Круглый стол в "Правде.Ру": неудавшийся рейдерский захват

В редакции интернет медиахолдинга "Правда.Ру" состоялся круглый стол на тему "Крупнейший рейдерский захват уральской компании "Зуммер" опротестован Генпрокуратурой РФ".

В круглом столе приняли участие Степан Матаев, управляющий партнер юридической компании "Аспект", Игорь Журиков, управляющий партнер юридической фирмы UBL Group, вице-президент Союза предпринимателей Омской области, и Евгений Мысловский, член Совета по развитию гражданского общества и главный редактор журнала "Правозащита". Провела беседу главный редактор "Правды.Ру" Инна Новикова.

Степан Матаев: По поводу компании "Зуммер" могу рассказать следующее: происходит корпоративная война, которая продолжается уже более пяти лет. Особенности российских корпоративных войн заключаются в том, что они, как правило, ведутся между бывшими партнерами до полного уничтожения друг друга. Когда одновременно рассматриваются десятки арбитражных дел, одновременно пишутся различные друга на друга заявления в правоохранительные органы. Одновременно возбуждаются уголовные дела в отношении той и другой стороны. И заканчивается это, как правило, полным разорением бизнеса как одного, так и другого оппонента.

В 2006 году двумя партнерами по бизнесу Троцким и Сорогиным в городе Тюмени была создана общая компания "Северное волокно". 65% в уставном капитале общей компании было у ООО "Зуммер", где единственным директором и участником был Михаил Владимирович Троцкий. И 35% миноритарным участником сначала через жену, в последствии уже и сам стал Сергей Александрович Сорогин. Он же был директор новой учрежденной компании "Северное волокно". Суть бизнеса заключалась в следующем. По северу, по Ямало-Ненецкому автономному округу идет множество линий электропередач. По данным линиям электропередач компании прокладывали оптоволоконный кабель. В процессе деятельности двух компаний "Зуммер" и "Северное волокно", по всему тюменскому северу, а также потом во множестве других регионов были проложены интернет-линии. "Зуммер" стал крупнейшим российским оператором, вошел в Топ-10 по протяженности собственных оптоволоконных линий.

Схема бизнеса строилась следующим образом. "Зуммер" занималась строительством самих сетей, причем с привлечением в качестве заказчиков и на деньги других известных операторов: "МегаФон", МТС, "Билайн" и так далее. То есть у "Зуммера" были производственные мощности, большой трудовой коллектив более 100 человек, транспорт и так далее. "Северное волокно", где обычно работало от трех до пяти человек, занималось бумажной работой: оформлением документов с собственниками ЛЭП "Тюменэнерго" и так далее. И впоследствии оформляло построенные компанией "Зуммер" линий в Роскомнадзоре для того, чтобы можно было с помощью данных линий оказывать уже услуги конечным потребителям, то есть, по сути, занималась бумажно-оформительской работой. Компания "Северное волокно", по сути, жила за счет материнской компании, которая регулярно финансировала все эти работы. Все работники "Северного волокна" основную свою зарплату получали в компании "Зуммер". По сути, это было совместительство.

— Что пошло не так и когда?

С. М.: В 2014 году меня пригласил к себе директор основной компании "Зуммер", ее собственник, Михаил Владимирович Троцкий, и сказал: "У нас проблемы. Перестал выходить на работу Сергей Александрович Сорогин. Бросил компанию, увез документы. "Северное волокно" в настоящее время парализовано. Нужно спасать ситуацию". Стали разбираться. У Троцкого к Сорогину появились претензии, потому что Сорогин был директором и решал какие-то свои личные вопросы, которые потом были подтверждены арбитражным судом — погасил свой личный кредит 10 миллионов перед "Сбербанком" за счет средств компании "Северное волокно". Был еще ряд претензий. Но главная суть конфликта заключалась в том, что Сорогин, насколько я знаю из всей этой ситуации (она подтверждалась и Сорогиным, и Троцким), предложил продать компанию "Северное волокно" за большие деньги москвичам.

Троцкий же был участником в "Северном волокне" и сказал, что создавал данный бизнес не для продажи, хочет его развивать, а не продавать посторонним людям то, что создавал годами. Михаил Владимирович человек старой формации и для него главное что-то создавать, строить, созидать. Часть линий оформлялась непосредственно на "Северное волокно". Например, линия "Ямбург" оформлялась непосредственно на данную компанию. И когда между ними возник конфликт, Сорогин сказал: "Хорошо, если продавать не будешь, тогда я ухожу. Пожалуйста, заплати мне причитающуюся долю". В случае выхода партнера из бизнеса, это полагается по закону. Это общество с ограниченной ответственностью и Сорогин имел право выйти из бизнеса. Посчитали по бухгалтерским документам. Доля Сорогина на тот момент составляла примерно 80 миллионов рублей. Но Сорогин сказал: "80 миллионов мало. Вот мы, точнее, "Зуммер" очень много строили. Поэтому это очень дорого стоит". Насколько я знаю, у него претензии были порядка 280 миллионов. Троцкий возразил: "По закону положено вот столько. Больше оснований выплачивать нет". "Ах так? Тогда я ухожу, а вы еще все об этом пожалеете".

