Нас записали в мертвецы!

Пять поселков под Петербургом сами жители называют "русской Америкой" - добраться сюда так же сложно, как до Америки настоящей
Бывшие торфяные поселки находятся всего в сотне километров от Петербурга — в окрестностях поселка Жихарево. Но доехать до них почти невозможно, поскольку к ним нет дорог (кроме размытой, давно превратившейся в вязкое болото тропинки). Сюда уже многие годы не ходят автобусы, перекрыта узкоколейка, по которой долгое время курсировала "кукушка". О том, не умер ли кто из стариков, забытых в барачных поселках, узнает только водитель грузовичка, который раз в неделю привозит "американцам" продукты.

На торфяники — за счастьем!

Когда-то жизнь на торфяниках бурлила. В начале тридцатых сюда по вербовке ехала молодежь со всей России. Они мчались в глубинку Ленинградской области за своим будущим. Им предлагали работу и жилье. Для 20-летних парней и девчонок из нищей Страны Советов это было настоящим раем.

Тогда и появились пять торфяных поселков. Им так и не придумали названия. Под порядковыми номерами они располагались в пяти километрах друг от друга.

В каждом построили десятки двухэтажных бараков, бани, медпункты, детские сады, школы. Парни и девчата знакомились друг с другом, по выходным бегали на танцы, влюблялись, играли свадьбы и рожали детей. Семьи росли, детские сады и начальные школы были переполнены...

Лина Кудрявцева приехала на торфяники с Вологодчины 20-летней девчонкой:

- Работала как проклятая. Сначала торф грузила, потом подстилку. Нам давали бахилы, ноговицы ватные, чуни. Иногда целыми днями по пояс в воде стояли. Тогда-то что, молодые были, казалось, что все выдержим. А теперь вот нога левая отказывает...

С мужем своим, шофером на торфянике, она познакомилась здесь же. Родили сына. У Толика, когда исполнилось ему три года, врачи обнаружили эпилепсию.

- Толю в школу не брали, так и сидел он дома. И по сей день сидит. Муж уже на кладбище. А мы с Толей здесь — боремся с его приступами. Я же сейчас слабая стала, как пойдет у него с роту кровь, как задергается весь, так и не знаю, что делать...

Как вымирали поселки

В последний раз группу молодежи по вербовке привезли сюда в 1958-м. А в начале 60-х прекратилась добыча торфа. Про людей, которые в течение тридцати лет вкалывали здесь, просто забыли. Их вычеркнули из жизни.

Правда, первые лет двадцать здесь по инерции еще все работало: в медпункт шли люди со своими болячками, заработанными на тех же торфяниках. В школах учились дети. А потом все стали уезжать: в Петербург к родным, в райцентры. Те, кто помоложе, бросали свои вещи и ехали туда, где были хоть какие-то намеки на цивилизацию.

Так, в поселке № 1 остались в единственном сохранившемся бараке (остальные сгорели) четыре человека: 78-летняя баба Лина с сыном-инвалидом Анатолием да пара алкоголиков-пенсионеров. Отрезанные от мира, без дороги и телефонной связи.

- Нас бы больше было, если бы людей успевали спасать, — опираясь на лыжную палку, вздыхает баба Лина. — Помню, как соседка моя помирала. "Скорую"-то не вызвать, так Тамарка побежала в Жихарево (за 8 километров! — Ред.). А мы с сыном погрузили больную в жестяное корыто и потащили к дороге. "Скорая" застряла, и соседка наша, царствие ей небесное, померла...

Также не смогли спасти и семейную пару из деревянного дома, где случился пожар. Две бабки и инвалид-эпилептик носили воду из колодца, но с огнем им было не справиться.

- Женщина сгорела полностью, — округляет глаза баба Лина, — а от мужика одна голова осталась.

Живность

Мы заходим в двухэтажный барак. Когда-то здесь жили двадцать семей. Теперь только две. Ступеньки, ведущие на второй этаж, подозрительно прогибаются. Через крышу просвечивает небо.

- Сегодня солнышко, тут даже красиво, — объясняет еще одна обитательница барака Тамара. — А когда дождь, мы на своем первом этаже сидим под клеенкой.

Баба Лина перетащила в комнату, которая в аккурат над ее убогой квартиркой, все тазы и банки, которые нашлись в доме. Чтобы спастись от ливня.

- Потом я воду в форточку выливаю или ношу вниз, стираю в этой воде, — объясняет находчивая старушка.

Десяток комнат открыто. По грязному полу раскиданы детали от телевизоров, выпущенных в середине 60-х, старые плитки покрылись ржавчиной и паутиной, заплесневелые валенки и матрасы на железных кроватях.

- Сколько я отсюда тряпья вниз снесла и сожгла на костре! — прижимает к груди натруженные руки баба Лина. — У нас ведь крысы появились. Уж больно им это гнилое тряпье приглянулось. Теперь гадостей этих нет. Только мышки иногда бегают да змеи заползают. С вредителями борются собака Бим и кот Василий.

...А под потолком поселились ласточки. Свили гнездо и выкармливают здесь птенцов.

- Мы по ним весну определяем: как запоют, захлопают своими крылышками, значит, скоро лето — о дровах можно не беспокоиться... Так что у нас и живность и птица водятся. Это раньше мы коров, свиней да курей держали. Теперь у нас кошки да ласточки.

Когда мы собирались уезжать из первого поселка, на крыльцо вышел сын бабы Лины, инвалид-эпилептик Анатолий в кителе старшего лейтенанта и фуражке.

