ЛЕСЯ ГОНГАДЗЕ: «ТАК ПОСТУПАЮТ НЕЛЮДИ С УКРАИНСКИМИ ФАМИЛИЯМИ…» - 12 января 2001 г.

Как вчера сообщала ПРАВДА РУ, мать погибшего при загадочных обстоятельствах оппозиционного журналиста Георгия Гонгадзе, Александра Теодоровна, подала в Печерский районный суд г.Киева иск против генерального прокурора Украины М.Потебенько и его заместителя А.Баганца. Нашему корреспонденту удалось разыскать Лесю Гонгадзе и задать несколько вопросов.

Первый вопрос – сможет ли она в суде доказать, что прокурорские чины, как об этом она говорит в своем заявлении, препятствовали объективному рассмотрению дела?

- Я полагаю, - ответила она, - что сумею. Собственно, доказательств масса. Начну хотя бы с того, что меня как мать, по сегодняшний день, 11 февраля, не приглашали для опознания тела сына. Только сегодня о необходимости этого вдруг заговорил господин Потебенько. И то я подозреваю, сделано это им с умыслом. Когда на нашей встрече с ним в кабинете генерального прокурора Мирослава, жена сына, заговорила о необходимости забрать тело Георгия из морга, предать по христианскому обычаю, земле, Потебенько вдруг сказал, что это сделать можно будет тольео после того, как “сына опознает мать”. Он, видимо, надеялся на то, что я не найду в себе сил на эту страшную экзекуцию, откажусь от подобной протокольной процедуры, чем дам возможность дать надежду еще оттянуть время…

- А зачем им тянуть время?

- Для того, думаю, чтобы каким-то способом повлиять на меня, на родственников, чтобы провести похороны тишком-нишком. Ведь что там говорить, они этого больше всего боятся теперь.

- А что касается опознания тела, то я уверена в этом, они еще в начале ноября прошлого года, как только нашли тело, нашли на нем украшения Георгия, как его по ранению в руку и предплечье опознала Алена Притула, должна были за помощью обратиться ко мне. Показать тело предполагаемой матери. Обратиться ко мне за помощью. Но ведь мне никто и ничего не сказал. Я за всем этим вынуждена была наблюдать как бы со стороны. Узнавать обо всем из газет, радио, телевидения. Все сообщения противоречивые. Все с привкусом политики. Они пишут “за” Георгия, другие “против”. Никто не представляет себе, как больно было сердцу, как рвалась моя душа. Никто не знает, как я чувствовала себя в эти минуты, часы. Как было трудно. А тут вдруг показывают пресс-конференцию из Киева, где Потебенько на всю страну объявляет, что экспертиза на ДНК не проводится якобы потому, что от этого отказываюсь я, поскольку будто бы болею. Как понять такое, когда я ни сном, ни духом не ведаю о подобном. Как поворачивается язык заявлять такое.

- А потом таки взяли вашу кровь на анализ?

- Да. Но после этого, 11 декабря, ко мне приехали сотрудники прокуратуры и повезли на так называемую беседу в областную прокуратуру. Мне не сказали, что это – как я сказала уже беседа, или допрос. В качестве кого я опрашиваюсь – в качестве свидетеля, потерпевшей? Вопросы задавал следователь по фамилии Квитка, по-русски – цветок. Разговаривал со мной на столько ласково и предпочтительно, что я аж удивлялась этому всему. На изысканном украинском. Видать, для меня, львовянки, специально подбирали. Разговор этот длился четыре с лишним часа. У меня уже не было никаких сил выдержать все это, голова раскалывалась уже. Я туго перевязала ее шарфом, таблетки уже не помогали. На пятом часу пан Квитка стал подавать мне на подпись исписанные листы. Я не перечитывая их стала подписывать. Ибо сил на это уже не было. И вот когда мне он подал последний лист, я вдруг зацепилась взглядом за последний абзац и читаю о том, что я будто бы заявила о том, что мой сын Георгий, был расточительным человеком, имел за правило одалживать у людей большие суммы денег и не отдавать их, прятаться от своих кредиторов, что он якобы задолжал большие суммы сотрудникам редакции, которую возглавлял. Я обомлела. Вот и говорю Квитке: “Как вы могли мне подсовывать на подпись такое, ведь о таком мы с вами и не говорили, я ведь о подобном и не заикнулась, потому что такого не знаю о моем сыне? Я не таким его воспитала” А он, потупив глаза, говорит: “Я думал, что написать так – будет правильно…”

- Я оторвала тот абзац и уничтожила его. Он переписал страницу без этих слов. Думаю, что это господь Бог повел моими глазами тогда, когда уже не оставалось никаких сил, указал на этот грех, который еще один, учиняли против сына люди в мундирах. И я теперь уже не остановлюсь, пока не дойду в судебных делах до международного суда, до Страсбурга. Потебенько и им подобные квитки, я бы сказала – нелюди с украинскими фамилиями должны понести наказания. Потому, что они поступают так всегда, это правила их игры против простых людей. Я хорошо знаю, чтобы добраться до международного суда, нужно пройти все судебные инстанции в своей стране. Поэтому я пробовала подать иск против Потебенько и Баганца, который, кстати, приехал на мой допрос или опрос из Киева вместе с Квиткой, инструктировал его как вести со мной разговор, по месту моего жительства. Там не приняли. Не принял иск и Львовский областной суд. Поэтому я подсобрав денег, специально приехала в Печерский районный суд Киева, чтобы подать заявление по месту работы Потебенько и Баганца. У меня хватит сил, чтобы пройти все инстанции, не веря, что справедливости можно добиться в наших политически заангажированных судах.

Александр ГОРОБЕЦ.