Евгений Мысловский: Жадность взыграла.

С.М.: То есть речь шла о том, сколько полагается партнеру при выходе из бизнеса, который он считал своим.

— Насколько типична такая ситуация?

Игорь Журиков: Это типичная ситуация корпоративного конфликта. Это один из видов несовпадения каких-то партнерских интересов.

— Главное началось потом…

И. Ж.: Думаю, что Сорогину это послужило спусковым крючком для всей дальнейшей истории. А на тот момент он просто неверно оценил свой истинный вклад в бизнес.

— Людям свойственно переоценивать свои усилия.

И. Ж.: Да, людям свойственно переоценивать. К тому же, знаете, есть старая мечта русского народа о халяве, в общем, ее никто не отменял. И часто она, к сожалению, является мотивацией и в бизнес-отношениях, несмотря на то, что вроде там более квалифицированные предприниматели. Тем не менее, эти глубинные мотивы часто становятся причиной для кровавых корпоративных войн. Я такое видел и неоднократно участвовал в подобных войнах. Предоставляя услуги той или иной стороне.

С. М.: В конце марта — начале апреля, когда возник между ними такой конфликт, я уже познакомился со всей ситуацией. По закону корпоративные конфликты разрешаются в арбитражном суде, где выясняют, сколько стоит доля, как расходиться. Но Сорогин сразу же обратился в правоохранительные органы. 30 апреля 2014 года группа полицейских, по-моему человек семь, провела обыск. Назвали это протоколом осмотра места происшествия. Одновременно зашли в компанию "Зуммер", в офис "Северного волокна", встали по этажам.

Попытались вытащить документы. Я лично при этом присутствовал. Мы задали вопрос: на каком это основании?

— Они сказали, что ищут?

С. М.: Конечно, что это делается по заявлению Сорогина.

— А Сорогин на что пожаловался?

И. Ж.: На этом этапе сотрудники правоохранительных органов говорят: "У нас есть сообщение о преступлении. Вот постановление о производстве осмотра в рамках доследственной проверки". Присвоен так называемый КУСП. В принципе, это обычная нормальная процедура на основании уголовно-процессуального законодательства, закона об ОРД. Они не обязаны в этот момент сообщать на месте мотивы, какую статью инкриминировать и так далее.

Евгений Мысловский: Вот чистой воды один из элементов этих корпоративных войн, когда один человек, который хочет что-то получить, пишет необоснованное заявление. А на тот момент, когда это заявление поступает, допустим, в полицию, полиция не имеет возможности определить, добросовестно это или недобросовестно. Все-таки они были обязаны сообщить с чем пришли. Допустим, показать уставные документы. Я был следователем "советского разлива", но мы в свое время так не делали. Мы получали информацию в той же самой налоговой инспекции.

— Это такое психологическое воздействие.

Е. М.: Даже не знаю, что тут сказать. Они идут в контору, где работают одни женщины. Туда вваливаются СОБРовцы, ОМОНовцы или Росгвардия, начинают орать: "Всем на пол!" "Руки к стене!" И начинается, извините за выражение, шмон. Людей пугают, вместо того, чтобы потребовать документы. Еще раз повторю, это невоспитанность, вседозволенность, которая очень часто поощряется местными надзорными органами, прокуратурой, прежде всего. "Подумаешь, мальчики пришли, ничего страшного. Посиди, разберемся — отпустим!" Люди утратили чувство уважения к другим людям. Вот мы сейчас в Совете по правам человека при Президенте Российской Федерации много говорим о том, что, к сожалению, сейчас идет какой-то всплеск пыток, всплеск необоснованного применения силы.

— А здесь было не то что… Мне кажется, все было интеллигентно.

С. М.: У нас все было достаточно интеллигентно. У нас подобная ситуация не была реализована и уголовное дело, в котором в итоге обвинили Троцкого, было возбуждено только в 2016-м или в 2015-м году. У нас ситуация сначала все-таки пошла в арбитражные суды. Мы действовали в соответствии с законом.

— Вы подавали в суд от имени Михаила Владимировича Троцкого либо от имени компании "Зуммер"?

С. М.: От компании "Зуммер", от компании "Северное волокно". Мы обратились в арбитражный суд, чтобы он разобрал эту ситуацию, потому что все цивилизованные бизнес-конфликты должны решаться в арбитражном суде либо, в лучшем случае, путем переговоров.

— Если речь идет о компании "Северное волокно", и сам Михаил Владимирович является там акционером, и второй участник, Сергей, тоже является акционером, почему подали иски от компании "Зуммер"?

С. М.: Первое исковое заявление, с чего начался конфликт, было от компании "Зуммер". У Троцкого были претензии к Сорогину, что Сорогин решал свои личные вопросы за счет средств компании "Северное волокно", где Сорогин был директором.

