Психолог Светлана Шарко: защита педофилов неприемлема

Что чувствуют гомосексуалисты и общество по отношению друг к другу, может ли человек отказаться от гомосексуализма и как бороться с насилием, рассказала ведущей "Правды.ру" Маргарите Кичеровой психолог Светлана Шарко.

Читайте начало интервью:

• Психолог Светлана Шарко: в гей-парадах мало человеческого

Стигма непринятия

— Светлана, полюбившая Брэндона девушка признала его инаковость. Не признали его инаковость мужчины, на которых он так хотел быть похож. С чем сталкивается человек в обществе, когда обнаруживает свою инаковость — гомосексуальность, например?

— Он встречается с беспомощностью, со своим непониманием, что происходит (если мы говорим о ребенке). Встречается с тем, что он себя ведет неправильно, его потихонечку стараются упрекнуть в этом. Начинают возвращать в "нормальное" русло. Человек начинает жить со стигмой, что он "другой". Зачастую это его уводит в криминал.

— Получается, через чувство вины он идет к самонаказанию. А общество что испытывает, когда видит инаковость?

— Общество пугается, пугаются близкие. Опять не могу опереться на большой личный и профессиональный опыт. Было всего несколько случаев среди моих клиентов, когда дети (девочки и мальчики) избрали гомосексуальный путь.

Всегда было огромное чувство вины у их матерей: что я сделала не так? Зачастую изменить ничего нельзя, и тогда начинаются работа над принятием и стыд перед окружением.

Придумывают целые мифы, почему дочь не замужем и у нее нет детей. Родители испытывают стыд за ребенка и за себя, отвергают ребенка. В тех случаях, с которыми работала я, дети вынуждены были уехать. Они не могли оставаться среди привычного окружения. Отцы отвергали чаще и дочерей, и сыновей гомосексуальных: я больше не общаюсь с тобой, если ты такая; больше не говорите мне о ней.

— Ребенку очень трудно находиться без помощи, потому что он слабый.

— Ребенку — конечно. Но и взрослому требуется огромное мужество, чтобы остаться отвергнутым. Потому что все равно у нас внутри остается желание быть с кем-то. И папа с мамой, сколько бы нам ни было лет, являются важным тылом. А у этих людей тыла нет, если от них отказались.

— Светлана, слушая вас, я понимаю, что чувствуют люди с нетрадиционной ориентацией, и испытываю сочувствие и уважение к их нелегкому выбору.

— Не всегда это их выбор. Скорее, безысходность. Выбирают те, для кого это просто развлечение. Дескать, я могу быть:

• с мужчиной,
• с женщиной,
• вообще с кем угодно.

А у этих людей нет выбора. Их тело говорит об инаковости.

— Родители не хотят признавать инаковость ребенка и пытаются ее исправить. Я думаю, их отказ от общения — это попытка воздействовать.

— Без сомнения. Или попытка отделиться, чтобы не ощущать вину, боль, отвержение окружающих. Ведь Брэндона тоже мать выгоняла из дома. И мать той девушки, которая его полюбила, сказала: "Оно не будет больше ночевать в моем доме". Она была готова принять алкоголиков и психопатов, но отвергла "оно".

Мир против насилия

— У Брэндона была приверженность к внешним атрибутам: шляпа, сигарета.

— Да, у него было много атрибутов, попыток изобразить мужское: перематывание груди, подкладывание мешочка, изображающего гениталии. Это вызывало у меня такое сострадание, я понимала, какой кошмар — каждый день делать из себя другого.

— Брэндон понимал, что он на самом деле женщина, просто хотел быть мужчиной?

— Конечно. Я думаю, что, если бы у этого человека были деньги, то всё было бы легче. Он мог:

• избавиться от груди,
• обрести вторичные половые признаки.

Для меня это фильм о том, что за многими вещами, связанными с трансгендерностью и гомосексуализмом, есть темы, к которым не хочется прикасаться, потому что инаковые люди часто сталкиваются с насилием и неприятием. Но мы можем видеть там душу и сердце.

— Гомосексуализм — это поправимо?

— Не знаю. Мне кажется, что нет. Поправлять то, что связано с природой человека, не имеет смысла. Может быть, это поправимо у тех, кто считает это проблемой для себя, ищет помощи. Но невозможно преследовать за это и насилием искоренять то, что есть.

— Думаю, многие родители расстроятся, услышав такое, потому что это то, что они контролировать не могут.

— Да, если мы говорим об истинных трансгендерах и людях, которые потом выбирают другой пол.

Но родители точно могут выбрать не применять насилие к ребенку. Взрослый ответственен за то, что делает с детьми.

Если мама начинает мальчика наряжать как девочку, то это мамина ответственность за то, что происходит и во что она играет, чего не хватает ей. Если родители спят в одной кровати с ребенком, то им стоит задать себе вопрос: зачем вы постоянно подкладываете ребенка к себе в постель? Родители могут задуматься о роли, которую навязывают детям. И может ли их ребенок быть просто ребенком? Есть хорошая фраза: "Дорогая мама, я только ребенок, для остального я слишком мал". То есть дети не могут обслуживать родителей — ни эмоционально, ни тем более сексуально. Это всегда ломает.

Для меня неприемлемы темы, связанные с защитой педофилов.

Если трансгендеров и гомосексуалистов я могу понять, то насилие против детей трудно оправдать, хотя многие стараются: мол, тяжелое детство у насильника было.

— Я противник смертной казни, но в случае преступления против детей я бы голосовала за смертную казнь, потому что дети должны быть под защитой. 53% преступлений против гомосексуалистов — насилие, избиение, домогательства. Когда Брэндон обратился в полицию, его заявление о насилии не приняли. Что делать трансгендерам, гомосексуалистам, подвергшимся насилию?

— Людям, подвергшимся насилию, вне зависимости от сексуальной ориентации, нужна помощь. Вопрос в том, что она по отношению к людям инаковым может быть не слишком справедливой, но поиски справедливости вообще непростая тема.

Надо обратиться за помощью, позаботиться о себе, потому что мысли о том, что мир к тебе плохо относится, могут привести к суициду.

Общество любит закрывать глаза на то, что происходит. Сейчас, слава Богу, о многих случаях насилия стали говорить. Поэтому немного полегче стало. Меня это радует.

Любая инаковость замалчивается, потому что в этом страшно жить. Большинство женщин, имеющих опыт насилия, тоже молчат.

— Это страшно. Потому что в этом потом живут их дети. И они привыкают к этому миру. Жуткий мир трейлеров, как спираль.

— Да. Я работаю в Москве, к частным специалистам приходят люди не из мира трейлеров. Но мне кажется, что не только в мире неблагополучных людей, но и здесь, у нас, люди тоже мало получают помощи.

Беседовала Маргарита Кичерова

К публикации подготовила Марина Севастьянова