Ручная работа по выращиванию детей

В настоящий момент в Мурманской области насчитывается более двух с половиной тысяч детей-сирот. Большинство из них занесены в региональный банк данных, которым могут воспользоваться потенциальные усыновители. Однако, по мнению специалистов, до недавнего времени реальный шанс на обретение семьи был не более чем у десяти процентов сирот. Все дело в том, что предпочтение при усыновлении, как правило, отдается малышам.

А те, кто не смог обрести семью и новых родителей до пяти-восьми лет, воспитываются в детских домах и интернатах. На сегодняшний день единственной возможностью сирот-подростков избежать жизни в казенном учреждении является приемное родительство. Мурманская область — один из трех регионов России, где реализуется проект "Приемные семьи".

Сиротская аномалия

Приемные семьи — это принципиально новая форма воспитания осиротевших детей. Для России приемное родительство — относительно новое понятие. Ведь законодательно эта форма была закреплена сравнительно недавно. Лишь в 1996 году в Семейном кодексе появилась статья, поясняющая, кто такие приемные родители и приемные дети. Однако до сих пор многие не знают, чем приемное родительство отличается от усыновления и зачем России понадобилось вводить институт приемных семей.

Для обывателя границы между опекунством, усыновлением и помещением ребенка в приемную семью размыты настолько, что любые новшества, связанные с решением так называемых сиротских проблем, вызывают зачастую недоумение и даже раздражение. Между тем специалисты, не один год занимающиеся проблемами детей-сирот, уверены: чем больше людей поймет разницу между этими понятиями, тем большее число сирот обретет дом и семью.

Все дело в том, что на усыновление решаются не многие. Во-первых, потому, что усыновить стремятся, как правило, совсем маленьких детей. Самый оптимальный вариант, по мнению всех потенциальных усыновителей, — это усыновление ребенка до года. Ведь в этом случае можно будет не просто изменить имя, фамилию и отчество ребенка, место и дату его рождения, но даже сымитировать беременность. То есть сделать все, чтобы у окружающих происхождение малыша не вызывало сомнений.

Однако всего лишь 14 процентов из числа всех российских сирот являются детьми до пяти лет. А грудных детей — не более 3-4 процентов. Понятно, что этих трех процентов недостаточно для тех, кто хотел бы тайно усыновить ребенка, чтобы потом никогда не рассказывать ему, что он неродной. Именно с этим и связана так называемая российская сиротская аномалия: несмотря на колоссальное количество детей-сирот, у нас существует очередь на усыновление. Однако это не единственная проблема усыновления.

Второе, что останавливает потенциальных родителей, — это страх за будущее: многие и хотели бы стать родителями, пусть даже и не грудных сирот, но не уверены, что смогут обеспечить усыновленному ребенку достойную жизнь. Ведь с момента усыновления все проблемы, связанные с воспитанием и содержанием ребенка, целиком и полностью ложатся на плечи усыновителей. После того как суд огласит положительное решение об усыновлении, вопрос о том, что ребенок будет есть или что наденет, новые родители должны решать самостоятельно и исключительно собственными силами.

Однако даже те потенциальные родители, кто решается на усыновление, несмотря на невысокие доходы, сталкиваются с неразрешимой проблемой. Все дело в том, что по российскому законодательству права на усыновление автоматически лишаются те семьи, чей доход менее семи тысяч рублей в месяц. Эта планка становится непреодолимым препятствием для врачей, учителей, работников сферы культуры, желающих стать усыновителями. Получается, что права стать приемными родителями лишаются именно те категории граждан, кто обладает наибольшим родительским потенциалом и смог бы воспитать усыновленного ребенка разносторонним и образованным человеком.

Сами с усами

Все эти неразрешимые проблемы и препятствия рассыпаются, если люди выбирают не усыновление, а приемное родительство. Что называется, оцените разницу. Во-первых, о денежной стороне вопроса. Тема дохода семьи при приемном родительстве не обсуждается. Более того, снимаются и вопросы, связанные с дальнейшим содержанием ребенка, потому что до его совершеннолетия ежемесячно выделяются средства на питание, одежду, мебель и досуг. Плюс ко всему приемное родительство расценивается как тяжелый труд, поэтому приемные папа и мама за свою "работу" получают зарплату. Так, например, зарплата и содержание одного ребенка составляют шесть с половиной — семь тысяч рублей в зависимости от возраста ребенка. Более того, один раз в год каждому ребенку выделяется до пяти тысяч рублей материальной помощи.

Однако необходимо понимать, что все эти несомненные плюсы лишь уравновешивают минусы. Во-первых, от потенциальных приемных родителей ждут, что они согласятся принять в семью сироту-подростка, например 12-15-летнего. Однако даже если люди становятся приемными родителями маленькому ребенку, они должны понимать: приемное родительство — не усыновление, поэтому ребенок не меняет имени и фамилии и даже сохраняет связь со своими родственниками. При приемном родительстве между приемными детьми и приемными родителями не возникает никаких наследственных и алиментных прав и обязанностей. Ребенок живет в приемной семье до совершеннолетия, затем начинается его самостоятельная жизнь.