Е. М.: Давайте называть вещи своими именами — просто украл девять-десять миллионов, которыми расплатился за свои вещи. Естественно, конфликт. Естественно, на него прореагировали. Естественно, его за это уволили.

С. М.: Да, есть решение арбитражного суда о том, что Сорогин причинил компании "Северное волокно", где он был директором, ущерб на сумму около десяти миллионов рублей, тем, что погасил собственный кредит еще начала 2000-х годов перед Сбербанком за счет средств "Северного волокна". Это было первое арбитражное дело. Параллельно Сорогин продолжал требовать от полиции возбудить уголовные дела по различным основаниям. Он все-таки пытался решить конфликт в уголовном порядке. Дальше, поскольку конфликт пошел в арбитражные суды, у Сорогина тоже появились определенные иски и претензии. Всего за всю историю конфликта, по нашим подсчетам, было рассмотрено более десяти арбитражных дел. Основная часть арбитражных дел была рассмотрена арбитражными судами в пользу компании "Зуммер", в пользу Троцкого. Сорогину, в основном, в исках отказывали. Иски Троцкого и компании "Зуммер" к Сорогину удовлетворяли.

— Иски в арбитражные суды были как с одной стороны, так и с другой?

С. М.: Да. И заявления Сорогина в полицию с требованием возбудить уголовное дело. Ключевая точка у нас была — 2015 год, когда Сорогин начинает развивать идею, что якобы между компанией "Зуммер" и компанией "Северное волокно" были договоры подряда, что по заказу "Северного волокна" компания "Зуммер" строила линии ВОЛС. Но "Северное волокно" при этом почему-то не должно было платить деньги. И по итогам этого строительства за собственные деньги "Зуммер" должен был отдать половину или какую-то часть готовых волокон заказчику, компании "Северное волокно". Это была идея Сорогина, которую он стал преподносить в полицию и в арбитражные суды. Он стал письменно запрашивать договоры подряда у компании "Северное волокно". Мы отвечали: "У нас никаких договоров нет". Полиция приходила с обысками и требовала найти эти договоры. И в 2015 году Сорогин подает свое самое знаменитое исковое заявление в интересах компании "Северное волокно" и требует взыскать с компании "Зуммер" якобы причиненный ей ущерб на сумму 4,7 миллиарда рублей. Тогда это была сумасшедшая сумма.

— Да это и сейчас сумасшедшая сумма.

С. М.: Крупнейшая сумма иска в истории арбитражного суда Тюменской области. Не знаю, побит этот рекорд или нет. Адвокатам интересно с такой большой суммой выйти в суд. Суд рассматривал это дело очень долго. Естественно, встал вопрос, на каких документах основано такое требование. Сорогин сказал, что на основании неких договоров подряда. "Зуммер" официально заявил в арбитражном суде об их фальсификации. В этом случае суд обязал Сорогина представить оригиналы договоров. Сорогин договоры эти не представил. В итоге Сорогин дела по поводу взыскания убытков проиграл. Дело дошло до Верховного суда. Верховный суд подтвердил правильность позиции региональных судов. В общем, арбитражный суд сказал, что никаких убытков компании "Северное волокно" не причинено. Если компания "Северное волокно" ни рубля, ни копейки не вложила, убытков в принципе не может быть. Как они могли возникнуть? И самый главный, последний аргумент: если этих договоров в оригиналах нет, если у них имеются признаки подделки, они не могут быть рассмотрены в качестве доказательств. Это ключевая, железная позиция арбитражного суда, которая потом была попрана в рамках уголовного дела.

— Бывает же ситуации, при которых оригиналы договоров могут спрятать?

И. Ж.: Бывали такие случаи в практике, когда нам приходилось только через судебные запросы из посторонних органов вытаскивать какие-то доказательства. Но не в данном случае, когда договор подряда на сумму почти пять миллиардов рублей о строительстве волоконных линий между "Северным волокном" и "Зуммером". Если бы эти отношения реально существовали в экономическом пространстве, то не могло не быть громадного количества прямых и косвенных доказательств существования этих подрядов. Это и электронная переписка, и перечисления, и письма, и согласования. И до, и после, и во время строительства. Поверьте, любой человек, который связывался с этим бумажным документооборотом при строительстве, понимает, что одна компания должна компенсировать другой убытки на сумму почти пять миллиардов рублей, только на основании единственной бумажки договора подряда, которую так никогда и никто не увидел в подлиннике, вызывает недоумение.

— Такое может быть или…

Е. М.: В нашей жизни может быть все. Но когда люди идут на ухищрения, они иногда допускают глупости. В данном случае я согласен с Игорем Алексеевичем. Вопрос состоит в том, что оптико-волоконная линия — это тысячи километров кабеля.

