Политолог Надеждин: о Боге в Конституции и Дне обнуления

Председатель совета директоров "Правда.Ру" Вадим Горшенин и политик Борис Надеждин рассуждают о голосовании по поправкам в Конституцию, будет ли у россиян новый праздник, чего стоит ожидать от нововведений.

Читайте начало интервью:

Бог и Конституция

— Сейчас по завершении голосования у нас какая Конституция — ельцинская или путинская?

— Вы забыли один маленький момент. Первые серьезные поправки были введены при Медведеве, поэтому Конституция была "ельцинско-медведевская", потом уже Путин свою лепту внес. Конституция, конечно, стала ужасающей. Я преподаватель права, который двадцать лет заведовал кафедрой и читал студентам про конституционное право России и говорил: какая у нас стройная Конституция. Я не со всем согласен, но она логически хорошо выстроена.

Теперь Конституция — какая-то помойка. В неё внесли 206 изменений. В Конституции главы с третьей по восьмую поменялись на две трети. Причем ладно бы как-то разумно поменялись, а там черт знает что понапихали.

Про основу конституционного строя, идеологию, культуру, Бога, память предков, русский язык, все идеологические конструкции оказались в главе третьей, которая называется "Федеративное устройство" и посвящена вопросам взаимоотношений центра и регионов. Где Бог? Это должно быть в первой главе!

— Настоятель Свято-Даниловского монастыря, если я не ошибаюсь, проголосовал против поправок в Конституцию именно из-за наличия там упоминания Бога. Он сказал: "Если Бог упоминается в первой статье Конституции, в преамбуле, это объяснимо. Если Бог упоминается где-то в 70-й статье, то к этому применимо выражение "не упоминайте имени Господа всуе".

— Абсолютно точно. Просто проблема была вот в чем. Путин не велел трогать основы конституционного строя, главу Первую, и все то, что по идее должно быть там, а именно в ней говорится про религию, про светский характер, запихать выбор был небольшой. Все остальные главы Конституции кроме Первой и Второй (Первая — основы строя, Вторая — права человека) никак. Были варианты упомянуть Бога в главе четвертой "Президент Российской Федерации". Как-то странно. Поместить в главу, где Федеральное Собрание, тоже странно. Есть еще глава "Местное самоуправление" — совсем уже плохо. Еще были варианты с "Судебной системой". Куда? И оказалось в "Федеративном устройстве".

День Конституции и другая страна

— Мы в новой реальности. И в этой самой новой реальности уже вице-спикер Государственной Думы Ольга Епифанова сказала о том, что у нас в стране почему-то совсем мало госпраздников, и теперь нам нужно сделать праздником день голосования по Конституции, 1 июля.

— Я предлагаю праздник обнуления.

Это гораздо красивее. День обнуления.

— День Конституции мы не отмечаем как праздник, а поправки к Конституции будем отмечать.

— Я даже не хочу это комментировать. Сейчас будет масса идей. Я надеюсь все-таки, что мы не доживем до ситуации, когда Путин будет совсем как Брежнев. Начнется бронзовый бюст на родине героя и все такое. Владимир Владимирович в этом смысле человек адекватный. Я так понимаю, ему страшно не нравится, когда его воспевают и так далее. До Туркмении не дорастем, надеюсь.

— В чем страна стала другой?

— Да не стала она другой. Это пиррова победа. Проблема-то ни одна не решилась. От того что вы хоть десять раз напишете в Конституции, что пенсии индексируются, денег в бюджете не прибавится. Проблемы не решились, скорее, они загнаны вглубь. Ближайшее будущее будет не очень радостным. Понятно, что все обрадовались, когда 1 июля еще получили много денег. Это, кстати, тоже сыграло большую роль. Я абсолютно уверен, что кроме административного ресурса и фальсификаций очень много людей решили проголосовать за поправки именно потому, что 1 июля получили по 10 тысяч на каждого ребенка.

Тем не менее, 1 июля у нас заметно выросли тарифы на ЖКХ, электроэнергию. Это все вылезет в сентябре. В единый день голосования. Мы это увидим в той же Коми и той же Костроме. Мы это все увидим на местных выборах.

— Политологи и наблюдатели начинаются разговоры про перестановки, про Госсовет, еще про что-то. Одна из самых интересных вещей, что президент становится практически председателем правительства.

— Да. В двух словах, что изменилось в этой части. С одной стороны, министров, кроме силовиков, будут утверждать в Государственной Думе. По большому счету, это по барабану. Сейчас Дума утвердит ровно тех, кого Путин скажет. Плюс президент напрямую может руководить правительством. Помните, римский император Калигула ввел в сенат своего коня? Президент получил право назначать, внимание, 30 сенаторов, причем семь пожизненно. Он стал почти как римский император.

Это что касается перестановок, но сейчас это не имеет абсолютно никакого значения. Это пересадка. Я, в принципе, понимаю, что будет. Скорее всего, Медведев возглавит Совет Федерации, а Валентина Ивановна, дай ей бог здоровья, уважаю ее, 71 год, пойдет председателем Госсовета. Я так думаю. Если кто-то считает, что это какая-то эпохальная перестройка, не знаю.

— В связи с введением этой нормы у нас прекратится надстроечная история, где есть правительство, а над правительством есть еще администрация президента? Поскольку они становятся практически одной ветвью власти.

— Нет, это немножко не так. Это советская система. Администрация президента физически помещается ровно в том месте, где сидел ЦК КПСС. Поскольку мне довелось работать и в аппарате правительства, и в администрации президента, я очень хорошо понимаю, как все происходит. У нас ведь не институты рулят. У нас рулят личности. У нас реальный вес чиновника определяется не столько его местом, сколько близостью к Путину. Это более важный фактор. И поэтому все сильно зависело от того. При Ельцине, когда Чубайс был в администрации, администрация была круче, а когда Чубайс был в правительстве, правительство было круче.

Беседовал Вадим Горшенин

К публикации подготовил Игорь Буккер