В Мурманской области проект "Приемные семьи" финансируется норвежским отделением всемирного гуманитарного фонда "Детские деревни SOS". Приемные семьи уже существуют в 12 населенных пунктах Кольского полуострова, в них воспитывается 43 ребенка. А приемных родителей опытные инструктора готовят по специально разработанной программе "Прайд". Руководитель этой программы норвежец Турбьен Персен считает, что приемное родительство не просто еще одна форма решения сиротской проблемы, но и приоритетная альтернатива детским домам и интернатам.

"Некоторые называют приемное родительство по программе "Прайд" импортом и считают, что, беря на вооружение передовой опыт из-за границы, русские наносят урон собственной общенациональной идее, — рассказал корреспонденту "Курьера" Турбьен Персен. — Подобные разговоры не что иное, как вредная демагогия, тормозящая разрешение проблем российских сирот. Почему-то русские не стесняются покупать импортные автомобили, потому что они качественнее, предпочитают импортную технику по той же причине, но, как только заходит речь об импорте качественной идеи, сразу начинают обижаться и говорят: "Сами с усами". А ведь в мире наработан колоссальный опыт по внедрению института приемного родительства. Можно, конечно, этот длинный путь пройти и самим, заново изобрести колесо, совершить немало ошибок и набить себе шишек. Вопрос: выиграют ли от этого дети-сироты?".

Следует отметить, что, говоря "некоторые", Турбьен Персен имел в виду вполне конкретных людей. Все дело в том, что мурманские сироты в отличие от сирот, например, апатитских или оленегорских в приемные семьи, работающие по программе "Прайд", пока попасть не могут. А все из-за того, что администрация Мурманска договор с норвежским отделением всемирного фонда "Детские деревни SOS" заключать отказывается. Как считает заместитель мэра Мурманска Лидия Гудина, мурманские специалисты такую важную проблему, как подбор приемных родителей для сирот, никому доверить не могут, и будут решать этот вопрос самостоятельно.

Честно говоря, сиротам, живущим в казенных учреждениях, все равно, кто решит задачу устройства их в семьи. Однако ни детям, ни потенциальным приемным родителям далеко не все равно, как сложится жизнь приемной семьи в дальнейшем. Надо ли объяснять, что возможности мурманских чиновников просто блекнут и меркнут по сравнению с возможностями всемирного гуманитарного фонда. Видимо, именно поэтому мурманчане, желающие взять на воспитание детей, берут ребятишек из области, а не из Мурманска. А мурманским сиротам пока остается лишь ждать, когда же здравый смысл победит чиновничьи препоны.

Семья напрокат

Многие недоумевают: проект "Приемные семьи" запущен в Мурманской области еще в 2000 году, почему же на Кольском полуострове образовалось сравнительно немного приемных семей?

"Желающих стать приемными родителями по программе "Прайд" по понятным причинам немало, — говорит психолог проекта Марина Буняк. — Однако наша задача — отсеять максимально возможное количество случайных людей, до конца не понимающих ни сути приемного родительства, ни тяжести возлагаемого на себя бремени. Многие считают, что высокая зарплата и деньги на содержание детей компенсируют все трудности. Однако мало кто осознает, что к подобным трудностям может быть вовсе не готов. А права на ошибку у нас нет. Речь идет о детях, которых судьба уже ударила один раз. Подвергать их повторным ударам, когда новые родители могут отказаться от приемных детей, мы просто не вправе". Надо сказать, что опасения инструкторов проекта вполне обоснованы. Примеров, когда усыновленных детей возвращали в детские дома, немало.

Случалось, что ребенок воспитывался в семье усыновителей с младенчества, а через девять-десять лет, когда начинались подростковые проблемы, родители оказывались совершенно неспособными их решить и сами приводили детей назад в детские дома. Надо ли говорить, что при этом у детей возникал стойкий комплекс неполноценности, избавиться от которого многим не удавалось в течение всей жизни. Такие дети вырастали, как правило, в жестоких и способных на предательство людей. Американские социологи, проводившие исследования в российских колониях для малолетних преступников, пришли к весьма любопытным выводам. Из пяти тысяч опрошенных ими обитателей детских спецучреждений 60 процентов составили воспитанники детских домов и интернатов. А третья часть 10-12 летних преступников, совершивших наиболее жестокие преступления, в числе которых даже убийства, были когда-то усыновлены, а затем по каким-то причинам возвращены в детские дома.

Чтобы избежать трагедий в будущем и застраховать приемных детей от возможных опасных ошибок приемных родителей специалисты проекта работают с кандидатами по длительной и тщательно отработанной схеме.

"С момента, когда человек заявляет о своем желании создать приемную семью, — говорит Марина Буняк, — до того момента, когда эта семья будет создана, проходят годы. До того дня, когда родители получают право взять ребенка, "доживают" не все, многие сходят с дистанции еще на старте, кто-то уже на финише. Нас это не пугает. Потому что мы понимаем: приемная семья — это штучная работа и наладить поточный выпуск такого продукта нельзя".