С. М.: Договоры подряда были, но не с "Северным волокном", а с "Мегафоном"! На абсолютно те же самые линии были договоры в качестве заказчика с "Мегафоном". И как вы правильно говорите, любой договор оставляет след. По договорам с "Мегафоном" были акты КС-2, КС-3, КС-14 о вводе в эксплуатацию. Они эти линии оформляли в Роскомнадзоре. В Роскомнадзор регулярно приносили акты, которыми оформляли эти документы. Там был "Мегафон". Главная ошибка Троцкого, что он верил Сорогину и разрешал, чтобы "Северное волокно" оформляло на себя. Но все документы, которые Сорогин от "Северного волокна" нес Роскомнадзору, нигде, ни в одном документе за все эти года ни разу не упоминались эти договоры подряда. То есть приносили акты, но договоры подряда там нигде никогда не упоминались. Мы понимаем, что они были изготовлены задним числом в 2015 году. Мы понимаем, потому что до 2015 года этих самых договоров, их следов, — вообще нигде никаких не было. Были многочисленные обыски, выемки в Роскомнадзоре, "Мегафоне" и так далее. И нигде ни полиция, ни проверяющие органы этих договоров следов не обнаружили.

— Скажите, на тот момент, когда они решили расстаться в 2014 году, Троцкий сказал Сорогину, что экономисты насчитали 80 миллионов. Тот сказал, что мало. В итоге он ничего не получил, либо ему какие-то деньги были выплачены?

С. М.: Он до сих пор не вышел из состава "Северного волокна". Если бы он реализовал свое право и написал бы заявление, естественно, все бы получил. Мы пытались его исключить из состава. Есть такое основание, когда участник общества активно причиняет вред компании и делает невозможной ее работу. По закону в судебном порядке можно потребовать исключения. Это дело тоже рассматривалось арбитражным судом. Это одно из некоторых дел, которые "Зуммер" все же проиграл. Суд отказал в исключении Сорогина. Сказал, что есть большие вопросы. Там было, по-моему, больше десяти оснований для исключения, в том числе обращение в правоохранительные органы, распространение порочащей репутацию компании в прессе, параллельный бизнес, вывод десяти миллионов и так далее. Суд сказал — доказательства хорошие, но не решился на такой суровый шаг и не стал исключать Сорогина.

— Получается, что Сорогин по-прежнему имел доступ к важнейшей информации.

И. Ж.: По большому счету, тот конфликт, который изначально возник про 80 миллионов, в практике имеет стандартное решение. Пишешь заявление на выход из общества. Если ты действительно этого хочешь, то тебе обязаны посчитать на основании закона об ООО по балансовым данным стоимость твоей доли. Если тебя это не устраивает, требуешь другую стоимость, скажем, рыночную. В последние годы суды обычно решают по рыночной стоимости, а не по балансовым данным. Это нормальный, цивилизованный путь разрешения конфликта. Но Сорогин не стал этого делать, скорее всего, чтобы, оставаясь участником общества, иметь возможность доступа к документам, подачи исковых заявлений. Наверное, изначально 80 миллионов была только прикрытием. На самом деле его интересовало что-то другое, как показали дальнейшие события. Иначе он бы уже получил то, что ему причитается как участнику ООО "Северное волокно".

С. М.: После многочисленных настойчивых обращений Сорогина и, видимо, еще различных субъективных факторов, по совершенно непонятным основаниям, после 2016 года появляется совершенно новая позиция полиции. Возбуждается уголовное дело по факту причинения ущерба. Троцкий, конечно, тогда еще не был ни подозреваемым, ни обвиняемым. Дело о том, что якобы Сорогину причинен ущерб на сумму более одного миллиона рублей.

Е. М.: Миллиарда.

С. М.: В первом постановлении о возбуждении уголовного дела — одного миллиона. Потом уже появились миллиарды.

— Потом полиция начала считать.

С. М.: Тогда полиции было страшно такие слишком большие цифры называть.

Е. М.: Сразу бы отобрали дело из района наверх.

С. М.: Радостно Сорогин приносит в арбитражный суд постановление о возбуждении уголовного дела. Обвинение заключалось примерно в следующем: Троцкий, построив линии ВОЛС с компанией "Зуммер", не передал эти линии в "Северное волокно". Мы, конечно, сначала посмеялись. Было странно, как можно возбуждать дело и говорить, что причинен какой-то ущерб, почему-то не "Северному волокну", а Сорогину, а не Троцкому, который построил эти линии. Были определенные сигналы, что сейчас будет какое-то жесткое давление. Тогда тоже были обращения Троцкого в различные общественные организации, в центр общественных процедур "Бизнес против коррупции" и в СМИ. Но в мае ситуация начала немножко накаляться: не было арестов, но продолжались обыски. Ситуация потихоньку-потихоньку раскручивалась правоохранительными органами.

— А каким, извините…

Е. М.: В принципе, возбудить уголовное дело по корпоративному спору в отношении директора невозможно. Давайте так говорить, кто является потерпевшим?

С. М.: Компания.

Е. М.: Потерпевшим является "Северное волокно". Кто причинил ущерб? Компания "Зуммер". Так. Значит спор чисто арбитражный. За какую сумму надо было возбудить уголовное дело? Против чего? Ладно бы, если бы он сказал, что он присвоил себе эти линии, но, извините, эти линии были оприходованы на баланс организации. Они не были похищены. Если ты считаешь, что он их не передал "Северному волокну", кто потерпевший? Только "Северное волокно", а не ты. С какого бодуна ты признаешь его потерпевшим? Вы знаете, что следователь является независимой процессуальной фигурой. Он возбуждает дело. Но в УПК написано, что над ним его следственный начальник, прокурор. Удивительно, столько надзирающих, и они это дело прошляпили.

