Александр Попов: "Белорусский народ как Буратино не проведешь"

Кто выходит на улицы в Белоруссии? Можно ли их назвать белорусским народом? Свое мнение высказывает "Правде.Ру" руководитель центра "Психология будущего" Фонда содействия евразийской интеграции Александр Попов.

— Протесты в Белоруссии одни эксперты называют цветной революцией, уверяя, что за ними стоит внешняя сила. Сейчас модно за всем видеть внешнюю силу. Но другие уверяют, что это восстание народа, и даже упрекают Россию в том, что она это не понимает и не поддерживает тех протестующих, которые сейчас выходят на улицу.

— Этот вопрос можно рассматривать с разных точек зрения. Беларусь — это центр Европы, стык цивилизаций со взаимно противоречащими культурными кодами. За последний год видно, что мир пришел в движение, и даже в таких странах Европы, как

• Франция,
• Германия,
• Швеция

происходили протесты. Мы видим даже протесты в Америке, там уже прогнозируется гражданская война. И на фоне всего этого странно было бы, чтобы на стыке цивилизаций все было спокойно. Так что происходящее в Беларуси можно рассмотреть с глобальной точки зрения.

Мы жили когда-то в Российской Империи, позже в красной империи, которая именовалась Советским Союзом. Мы были своеобразным сборочным цехом Советского Союза. И очень много унаследовали от того, что дала нам большая родина.

— А вы сам белорус?

— Да, я сам белорус и практически всю жизнь прожил в Гомеле.

— Знаете всю подноготную этого народа…

— Я только последние три года нахожусь в Москве, но регулярно бываю на родине. Так что же у нас произошло. В начале 90х Беларусь была одной из первой в очереди на вступление в Евросоюз. Мы могли туда попасть даже раньше стран Балтии. Но спустя буквально несколько лет анализа того, что происходит на постсоветском пространстве, наши политические элиты резко решили сменить курс. Они понимали, что никакой самостоятельности в Европе не будет, и решили сохранить то, что было понятным, красный советский проект.

Конечно, это было не то, что было в рамках огромного государства. Но были такие стороны красного проекта, как социальная ориентированность, упор на индустрию, на, соответственно, сельскохозяйственные предприятия, на обрабатывающую промышленность, на машиностроение.

— Вы имеете в виду под элитами московские или те, что внутри Беларуси? Лукашенко пришел к власти в 1994 году, и у него был соперник — националист Зенон Позняк. Кто привел к власти Лукашенко?

— Наши элиты являлись теми, что произошли от партноменклатуры БССР. Быть придатком, периферией они не хотели, поэтому сделали определенные шаги, чтобы удержать достигнутое в Советском Союзе.

— Я думаю, что вместе с российскими элитами, поскольку какие-то преференции сразу пошли.

— Поддержка такая была, потому что нельзя существовать в отрыве от соседей. Так уж устроен наш мир.

— Мой муж бывал в Белоруссии, он военный, и говорил, что еще десять лет назад все превозносили Лукашенко — "это наш человек". И вдруг все резко изменилось. Или эти протестующие — это не белорусский народ?

— Менялось не резко. В 2004-7 годах люди из среднего класса, инженеры, учителя, строители считали, что живут в раю. Там закрома не ломились, но не было ощущения напрасной жизни. Первой ласточкой оказался 2008 год, когда начались деструктивные процессы, в том числе с Россией. И вместе с Россией мы начали сдавать позиции Западу.

— Ну не мы — скорее администрация Лукашенко стала сдавать. Или просто повысился уровень жизни. Люди захотели жить лучше, а у них не получалось. И они стали говорить: давайте станем более открытыми для Запада, будем санкции снимать. Потому и получился крен на Запад, который поддержал именно средний класс, а не аграрии и не рабочие.

— Для любого человека характерно желание жить лучше. Но в погоне за материальным мы стали забывать, кто мы, откуда идем, для чего живем, потому что в Белоруссии был чуть ли не лозунг: обеспечим всем доход по 500 баксов. Потом со временем обещалась тысяча. Речь о том, что если человеку давать определенный материальный уровень, но при этом не говорить, для чего…

— Давать смысл?

— Да, ведь он может направить в деструктивное русло. Вот айтишники в Белоруссии в основном работают на западные корпорации, а не на государство. Поэтому они ощущают общность с Западом, что вполне естественно. Говорить о том, что они представляют собой волю народа, было бы слишком громко. Они, безусловно, часть народа, но являются ли они его, так скажем, совестью? Вряд ли.

Кто же выходит?

— Нам в России показывают картинку: пенсионеры, инвалиды выходят. Аграриев, правда не видела. Заводы какие-то частично бастуют. Все же хотелось бы понять: эти протесты народные? За кого они? В Киргизии, например, типично народный протест с разделением на клановость.

— Для белорусского народа есть такое слово в языке — помярковность. Это включает в себя спокойствие, рассудительность и неспешное принятие решений, особенно радикальных. Эта черта взялась не на пустом месте. Население Беларуси представляет из себя потомков каких-то чудом уцелевших в месиве войны и тех, кто ехал восстанавливать республику со всего Союза.

То есть это потомки сверхосторожных людей, любое слово, взгляд, жест, неправильное движение которых могли привести в свое время к смерти, и потомки суперактивных людей, которые ехали со всего СССР, пожертвовав благами на своей малой родине, для того чтобы отстроить всесоюзную республику. И поэтому, по сути, любое изменение в белорусском обществе не возникает как нечто фонтанирующее. Это невозможно в принципе.

Можно сделать группу по интересам и сделать картинку, выдав ее за общественное мнение. Но насколько я знаю, белорусы в целом протесты не поддерживают. Не потому, что так довольны своей жизнью, а имеет внутреннее чутье, что он не готов на серьезные перемены, четко не понимая, ради чего эти перемены должны произойти.

А ведь что предлагает оппозиция: пусть Лукашенко уйдет и все, мы войдем в дивный новый мир. Человек, обычный белорусский крестьянин, рабочий, ведь это человек с высоким интеллектуальным уровнем. Его как Буратино не проведешь. Невозможно ему сказать: ты закопай свой талант. Там вырастет чудесное дерево, и ты с него будешь кормиться. Это люди труда. Они прекрасно понимают, что благодаря труду они действительно будут жить. А благодаря чужим обещаниям — это большой вопрос.

— То есть как в Москве ходили белоленточники в 2012 году — это та же история? Походят и разойдутся?

— Я не готов давать прогноз на будущее. В свое время я наблюдал активно за процессами, которые происходили на Украине в 2013–2014 году. Честное слово, мне казалось, что в лютый мороз, который стоял в начале 2014 года, Майдан закончится… Если в Беларуси не дойдет до масштабного пролития крови, я думаю, что общество на самом деле стабилизирует ситуацию. И в этом согласие элит и общества играет весомую роль.

Беседовала Любовь Степушова

К публикации подготовил Михаил Закурдаев