Подобное мнение специалистов проекта "Приемные семьи" исторически обосновано. В 1998 году у Румынии появился шанс вступить в Евросоюз. Одним из жесточайших условий вступления было уменьшение детских социальных учреждений, проще говоря, детских домов и интернатов. Чтобы форсировать этот процесс, руководство Румынии пошло на создание приемных семей. Доходило до абсурда: семьи создавались за сутки. Желающие взять ребенка на воспитание получали его почти сразу после написания заявления. Печальный румынский опыт 1998 года, когда приемные семьи меняли по 10-12 детей, а большинство спонтанно созданных приемных семей вскоре распалось, до сих пор на слуху у специалистов. Между прочим, психологи прогнозируют года через два-три в Румынии всплеск насилия — когда подрастет румынская партия подопытных приемных детей, возвращенных в детские дома.

Чтобы не пришлось пожинать горькие плоды и делать работу над ошибками, подготовка приемных родителей в мурманском проекте длится примерно полтора-два года. За время обучения родителей не просто выясняется мотивация их поступка, но и готовность их ближайших родственников к такому шагу. Например, идет серьезная работа с родными детьми, бабушками и дедушками. Если в ходе этой работы с родственниками специалисты проекта выясняют, что кто-то не просто не одобряет, а даже не уверен в правильности такого решения, то потенциальным родителям в дальнейшем обучении отказывают, и они выбывают из проекта. А тем семьям, кто проходит все испытания, обеспечена помощь психологов в решении любых проблем до совершеннолетия приемного ребенка. За годы подготовки будущим приемным родителям приходится учиться многому.

В основе подготовительной программы "Прайд" лежит революционное в психологии учении Барта Хелингера. Суть этого учения в том, что ребенок постоянно испытывает незримое влияние своих биологических родителей. Барт Хелингер считал, что многие проблемы, возникающие между родителями и усыновленными детьми, связаны именно с тем, что от ребенка скрыли правду. Поэтому приемных родителей учат, как правильно рассказать ребенку о его настоящих родителях, а при возможности даже поддерживать с ними контакт. Второй столп, на котором стоит программа "Прайд", — это концепция психолога Гельмута Фикдора: психологическое здоровье детей возможно лишь при условии психологического здоровья их семьи.

Поэтому кандидаты в приемные родители должны постичь науку умения жить в радость себе и детям. Плюс ко всему приемные мамы и папы должны познать азы бухгалтерии. Ведь ежемесячно им придется отчитываться за деньги, выделенные на содержание ребенка. Между прочим, за время "кандидатской практики" будущие приемные родители могут общаться с будущими детьми: брать их из детского дома на выходные, каникулы, даже вывозить в отпуск. Однако при этом строго воспрещается давать ребенку какие-то надежды и позволять называть себя мамой или папой. Ведь стать родителями позволят далеко не всем кандидатам.

Боль и страх

Для мурманчан Ирины и Алексея Фролкиных тернистый путь кандидатства позади. Теперь помимо родных дочерей Надежды и Есфири в их семье появилось еще двое детей — Светлана* и Семен. Правда, Света в прошлом мурманская сирота, поэтому изыски норвежского проекта на нее не распространяются. Но, несмотря на чиновничью неразбериху, приемные родители любят младшую дочь Свету не меньше остальных детей. А вот Семке повезло больше. Всего две недели назад он был воспитанником детского дома в Лувеньге.

Его Ирина и Алексей смогли оформить благодаря проекту "Приемные семьи", а значит, содержанием мальчика озабочен всемирный гуманитарный фонд. Теперь Семка, как называют его родители, сын и брат. Ради него родители пожертвовали своей супружеской спальней, организовав там детскую. Не селить же мальчишку в девичью, у Светы и Есфири свои секреты. Старшая дочь Фролкиных — Надежда — уже человек самостоятельный и живет отдельно. Надя учит младших сестер и брата танцевать, ведь по профессии она хореограф.

- Когда два года назад у нас появилась четырехлетняя малышка Светочка, она все время спрашивала, любим ли мы ее. Ребенок настрадался так, что уже в четыре года не мог поверить, что кто-то может ее любить, — рассказывает Алексей Фролкин. — Мы подумали с женой: сколько же еще крох нуждается в простой человеческой любви! А глаза маленькой Светы, где застыл страх и боль, я не забуду никогда. Сейчас Светлана больше не интересуется, любим ли мы ее — боль и страх ушли в прошлое.

Когда я увозил Семку из детского дома домой в Мурманск, на вокзал проводить его пришла директор детского дома. Мальчик спрятался за меня, я даже не понял, что произошло. Оказывается, он очень боялся, что придется вернуться назад в детский дом. В его глазах тоже тогда застыли боль и страх. Я только сейчас начинаю понимать, что домом может называться семья, где есть мама и папа, где любят не детей вообще, а любят конкретно тебя, твою сестру и так далее. Мы с Ириной так решили: будет возможность — от боли и страха постараемся избавить еще хотя бы одного ребенка.

Наталья ЧЕРВЯКОВА,
"Норд-ВестЬ Курьер"

Имена детей изменены