— Кто?

И. Ж.: Следственные органы.

— Они имеют право такое делать?

И. Ж.: Вы задаете вопрос, которым задаются десятки тысяч юристов этой страны. По какому принципу правоохранительные органы вмешиваются в хозяйственные конфликты, действуя весьма избирательно. Это тайна великая есть. Я могу описать, что в этой сфере происходит. Очень часто в ситуации спора между арендатором и собственником вызовут какого-нибудь участкового и скажут: "Здесь захват, воровство". И в 99% случаев тот ответит: "Знаете, у вас тут хозяйственный спор, какой-то договор аренды. Для этого есть арбитражный суд. Вот Бог, вот порог, — идите разбирайтесь!"

Е. М.: Даже не вдаваясь в чисто технологические подробности, аргументы и споры, еще раз скажу, нельзя было возбуждать уголовное дело о том, что директор предприятия причинил ущерб акционеру. Не предприятию, а акционеру.

— То есть вначале он, получается, на 65% причинил ущерб самому себе, и только потом — на 35% акционеру.

С. М.: Да, так получилось. Суд потом примерно такой вывод и сделал, хотя тут тоже нюансы были, потому что Троцкого в итоге обвинили в неисполнении договоров подряда с 2006 года по 2012 год. Но все это время Сорогин даже не был акционером "Северного волокна".

— А это договоры подряда, которых на самом деле не существовало?

С. М.: Да-да-да. Согласно приговору Троцкий обвинен в том, что он якобы совершил преступление с 2006 по 2012 год, когда как раз якобы действовали эти договоры подряда. Весь парадокс ситуации заключается в том, что участникам ООО "Северное волокно" Сорогин стал в декабре 2013 года. За пределами периода. И тем не менее, он признан правоохранительными органами потерпевшим на сумму 416 миллионов рублей.

Е. М.: Вся проблема заключается в том, что если Троцкий причинил кому-то ущерб тем, что он оприходовал на баланс своей организации это "Волокно" и не поделился. С кем он должен был делиться? Должен был делиться с "Северным волокном", с организацией? Отдельный акционер не мог являться потерпевшим.

С. М.: Тем более, не акционер, а постороннее лицо.

Е. М.: Ну, я имею в виду, вообще. То есть если акционер считает, что ему причинен ущерб, он должен был предъявлять претензии к "Северному волокну" и сказать: "Ты, парень, просмотрел, мне недодал".

С. М.: Интересно, что Сорогин все эти годы сам был директором "Северного волокна". Если вы директор, почему не предъявляли претензии к "Зуммеру"? Почему не просили эти линии? Где ваша хотя бы одна претензия, если вы говорите, что вам причинен ущерб, когда вы были директором "Северного волокна"? Почему вы ничего не требовали, не просили? Почему вы лишь в 2016 году сказали, что якобы причинен "Северному волокну" ущерб?

И. Ж.: Я как раз об этом хотел бы сказать. Вот обычная гражданско-правовая сделка. "Зуммер" должен отдать "Северному волокну" что-то, например, линии. Они находятся на балансе у "Зуммера". И в этот момент, допустим, "Северное волокно" идет в суд по этой сделке. Но линии существуют, на столбах висят, тысячи километров. Какая проблема? Но вместо этого ситуация развивается не в этой логике нормальной сделки. Вместо вполне логичного и естественного развития ситуации, когда эти линии должны были быть истребованы в суде. Вместо этого директор "Северного волокна" говорит: "Мне причинен личный ущерб". Видимо, безвозвратный, раз приговор определил сумму 416 миллионов рублей.

— Почему именно эту сумму?

И. Ж.: Это уже вопрос…

— Районный суд выносит вот такое прекрасное решение, и тут же начинается процедура банкротства.

Е. М.: Нет, она началась не тут же. Процедура-то вполне законная, то есть явно, что ответчик, в частности, Троцкий не в состоянии погасить этого долга.

— А если ответчик подаст апелляцию?

Е. М.: Уже подавалась. Я же сказал, что вера не требует доказательств. Суд так решил.

— Областной суд подтвердил?

С. М.: Да, утверждено.

— А Верховный суд?

Е. М.: А в Верховный они не пустили.

С. М.: Нет, Верховный суд не стал рассматривать. Адвокаты Троцкого, которые занимались уголовным делом, конечно, использовали все возможности для обжалования. Долгое-долгое время жаловались и в областной суд, и председателю, и в Верховный…

Е. М.: Им отказали.

С. М.: Не рассматривалось.

— Что, Верховный суд отказал?

Е. М.: Да.

— Ну тогда я пропустила это в процессе изучения документов.

