Елена Вавилова: как разведчику снова стать русским

Есть ли нормальная жизнь после нелегальной разведки? Каково бывать в отпуске на родине раз в три-пять лет под разными чужими именами? А как в России без всякой связи с детьми приходилось родителям? Как потом осваивались в новой среде уже взрослые дети, которые еще несколько месяцев назад считали себя истинными американцами и совершенно не подозревали, что они русские?

Обо всем этом и многом другом в главному редактору "Правды.Ру" Инне Новиковой рассказала разведчик-нелегал с 20-летним стажем, полковник Службы внешней разведки в отставке и писатель Елена Вавилова.

Читайте начало интервью:

Елена Вавилова: женщина и тайна - такое возможно только в разведке

История разведчицы: в гольф и женский клуб за гостайнами

Будни разведчика: как стать своим среди чужих

Елена Вавилова: "Жизнь шире, чем профессия "разведка"

Дети нелегалов: чужие среди своих

Нелегал: разведчики становятся знамениты при аресте

Как меняют разведчиков на предателей

— Елена, вы уже девять лет живете мирной спокойной жизнью. Вы уже успели расслабиться и забыть свои двадцать лет нелегальной деятельности, все свои навыки, которые были там необходимы?

— Конечно, нет. Во-первых, самый основной навык — вживаться в среду и обустраивать жизнь — нам пригодился еще раз здесь, в России, потому что после двадцати пяти лет отсутствия (мы приезжали несколько раз в отпуск, но это было буквально неделю-две и обратно) мы вернулись уже в совершенно другой мир. Естественно, у нас не было даже знакомых, тем более друзей.

У нас сначала не было даже места, куда бы мы приехали, не было дома, квартиры. Нужно было все начинать сначала, мы должны были обустраиваться по-новому. В бытовом плане была определенная помощь, и мы, конечно, благодарны нашей организации, которая помогла нам в этом. Но в плане личностном было сложно еще достаточно долго.

Во-первых, мы сначала даже плохо по-русски говорили. Нужно было перестроиться, перейти, узнать и даже понять современный язык и обороты. Но это в общем-то было тоже не самое сложное. Самое сложное было создать какой-то круг знакомых, друзей. И здесь нам навыки, которые мы использовали там, пригодились по-новому. Но на это ушло время.

А еще, конечно, нужно было и поддержать детей психологически, и самим сохранить нормальную психику. Все это было не так просто, потому что произошедшее с нами — большой психологический стресс. И хоть мы и готовы были ко многому, отголосок того, что произошло, в нас остался. Мне лично было сложно еще из-за того, что у меня были проблемы со здоровьем, потому что все-таки весь этот стресс, пережитые эмоции сказались на моем физическом состоянии.

И конечно, изменились все наши привычки, уклад жизни, потому что мы уехали молодыми, а приехали в достаточно зрелом возрасте. Наш характер, уклад сформировались окончательно именно там. А здесь нужно было немножко перестроиться, подстроиться под нашу нынешнюю российскую реальность.

Даже такие вроде бы простые вещи, как какую-то справку получить, как открыть счет в банке, были не совсем понятны, потому что у нас есть особенности определенные, поэтому нужно было все это изучать, и на это ушло определенное время. Потому что не все так просто получалось.

Я сумела восстановить связь со своими одноклассниками, которые были в Томске. Потом мы смогли уже в Москве познакомиться с новыми людьми. И, в принципе, через несколько лет жизнь уже обрела более-менее нормальное такое состояние. И дети наши нормально здесь освоились, им даже многое понравилось.

А когда мы жили там, родители были вдали от нас, у нас не было никакой возможности общения. Нельзя было позвонить по телефону или отправить письмо. Это было особенно сложно родителям, и мы понимали, что им тяжело без такого нормального контакта с нами.

— Они не догадывались?

— Я думаю, что в какой-то мере они догадывались, что наша работа связана с какими-то секретными делами. Мы им говорили, что работаем в ЮНЕСКО, называли другую страну. Со временем они привыкли к этой истории, как бы легенде уже для них, и не задавали нам вопросов. Но я думаю, что материнское сердце, естественно, все равно хочет большего общения.

Тем более, что в моей семьей сучилась трагедия, пока я там жила. У меня была младшая сестра. Она умерла. И родители остались фактически без детей. И была пожилая бабушка, которая прожила долгие годы, и меня дождалась. Но каждый раз, побыв здесь неделю или две, я мысленно уже прощалась с пожилыми людьми, пожилыми родственниками, потому что я не знала, увижу ли я их в следующий раз или нет. Это сложно.

Я думаю, не каждый человек может так жить. Но мы сделали этот выбор и пошли сознательно на такие лишения и ограничения. Поэтому, вернувшись, конечно, я постаралась восполнить то, что мне не хватало раньше, и общаться больше с родными. Я думаю, что как раз это очень помогло мне зажить нормальной жизнью, уже более спокойной.

— А как часто вы приезжали в отпуск? Каждый год или реже?

— Не каждый год. Это было намного реже. Примерно раз в три-пять лет. По-разному.

— А каким образом вы приезжали — как туристы?

— Да, как туристы, но под другими именами. Это было сделано специально для того, чтобы таким образом люди, с которыми мы общаемся и которые там живут, не знали, что мы достаточно регулярно посещаем Россию. Есть такая отработанная схема. Конечно, все должно быть продумано до мелочей.

Беседовала Инна Новикова

К публикации подготовил Юрий Кондратьев

Читайте продолжение интервью:

Разведчик-нелегал: как не оказаться "под колпаком"

Разведчик: родной язык мы забываем сознательно

Как происходит вербовка в разведке

Елена Вавилова: "Разведчик в тебе сидит всегда"