- Это ему подарил кто-то, — шепнула нам Тамара. — Если гости какие приезжают, Толя всегда встречает гостей при параде. Особенно ему погоны со звездами нравятся...

Белый дом

"Маленькая Америка" в Кировском районе Ленинградской области состоит из пяти "штатов". Все они, как братья-близнецы. В разоренных обветшалых бараках живут по паре бабок, которым уже некуда деться.

Самый многочисленный из пяти "американских штатов" - это поселок № 2. Здесь в двух бараках живут 11 человек.

Над входом в один из домов развевается выцветший оранжевый флаг, на котором непонятной краской корявыми буквами написано "крейсер "Свердлов".

- Это я наш барак так украсил, — гордится собой 75-летний Евгений Борисович Виноградов. — Я служил когда-то на этом крейсере семь лет. А потом угораздило меня сюда приехать. А раз называем мы наши гнилые поселки "Америкой", а себя — "американцами", здесь у нас своеобразный "Белый дом". Правда, богатства у меня, как у американского правительства, нет. Даже от прежней красоты остались два зуба да седые усы.

В поселке № 2 есть то, чего нет больше ни у кого. Несколько лет назад электрики из Жихарево установили столбы с фонарями. Светло было ровно два месяца.

- Теперь мы только днем на них любуемся. А темнеет у нас в шесть часов. Пойдешь ведро на помойку относить, заблудиться можно.

Народ живет здесь по старым советским паспортам, потому что в поселок Жихарево не выбраться. Ходить может только молодежь — трое пятидесятилетних, да и им некогда, потому что у этих "американцев" вечный уикенд. Они всегда пьяные и беззаботные. Старики их осуждают, но молчат. Поскольку, случись что, надеяться, кроме как на местных алкоголиков, здесь не на кого...

С милым рай и в шалаше

Живет в "русской Америке" одна семейная пара. На фоне остальных обитателей "Белого дома" они кажутся инопланетянами — не пьют, не ругаются и... любят друг друга.

Анастасия Тарасовна приехала на торфяники в конце 30-х годов из Воронежской области, Михаил Николаевич — в 1946-м. Здесь и познакомились.

Уже 80-летняя бабуля со щеками, похожими на печеные яблочки, до сих пор, вспоминая свое знакомство с будущим мужем, краснеет.

- Мишка водителем работал. И ко мне часто забегал, я-то одна с маленьким сынком Колей жила. Мишаня то дров мне привезет, то воды натаскает. Поначалу мне весело было: он же на восемь лет меня младше! Ну бегает мальчишка какой-то, суетится. А потом привыкла я к нему, он — ко мне. Пришел как-то, при параде, в начищенных сапогах, и говорит: "Настасья, давай вместе жить! А сына твоего, Кольку, как своего воспитаю!" Свадьбу прямо в бараке сыграли — веселую, с гармонистом и танцами. Так вот и живем.

Недавно супруги Андреевы справили золотую свадьбу. И несмотря на то что не было в их жизни никаких нежностей и вычурных слов, которые обычно говорят друг другу влюбленные, прожили они душа в душу.

- Женка у меня — во! — выпячивает большой палец Михаил Николаевич. — И это несмотря на то что на восемь лет старше! Мы с Настей никогда не расстанемся. Сын наш в коммуналке в Питере живет. Условия там чуть лучше наших, разве что вода и свет всегда есть. Так что к нему не поедем. А здесь будем скрашивать друг другу жизнь, пока не придет черед на кладбище перебираться. Я Настасье помогаю во всем, но и в строгости держу, лишнего не позволяю, чтобы не забаловала.

Михаил Николаевич поскромничал. Жители поселка рассказали, что зимой, когда снега в "Америке" по самое не могу, он мужественно расчищает дорожки возле двух бараков. Для чего? А чтобы Анастасия Тарасовна могла больные ноги размять, в теплых валенках по хрустящему снежку прогуляться.

Маленькие радости

В "русской Америке", вымирающей, забытой и заброшенной всеми, все-таки случаются маленькие праздники. Раз в неделю по местным "штатам" разъезжает грузовичок с продуктами. И несмотря на то что хлеб плесневеет на следующий день, а консервы бывают со специфическим запахом, "американцы" радуются, что их не забывают.

- Водочка опять же появляется, — улыбается в усы бывший матрос со "Свердлова" дед Женя. — У этого напитка есть замечательное свойство — он не прокисает.

Еще раз в две недели, если не было дождей, на велосипеде приезжает почтарка. Привозит редкие письма, газеты и листовки перед выборами. Это тоже большая радость для местных жителей — будет чем растопить печку.

- Нас в районной администрации живыми считают, когда выборы начинаются. Приезжают, агитируют, обещают переселить в поселок. А потом записывают в мертвецы. А мы живем, не сдаемся! Хоть и плохо у нас все. Ведь ехали-то мы сюда за счастьем, а получилось, как в той присказке: дожили до ручки — ни хлеба, ни мучки. Наше житье можно сравнить разве что с кочкой в болоте: шаг в сторону сделаешь, засосет в трясину...

КОММЕНТАРИЙ

Владимир Рябченко, глава администрации поселка Жихарево:

- Мы в курсе, что происходит в торфяных поселках. Сейчас там проживает около двадцати человек, в основном это пенсионеры, ветераны труда. Все они стоят на очереди в социальный дом. Как только подобное учреждение откроется в поселке Отрадное, пожилые жители поселка покинут свои деревни. Правда, очередь идет очень медленно. Но мы заботимся о стариках. Возим им продукты, иногда там бывает социальный работник. Раньше в поселках было еще хуже.

Алена Бобрович
КП в Санкт-Петербурге