И. Ж.: Инна Семеновна, у нас по 2018 году процент истребования дел Верховным судом, по-моему, 0,2 процента. Подача в Верховный суд у нас работает так называемым двухступенчатым порядком. Да, Верховный суд обязан принять жалобу и предварительно ее посмотреть. Не буду грузить в тонкости процесса. Но на этом этапе он ее не принимает к рассмотрению автоматически, а решает, будет он ее принимать или не будет.

Е. М.: Это судья отказывает. На практике не судья, а его какой-то помощник.

И. Ж.: И вот 99 целых и, по-моему, 6 десятых процентов жалоб, подаваемых в Верховный суд, не принимаются к рассмотрению по существу.

Е. М.: Вообще.

И. Ж.: Вообще.

С. М.: Если дело попало в суд, то 99,7%, что будет обвинительный приговор, потому что доля оправдательных приговоров 0,3%. И каждый год все меньше, а если в этом случае будет обвинительный приговор, то шансов обжаловать в Верховном суде еще меньше. То есть там геометрическая прогрессия вниз уходит. Шансов нет.

И. Ж.: Недавно опубликовали статистику по обвинительным приговорам за 2018 год. 0,25% оправдательных приговоров из 100% приговоров.

— Но это парадокс, что там претензии истца основаны на подложных документах. После этого о чем можно говорить?

Е. М.: Правильно. Значит, если есть вступивший в законную силу приговор в отношении Троцкого, даже несмотря на то, что он основан на подложных документах, и вступил в законную силу. Он должен заплатить эту сумму.

— А что же областной суд?

С. М.: На самом деле там была битва. Со стороны Троцкого, наверное, человек пять адвокатов. И очень сильные аргументы вплоть до того, что в областном суде рассматривалась экспертиза, которая рассказала подробно, как были изготовлены эти договоры подряда, что из другого договора взята последняя страничка. Эта последняя страничка вставлена в договор подряда, во все договоры подряда. Она была с ошибками. Невооруженным глазом были видны совершенно одинаковые ошибочки в этом договоре подряда. Все видели, но, тем не менее, апелляционный суд пишет: даже при наличии определенных признаков подложности нет оснований не верить потерпевшему Сорогину и его свидетелю.

Е. М.: Вера не требует доказательств.

С. М.: Нет оснований не верить потерпевшему и его свидетелю.

— Моя вера в правосудие просто рассыпается.

С. М.: Экспертизу не приняли. Просто не стали принимать во внимание. Прямо так и написали, что есть признаки, но фактически подрядные отношения были. Гражданский кодекс утверждает, что нельзя доказывать в отсутствии письменных доказательств свидетельскими показаниями, но, видимо, Гражданский кодекс не действует в этой ситуации, потому что поверили потерпевшему.

Вы только что спрашивали, почему не могло быть потерпевшим "Северное волокно", потому что уже арбитражный суд сказал, что у "Северного волокна" убытков нет.

"Северное волокно" никак не могло быть потерпевшим. Уже был спор рассмотрен, поэтому была взята вторая фигура — Сорогин, главный бенефициар. Вот тоже парадокс был. И сколько раз мы задавали этот вопрос на дискуссионных площадках, на конференциях, как такое может быть, что если арбитражный суд, включая Верховный суд, высказался, что убытков нет. Позиция такая: у уголовного суда другие методы, другие способы, и их решение важнее. В вашей детективной истории определенную надежду все-таки дала Генеральная прокуратура.

— Приговор вступил в законную силу, начинается процедура…

С. М.: Процедура банкротства Троцкого.

Е. М.: Он же признан ответчиком.

С. М.: Единственным кредитором до определенного времени являлся Сорогин. Единственным кредитором, который предъявлял материальные претензии на 416 миллионов рублей, соответственно, требовал эти деньги, был Сорогин.

— И что сейчас происходит?

С. М.: Процедура проходит уже полтора года. В рамках этой процедуры было множество новых интересных историй. При начале банкротства сначала был спор, битва между двумя командами юристов, которые представляли Сорогина, потому что сначала одна команда требовала своего управляющего, другая команда подала — требовала своего управляющего, Сорогин сначала у одних доверенность отозвал, потом у других доверенность отозвал. Было видно, что на самом деле определенные группы стоят за всей этой ситуацией, которые хотят заниматься дальнейшим банкротством, захватом предприятия. Цель, как мы понимаем, была — захват предприятия. И в настоящее время также продолжается процедура банкротства, заявляется множество исков. В общем, процедура долгая, сложная. Михаил Владимирович Троцкий все это время, насколько может, держится в глухой обороне, сопротивляется конкретному захвату предприятий.

— Как он может сопротивляться?

С. М.: Я не такой специалист по банкротству, больше занимаюсь корпоративными вопросами. Со стороны Сорогина поступают новые требования, он предъявляет претензии к дочерним предприятиям Троцкого. Идет процессуальная, тактическая, стратегическая борьба. Но оборону "Зуммер" пока держит прочную. Была попытка поменять директора ООО "Зуммер". Вместо Троцкого поставить своего. Эту попытку предприняли сначала в марте, потом в апреле и в мае.

