Виктория и Вадим Цыгановы — с молитвой по жизни и концертам

Совместима ли эстрада с духовностью? Как люди приходят к вере и Церкви после советского атеизма? Что и как надо нести людям с эстрады? Почему сложно выступать на больших площадях, и как с этим справиться? Обо всем этом и многом другом рассказали супруги Цыгановы.

Читайте начало интервью:

— Вы — люди духовные, воцерковленные?

Виктория: — Ну, а как без молитвы-то? Конечно.

— Как вы пришли к религии?

Вадим: — Во-первых, духовные и воцерковленные — это не нам судить. Я считаю себя мало воцерковленным и мало духовным, потому что эмоции и страсти меня иногда просто раздирают.

Виктория: — Ну, ничего, ничего.

— Но это же — нормально, Вадим.

Вадим: — Поэтому, когда обо мне говорят, что у меня с этим — все хорошо, я даже боюсь этого всего. Душа моя к высокому, духовному тянется, но идет постоянная война в этой истории. А как мы пришли к этому? Вот Дербеневу спасибо.

Виктория: — Да, это Леонид Петрович нас сподвиг. У нас была с ним одна из таких знаковых встреч.

— Раньше вы были неверующие, атеистические?

Вадим: — Мы что-то чувствовали, конечно. Сумрак просто в голове был.

Виктория: — Но что-то было такое было. Всегда Пасху отмечали с детства.

Вадим: — Я не крещеный был.

— Ну Пасху все отмечали, но…

— Да, мы — за любой кипиш, только отмечать бы нам.

Виктория: — Все равно, но атмосфера-то считывалась. Когда меня еще ребенком привезли в храм в Хабаровске и дали мне там просфору, это было сильнейшее впечатление. Я вкус этой просфоры помню до сих пор. Мне было пять лет. То есть — это ведь все равно в нас заложено, оно все равно все в нас работает. Нам дай только поотмечать праздники — это понятно, но есть и другое…

Вадим: — А так, конечно, какие мы прихожане даже сейчас?… Мы там — захожане, мы — грешные люди, но мы тянемся, мы спасаемся в меру сил и возможностей. Мы хотим спастись, я чувствую, понимаю, когда благодать идет.

Виктория: — Не всегда это получается.

Вадим: — И хочется ее в себе удержать, но это — тоже трудно. И я понимаю, когда есть какой-то не просто восторг, а покой такой нужный, очень высоко-духовный, с которым хочется поделиться. Или тишина, в которой хочется побыть. Это же — такое глубокое. Оно потом иной раз даже и на сцене тоже срабатывает, люди в этот покой попадают. Это — здорово! А так, все — суета, суетное…

— Вика, вы говорите, с людьми, когда выступаете на сцене?

Виктория: — Говорю.

Вадим: — Да ей вообще говорю: "Меньше говори". Всегда разговаривает.

Виктория: — Нет, иногда надо говорить. Вот в сборных концертах, когда надо создать, установить контакт с публикой, обязательно нужно найти такие слова, чтобы публика к тебе повернулась. До сих пор помню, как я выступала в Санкт-Петербурге, на Сенатской площади, много-много лет назад (ты не ездил) на концерте, который был Дню флота посвящен.

А передо мной там работала группа "Ленинград". И концерт уже долго шел, поэтому уже народ был в основном подвыпивший, многие уставшие или наоборот активные, там уже пошло просто какое-то прямо брожение в массах, прям революционное настроение…

Вадим: — Это было время, когда "Ленинград" работал на разогреве у Вики.

Виктория: — Ну да, скажем так. И я Вадику звоню и говорю: "Я боюсь на сцену выходить. Меня сейчас там закидают бутылками, потому что все пьяные. И петь "Андреевский флаг" я тут просто одна не смогу…" А он мне говорит: "Молись, встань, прочитай молитву и иди!"

И вот я прочитала "Отче наш", выхожу и совершенно начала с другой интонации продолжать этот концерт. А там еще и трансляция шла прямая. И вдруг эти люди, будучи пьяными, как-то сразу преображались. Я видела, у них глаза становились добрыми, они стали обниматься, я увидела детей, совершенно из толпы люди превратились в публику, которая слушает.

Иногда, конечно, бывает очень сложно, трудно работать, особенно на большой площади, где много всяких отвлекающих вещей. Поэтому собрать как-то всех этих людей бывает профессионально очень тяжело, потому что в зале, когда вырубается свет, то это уже сигнал публике. Есть такое понятие. А на площади — совсем другое, там светит солнце или наоборот начинает понемногу темнеть, а надо собрать эти берега.

Вадим: — Профессионализм нужен, да. Это — очень непросто.

Виктория: — И когда потом я смотрела этот концерт в записи, я не видела пьяных людей во время своего выступления. Я видела людей счастливых, потому что — что ты сеешь, то ты и жнешь.

— Вот как вообще выступать на Сенатской площади? Там же — такая мощная энергетика стольких людей! Ты говоришь, что как-то чувствуешь это.

— Ну вот так вот. Я начала тихо петь "Калину красную".

— А там стоит толпа! Сколько там людей было?

Вадим: — Тысяч 20, наверно.

— Какая же там энергетика! Что ты чувствуешь в это время?

Виктория: — Очень много там было, да, вся площадь.

Вот так я и говорю: "Давайте, люди добрые, споем песню хорошую. Жизнь наша — она как калина, то она горькая, то она сладкая". Тихо вот как-то, как будто я самому близкому человеку это говорю в тот момент или самому больному в тот момент, потому что люди, действительно, с десяти утра зажигали и уже никакие были. И потом оно — раз и вот как-то так чудесно все преобразилось…

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Юрий Кондратьев