьми!.." Человек, чьим ежедневным занятием было обезглавливать людей. Таинственная фигура в алом колпаке с прорезями для глаз и с мясницким топором…

 … наперевес лихо кочует по страницам псевдоисторических романов и фильмов. Но такими ли были настоящие палачи Средних веков? Попробуем разобраться на примере германских городских порядков того периода.

 

 Перво-наперво уточним: долгое время смертные приговоры приводились в исполнение не "спецами", а людьми, так сказать, случайными. Вплоть до 13 века в германских средневековых источниках палачи не упоминаются — и профессиональной должности палача тогда еще не существовало. Между потерпевшими и обидчиками суд, как правило, устанавливал условия примирения: жертва преступления или ее родственники получали компенсацию — так смертная казнь и разнообразные телесные наказания заменялись выплатой той или иной суммы денег. Прагматично и гуманно! И даже в тех случаях, когда преступление нельзя было искупить банальным "желтым металлом", выполнение смертного приговора ложилось на плечи либо всех тех, кто судил преступника, либо самого молодого из судей, либо истца, либо сообщника осужденного.

 

 Позднее имперские власти стали больше заботиться о мире и порядке на своих территориях — и отныне расследовали не только преступления, о которых заявлял кто-либо из потерпевших, но и такие, после которых жертвы не хотели (или уже не могли) обратиться в суд. В расследовании преступлений теперь полагались на допрос — и, разумеется, на пытку, как обязательную его составляющую. А пытка — дело тонкое, доверять ее профанам не решались. Так появился палач, как лицо официальное, нанимаемое городскими властями, как нанимались оружейники, писари или адвокаты. В немецких источниках впервые упоминание о профессиональном палаче встречается в своде городского права вольного имперского города Аугсбурга 1276 г. Уже здесь права и обязанности палача четко определены.

 

 Во-первых, только палач имеет монопольное право на исполнение смертных приговоров и "всех телесных наказаний". При вступлении на должность он заключал с властями контракт, получал от них жалование, квартиру и прочее довольствие наравне другими городскими служащими. Работа оплачивалась по заранее установленным расценкам, в зависимости от сложности предоставляемых "услуг", кроме того, палач по традиции получал все, что было надето на осужденного ниже пояса. Одряхлевшего палача отправляли на пенсию, причем ему полагалась пожизненная ставка, но прежде "ветеран" должен был выучить нового мастера заплечных дел и, по необходимости, помогать ему "добрым советом и верным наставлением". В городах, где принята была униформа для городских служащих, носили ее и палачи, однако нигде в позднесредневековых источниках не упоминаются ни классические колпаки с прорезями для глаз, ни маски.

 

 Конечно, только на казнях заработать палачу было бы сложно. Все-таки случались они не так часто, да и времени занимали немного. Поэтому "по совместительству" палачи, как правило, подрабатывали, кто как. Наиболее распространенный "приработок" заключался в содержании городского публичного дома. Именно палач разбирал все возникавшие на данной почве конфликты, следил, чтобы его подопечные вели себя "пристойно" (то есть, в рамках городских законов), наконец, отслеживал и выдворял из города тех из девиц, кто не имел права на "промысел" или же нарушил законы.

 

 Кроме опекунства над "жрицами любви", в Страсбурге, например, палач приглядывал еще и за игорным домом. Однако кроме таких доходных и относительно "непыльных" должностей, за средневековыми палачами закрепляли и другие. Перво-наперво — уход за общественными уборными, отлов бродячих собак, удаление из города падали...

 

 Ясно, что эти обязанности требовали от исполнителя не только соответствующего "инструментария" и недюжинной физической силы, но и весьма "специфических" умений: например, познаний в строении человеческого тела и определенных практических навыков. В чем-то палач по своим умениям был сродни лекарю — и, как и лекарь, вынужден был долго обучаться ремеслу. Во время казни приговоренного могли ждать либо милостивая и скорая смерть, либо долгие пытки — согласно тяжести признанного за ним преступления. За неудачный удар обезумевшая толпа могла и растерзать палача.

 

 Вообще для других горожан палач всегда был парией. Хотя номинально он считался одним из многих "служивых", в действительности его избегали. Это в лучшем случае — а могли и напасть, поэтому иногда палачам полагалась охрана, когда они выходили в город, а тем более за его пределы. Или, например, по страсбургскому регламенту 1500 года палачу запрещалось прикасаться на рынке к каким-либо продуктам, кроме тех, которые он намерен купить, предписывалось становиться в церкви в специально отведенном месте, не пить и не есть в тавернах рядом с "честными горожанами"...

 

 Следует пояснить: кроме причин такого отношения к палачам, вызванных его непосредственными занятиями, были и другие. Дело в том, что в Средние века изучение человеческого организма на "практическом материале" (то бишь — на трупах) запрещалось. Палачи же имели легальный доступ к таковым — и частенько продавали части тел врачам или колдунам; более того, в силу специфики своей работы, палачи сами вынуждены были осваивать профессию лекаря, ведь иногда "клиента" после допроса следовало подлечить. Народная молва наделяла палачей колдовскими, чернокнижническими свойствами. В этом помогали и лекари, считавшие палачей конкурентами, ведь многие представители знати предпочитали лечиться именно у палачей — настолько высокой была их репутация!

 

 Словом, для средневекового горожанина образ палача приобретал мистический ореол — что не всегда шло на пользу мастерам заплечных дел. А кем были в действительности люди, соглашавшиеся — по тем или иным причинам — на то, чтобы стать профессиональным палачом? Чем они жили, как относились к собственным "обязанностям"? Наверное, окончательных ответов мы никогда не узнаем.

 

 

 Владимир Пузий, Академия Власти.

Ссылки по теме Академия Власти