И. Ж.: Я, как специалист в области банкротства, могу сказать, как и в любой судебной процедуре, банкротство предполагает возможность обжалования действий финансового управляющего, арбитражного управляющего, обжалования включенных в реестр требований, требований кредиторов и т. д. Я думаю, вынужденно пользуясь такими уловками, Троцкий пока держится, но я хотел бы обратить внимание на то, что вообще в принципе происходит. Вспомните, мы начинали с того, что интерес, вроде как 80 миллионов выйти и забрать. А сейчас что мы видим? Мы видим, что по несуществующему долгу в 416 миллионов, если процедура банкротства все-таки будет эффективно осуществлена со стороны Сорогина, это приведет к тому, что все имущество Троцкого за этот долг будет реализовано на торгах.

— Простите, долг даже в 416 миллионов стоит гораздо меньше, чем все имущество.

С. М.: Компания гораздо дороже стоит, конечно.

И. Ж.: А вот тут могут возникнуть чудеса так называемых публичных торгов, оценки их активов и т. д. И самое-то главное, что теперь главный актив Троцкого — это ведь компания "Зуммер". Это же его часть в компании.

Е. М.: На нее-то и будет обращено.

— Она-то и интересует.

Е. М.: Да, она и интересует.

И. Ж.: Сейчас 416 миллионов, исполнительный лист, выданный по гражданскому иску в уголовном деле — это тот самый мостик, с помощью которого, очевидно, идет попытка изъять весь "Зуммер".

Е. М.: Хотят поглотить весь "Зуммер.

С. М.: Да, да, со всеми активами.

— Весной Михаил Владимирович обращался с открытым письмом к Президенту России и это вызывало интерес. Ситуация действительно просто уникальная. Как это на что-то повлияло? Какая была реакция на это обращение?

С. М.: После многочисленных обращений и жалоб адвоката Максима Еремеева в Генеральную прокуратуру, в суд, Президенту и т. д., Генеральная прокуратура обратила внимание на ситуацию. Сложился уникальный случай, когда Генеральная прокуратура сочла нужным разобраться в ситуации и инициировала, чтобы все-таки прокуратура Тюменской области также разобралась в ситуации. Самая свежая новость, что прокуратура Тюменской области внесла кассационное представление в Тюменский областной суд, признала по сути, что договор незаконный и требует отмены приговора в отношении Троцкого и пересмотра дела. В том числе ставится вопрос о договорах подряда, как могут быть использованы подложные договоры, и нужно все-таки разбираться с подлинниками. По инициативе Генеральной прокуратуры ставится вопрос, как могла быть посчитана сумма, почему ни копейки не вложив, ничего совершенно не затратив "Северное волокно", почему вдруг у нас возник такой огромный долг и Сорогин является потерпевшим. Прокуратура услышала все эти доводы, в них вникла, разобралась по существу и потребовала пересмотра приговора в отношении Троцкого.

— Сколько прошло времени?

С. М.: Полтора года. 14 мая 2019 года было внесено представление на приговор Калининского районного суда от 10 октября 2017 года.

Е. М.: Если все пойдет так, как положено, приговор должен быть отменен.

— Приговор Калининского районного суда?

Е. М.: Да. А если отменяется этот приговор, соответственно, летят в тартарары и все иски гражданские и все прочее.

— Приговор, который подтвердил Тюменский областной суд, отменен и получается, что…

Е. М.: Только областной суд и может отменить его.

— Ладно, бог с ним. И виноватых у нас не будет.

Е. М.: Что значит, виноватых не будет?

— Я имею в виду, будет ли наказан районный суд?

Е. М.: Вы знаете, разбор полетов будет осуществлен после того, как будет вынесено последнее решение.

— Ваши прогнозы. Справедливость все-таки восторжествует?

Е. М.: Ой, вот судьи поэтому и дерутся. Почему они не хотят отменять приговор, потому что вслед за этим должен быть разбор полетов.

— Игорь Алексеевич, ваши прогнозы.

И. Ж.: В принципе, мы говорим о довольно стратегическом активе — об интернет-связи, которая в наше время является активом стратегическим. Подавляющее большинство государственных органов не могут теперь уже без этой связи работать. Так построена сейчас система. Вопрос, на который нет ответа, висит в воздухе. Кому на самом деле все это было надо? Давайте посмотрим на конец истории. Да, есть частный оператор, успешный оператор, который построил десятки тысяч оптоволоконных сетей, которые сейчас находятся под угрозой, но я надеюсь, можно применять этот глагол в прошедшем времени, находился. Но пока мы этого не знаем. Посмотрим, что будет в суде по поводу отмены приговора. Пока мы не понимаем, в какие руки попадут активы ООО "Зуммер". Мы не знаем, кто стоит за господином Сорогиным. Мы очень сильно надеемся на то, что суд по представлению прокуратуры увидит то, что видят все и отменит приговор. Конечно, это повлечет нарушение всех этих планов. Возможно, после этого или во время этого нам станет понятно, если какие-то силы будут опять вмешиваться со стороны, кто же еще, кроме господина Сорогина, кому все это нужно и интересно. Или он такой сильный манипулятор, который добился таких результатов и дошел до такой стадии, или в этом нечто большее заключено? Это сейчас только можно предполагать, но я очень сильно надеюсь, что эта история закончится на том, что 416 миллионов просто пропадут, после чего рассосется банкротство.

