Почему трагедия в Благовещенске закономерна

Психологи в школах — это доносчики, учителям и родителям нет дела до травли, а подростки озабочены "кодексом чести". Поэтому трагедия в Благовещенске закономерна, считает психолог Виктория Мещерина.

Четверокурсник колледжа в Благовещенске открыл стрельбу в здании учебного заведения. Как рассказали студенты, находившиеся в той самой аудитории, парень вошел в нее со словами: "Вы все меня достали" и открыл огонь.

Охотничье ружье ИЖ-81, из которого стрелял преступник, было официально на него зарегистрировано. Телеграмм-канал Mash сообщает, что нападавший — 19-летний студент четвертого курса Даниил Засорин. Второй погибший — однокурсник Засорина Алексей Голубничий.

Следственный комитет возбудил по факту стрельбы уголовное дело по статье "убийство, совершенное из хулиганских побуждений". Губернатор Амурской области Василий Орлов выразил соболезнования родственникам погибших и пострадавших и пообещал оказать семьям всю необходимую помощь и поддержку. "Мы со своей стороны обязательно будем разбираться, почему такое стало возможным в образовательном учреждении", — написал он в своем Instagram.

Ситуацию прокомментировала "Правде.Ру" семейный психолог Виктория Мещерина.

— Почему такие депрессивные студенты мстят в учебных заведениях, а не подстерегая своего обидчика наедине, где-нибудь в темном месте?

— Школа, колледж — это место, где подросток испытывает очень много бессилия, где его гарантированно будут мочить все. У людей есть такая нехорошая привычка: мстить там, где было плохо. Вообще любая жестокость на свете, если ее разбирать эмоционально, это форма отчаяния. Если человек не психопат, не социопат или еще какой-то -пат, то до акта агрессии его нужно довести. И дальше, по моему мнению, начинается территория ответственности учителей, которые были рядом. Это невозможно не видеть, что кто-то из детей выясняет отношения. Это просто такое решение туда не вмешиваться.

— Сами разберутся, да?

— Какие-то мочиловки, несправедливости — это никому не нужно. А истории школьного буллинга ужасны, они длительны. Это такое отчаяние тех, кого травят. Им некому об этом сказать, потому что еще существует подростковый "кодекс чести". Это страшно, потому что обещают просто зарыть: "Я тебя зарою". Подростку просто некуда пойти. И однажды переполняется чаша терпения, и он уходит в такое аффективное состояние.

7 Фото Университеты с интересным прошлым

— Психологи в школах появились, но все равно проблема не решается…

— Школьный психолог, который один на 1,5 тысячи детей, у него функции абсолютно другие. Для меня это абсолютно такая номинальная единица в лучшем случае. В частных школах работают психологи — это немножко другая история. А в общеобразовательных учебных заведениях психологов сделали просто профессиональными доносчиками. Психолог имеет право убрать ребенка из школы, написать плохую характеристику.

— А ведь раньше и педагогов обучали детской психологии?

— Я закончила педагогический университет (МГПИ). Тогда еще институт. Разумеется, нас обучали. Я недавно разговаривала с преподавателем математики. Она спрашивает: "Откуда ты это все знаешь?" "Откуда я могу знать? Разумеется, это курсы возрастной психологии". Психология читается всегда. Психология читается везде. Но это профессия — знать возрастную психологию и уметь видеть эту агрессию, уметь видеть свою ответственность в этой агрессии, уметь выстраивать отношения с неформальными лидерами в классе и понимать, где ребенку больно и отчаянно. И останавливать учителей, которые начинают конфронтовать с подростками, потому что выдерживают не все, и у них есть для этого основания. Этому учат, разумеется. Это нормальная профессия. Если вы мне зададите вопрос, куда это все девалось, я не знаю.

— Дробовик, судя по всему, Засорина, с 18 лет выдают разрешение на оружие, но дети сейчас инфантильны, не стоит ли сдвинуть этот срок до 23 лет?

— Это Благовещенск. Это северная территория. Там оружие почти в каждом доме.

— Своего не будет, он найдет, где взять?

— Конечно. Не надо доводить детей до полного отчаяния. Очень легко сказать: "Боже мой, какие дети, какие сволочи!". Ничего подобного. Он просто мальчик, который взрослыми уже был как-то доведен до этого состояния. Родителями — да, доведен. Семейного насилия никто не отменял. Учителями с их умением вытирать ноги и унижать — доведен. С какой-то подростковой средой — разумеется, доведен. Это не очень веселая жизнь.

— Как родителям, окружению, преподавателям узнать, что что-то готовится?

— Во-первых, учителя просто должны уметь маркировать происходящее в классе. У нас сейчас немножко другие требования в школе: дети должны что-то сдать и куда-то выйти. Во-вторых, должно быть место, куда ребенок должен прийти и получить гарантированную защиту и гарантированное интимное пространство, чтобы никто об этом не знал. В-третьих, я бы действительно учила родителей видеть, что ребенку плохо, то есть о чем-то его спрашивать. Этого же не происходит. И кстати, работать с родителями — это тоже дело школы.

— А какие-то звоночки могут заметить родители?

— Нежелание ходить в школу, угрюмость, ложь. Ложь — это форма детского отчаяния, когда он не может ничего никому объяснить, он начинает врать. Ложь — это способ справиться с жизнью, которая сейчас вылетает к чертовой матери. Это такое странное поведение, когда ребенок идет в школу и чего-то боится. Конечно, он говорит, что "я не хочу идти в школу", и ничего не объясняет. Но если он не хочет идти в школу, может быть, есть страх, и надо это проверять.

— Значит, проблема есть и нужно родителям углубиться в эту тему?

— Да. Самое неприятное из этой истории, что родители не могут напрямую вмешаться, просто прийти и вмешаться. Потому что существует подростковый кодекс. Это такая история "гнилого" пацана нажаловаться родителям. Но знать, что происходит с ребенком, поддерживать его, говорить: "не бойся, если это перейдет какие-то границы, мы будем вмешиваться по-другому, мы заберем тебя в другую школу", демонстрировать ему свою поддержку, по-моему, это может каждый родитель, если просто дать себе такой труд. Это все не про плохих детей. Это про то, что наших хороших детей можно довести до состояния убийцы. Кстати, если там диагноз, у меня еще больше вопросов к школе, почему ребенок с диагнозом учился там.

Как сообщала "Правда.Ру", у охранника благовещенского колледжа не было разрешения на работу.

Год назад своих товарищей расстрелял в колледже в Керчи Владислав Росляков. "Любое трагическое событие показывает слабое место в системе. Уже неоднократно этим самым слабым местом оказываются наши дети. Это — и Беслан, и события в Кемерове, теперь — такой трагический случай в Керчи", — сказал "Правде.Ру" в программе "Точка зрения" директор НИИ социального антропогенеза Олег Чагин.