Андрей Цветков-Толбин: куда идет театр в Год театра

О спектаклях 18+ в Москве, New Opera World и ипостасях театра, о необходимости нового Молодежного музыкального театра в Москве и о том, должен ли творец разбираться в экономике, "Правде.Ру" рассказал известный оперный солист и режиссер Андрей Цветков-Толбин.

Читайте начало интервью:

Театральный режиссер: художников надо учить канонам — фантазии потом

Андрей Цветков-Толбин: "Таврида" — повеселее, попопсовее, помюзикловее

Нужен ли консенсус светского и духовного на творческих фестивалях

— Андрей, вы считаете, что нужен компромисс между светским и духовным. Но на "Тавриде" таким скандальным постановкам совершенно не место. Где этому может быть место?

— А в театре сейчас, не надо далеко ходить, в Москве этого пруд пруди.

— А это хорошо?

— Мне сложно судить, потому что мне лично такой театр чужд. Мне нужен другой театр. Я за гуманный театр, за просветительский театр, за традиционный театр, но ни в коем случае не за консервативный, а за идейный театр. Театр для меня состоит из двух ипостасей.

Одна — это наука, исследование человеческой души в предлагаемых обстоятельствах, это отражение реальности. Обстоятельства могут быть самые разные. А со второй позиции театр — это организация, она выдает художественный продукт, который должен воздействовать на определенные слои населения.

И таких разных — по направлениям — театров у нас сейчас очень много. Есть самые разные — много духовных театров, музыкальных, музыкальных академических, музыкальных таких новаторских театров, театров художников… В Москве каждый зритель легко может выбрать то, что ему нравится. Где есть, извините, какие-то сцены с подоплекой, стоит циферка "18+".

И на "Тавриде", надо сказать, все-таки берут участников 18+. Их там никто ничего не заставляет делать. Это их гражданский выбор. Другое дело, какая цель у самого форума и его участников. Я для себя это уяснил. А вот какая цель была у этих постановщиков, не понятно…

— Они просто отметились и подставили организаторов.

— Естественно. У нас, видите, такое демократическое государство, что в юбилейный год, который должен был пройти в максимальном плюсе, поставили максимальный такой крест.

— То есть границы свободы творчества есть?

— Прежде всего эти границы должна устанавливать совесть человека и тех художников, которых пригласили туда и доверили им молодежь, по сути, детей, хоть им уже и 18+.

— А что в этом году ставит оперная лаборатория New Opera World?

— Два спектакля — "Сестра Анжелика" и "Иоланта" Чайковского.

— Опять в театре Покровского?

— Да, с нами согласилось руководство, огромное спасибо генеральному директору Большого театра Владимиру Георгиевичу Урину и Ирине Александровне Черномуровой. Они приняли наш проект, продолжили линию, которую мы там специально делали, ведь Театр Покровского — это режиссерский театр. И, слава Богу, что все так случилось, что мы продолжаем и мы постараемся максимально ответственно к этому отнестись.

— В "Сестре Анжелике" 12 монахинь действуют?

— Да, эта опера входит в "Триптих" Пуччини. Притом она должна идти вот так: "Сестра Анжелика", дальше — "Плащ" и "Джанни Скикки".

— А что их объединяет — такой маленький размер?

— Нет. Их объединяет тема смерти. В "Сестре Анжелике" — суицидальная смерть. Монахиня делает яд и умирает, потому что узнала, что ее сын мертв, заболел два года назад и умер. Во второй опере — в "Плаще", как я это лично понимаю, убийство на фоне ревности. И "Данни Скикки" — смерть от старости.

И везде, конечно, есть отпечаток греха — суицидальный смертный грех, убийство, а от старости — там уже грехи дележки наследства этого человека.

— В опере "Сестра Анжелика" одни монахини. А хотя бы одна мужская роль есть там?

— Ну будет один. Это человек, который просит подаяние, юродивый. Я ввел его, потому что у монастырей всегда есть такие просящие. 

— То есть приехало 12 певиц со всего мира?

— Четыре состава 48 певиц. В этом году я вообще как в цветнике сижу.

— Это же успех, да?

— Успех. Однозначно. Мы уже четвертый год единственные на рынке услуг коучинга и кастинга в своем поле.

Но меня больше волнует сейчас вопрос, что у меня оставалось еще три недели впереди, а я за два дня оперу уже поставил. Я думаю, что-то, наверное, со мной не так, такие темпы, так не может быть. 

Но мне девочки сказали: "Нет, Андрей Александрович, так хорошо". И для меня эта оперно-симфоническая лаборатория, наверное, самая легкая. Хотя в этом году не по три, а по четыре представления. Конечно, радостно, что в театре сейчас происходит, хотя выдался достаточно странный год. Я его так ждал, но ожидания мои не во всем совпадают с происходящим. Жаль. Тема Года театра меня очень волнует.

Мне есть с чем сравнить, например, с прошлым годом, Годом волонтерского движения, с Годом добровольца — это объединило все структуры от бизнеса до культуры. А в Год театра мне лично не хватает какой-то коллаборации, если хотите, союзов, объединений каких-то, не объединения (упаси Бог) театров, которые хотели объединить, например, Волковский и Александринский, а совместных каких-то продуктов, творчества, спектаклей…

Я в который раз просто убедился, что театральное сообщество очень закрытое, очень обособленное. Я сейчас, сидя в Совете по культуре Молодежного правительства, всеми силами пробиваю один давний проект и прошу своих коллег, наставников поддержать нас. Я уже с 2006-го мохнатого года открываю театр, закрываю, открываю, пытаюсь, свои деньги вкладываю…

Уже есть команда, очень нужно молодежный музыкальный театр открыть. Эту идею уже все знают. В общем, мой девиз: "Давайте не закрывать театры, а открывать много театров разных и хороших!" Ведь в творчестве рождается истина.

Беседовал Саид Гафуров

К публикации подготовил Юрий Кондратьев