— Степан Владимирович, мы заканчиваем нашу программу, ваши ощущения?

С. М.: Я не могу дать сейчас какой-то прогноз и сказать, что вот именно закончится так или закончится по-другому. Я только могу сказать, что надеюсь, верю в справедливость, на то, что такая стойкость участвующих лиц, вера в правду, вера в справедливость и то, что до сих пор не сломили ключевые фигуры данной всей этой истории, то, что справедливость все-таки восторжествует. В то, что все, что мы увидим, это торжество правосудия. А то, что касается разбора полетов, есть же все-таки история, что в отношении Сорогина регулярно также все эти вопросы поднимаются, нужно же тоже рассматривать о привлечении к уголовной ответственности. Это я по поводу вывода 10 миллионов, по поводу предоставления подложных документов в суд уже на протяжении, по-моему, тоже полутора лет адвокаты пытаются инициировать рассмотрение вопросов о привлечении к уголовной ответственности, никак эти вопросы не рассматриваются. Точнее, они рассматриваются, но постоянно появляются отписки, что нет, никаких мер принимать не будем, ничего мы не усматриваем. И при этом постоянно цитируется приговор, что поскольку у нас Сорогин оказался победителем в той ситуации с приговором, а Троцкий проигравшим, то, по сути, получается это своеобразная пока защита, которая не дает как-то прийти к разбору полетов, о котором Вы говорите. Но, опять же, я верю, что рано или поздно тоже эта стена будет разрушена, и будет все-таки поставлен вопрос, как появились в суде поддельные доказательства, если на самом деле будет установлено, что они поддельные, кто за это должен отвечать, и это тоже определенный уголовно-правовой вопрос, который рано или поздно должен быть рассмотрен.

— Там еще какая-то очень странная история про этот рекордный долг 416 миллионов. Вернее, не долг, а это требование, что Сорогин продал его за какую-то смешную сумму 110 тысяч рублей. Я вообще не поняла, что это такое?

С. М.: История удивительная, шикарная. Новый поворот детективного сюжета.

— Вы знаете про это?

Е. М.: Нет.

— Он продал их за 110 тысяч?

С. М.: Сначала был конфликт между двумя группами юристов, которые говорили: "Мы будем вести эти банкротство". И Сорогин отзывал доверенность то у одних, то у других. Но потом, когда началось банкротство, у нас в суде появились документы, пришли определенные юристы, определенные две группы юристов, которые представили документы о том, что еще, оказывается, до вынесения приговора в марте 2017 года Сорогин продал право требования на миллиард рублей компании "Зуммер" некой фирме "КВП". Спрашивали, как расшифровывается "КВП", я не знаю, шутя или прямо, они в суде говорили: "Конь в пальто". После этого появился второй договор на точно такую же сумму от второй группы — там есть определенный человек Горин Дмитрий Константинович, которому продали право требования на 200 миллионов за 50 тысяч рублей. Эти две группы между собой воевали. Ситуация также рассматривалась в суде. Я лично присутствовал в апелляции, когда с одной стороны стоит представитель, который купил "долг на миллиард за 50 тысяч рублей", второй представитель говорит: "Я купил этот долг на 200 миллионов за 60 тысяч рублей". Они оба доказывали, что у них договоры правильные. Между ними конфликт тоже происходил в публичном пространстве. Я говорю: "Уважаемые судьи, мы тут посередине, нас атакуют, спасайте нас, защищайте". Тогда эти две группы требовали правопреемства, что вместо Сорогина будет одна либо другая группа. Сейчас официально у Троцкого кредитор на 216 миллионов. Это Сорогин, а на 200 миллионов — Горин Дмитрий Константинович, который приобрел право требования за 50 тысяч рублей до вынесения приговора. Ситуация тоже потрясающая, потому что взыскали с Троцкого 416 миллионов рублей в пользу Сорогина, но Сорогин, оказывается, полгода назад долг свой продал.

И. Ж.: Право требования, которого еще не существовало.

— Все это абсолютный театр абсурда.

Е. М.: Вообще все это называется одним словом — коррупция. Туда нужно посылать следователя, который должен возбуждать уголовное дело и расследовать его во всех аспектах.

Е. М.: Да, захват предприятия, это однозначно.

И. Ж.: Создание подложных документов, мошенничество, можно даже так сказать. Путем создания подложных документов забрать "Зуммер".

— Большое число людей, огромное количество денег, материальных ресурсов, техники, нервов. Это все ради того, чтобы забрать предприятие. Тем не менее, самое главное, что никогда нельзя сдаваться, и все-таки, я верю, что справедливость восторжествует.

Круглый стол провела Инна Новикова.

К публикации подготовил Игорь Буккер.