Почему у либералов проблемы с трактовкой терроризма

Вскоре после того, как минивэн протаранил толпу на Лондонском мосту, а трое мужчин с ножами за восемь минут искалечили несколько людей, лидер Демократической партии США по вопросам национальной безопасности Крис Мерфи начал критиковать Дональда Трампа в "Твиттере" за тревожные высказывания главы государства: "Боже мой, неужели президент не знает, что цель террористов — заразить общество страхом, который не соответствует реальной угрозе?". Сенатор из Коннектикута попытался оценить все риски. "Терроризм — это реальная угроза, — признал он, — но помните, что с 11 сентября у всех было больше шансов быть убитыми падающими объектами, нежели террористами". Затем Мерфи опубликовал пять пунктов критики подхода Трампа к терроризму. Странно, что он не выпустил план по защите от падающих с неба предметов.

Фото: Фото: AP

Возможно, демократ не сделал этого потому, что летящие сверху обломки далеко не равны нападающим и убивающим преступникам. Экстремисты атакуют не просто отдельных лиц, а все общество, что делает показатели смертности не самыми страшными составляющими последствий терроризма. Падающие объекты специально не "нападают". Мужчины, осуществившие кровавую бойню в Лондоне, по-видимому, были вдохновлены ИГИЛ, той же организацией, которая недавно побудила молодых мусульман убивать мирных жителей в Манчестере, Берлине, Багдаде, Стамбуле и Орландо. Говорить людям, чтобы они не боялись подобных действий, что страх — это как раз то, чего хотят террористы, не делает все эти происшествия менее пугающими. Люди продолжают бояться терроризма, несмотря на любую утешительную статистику, просто потому что им страшно. Это нормально. Народ отлично понимает, что хотя терроризм и принимает различные формы, в наши дни одним из самых опасных его проявлений является экстремистское насилие, совершенное фанатиками во имя ислама. Другими словами, они различают шаткую мебель и джихадистский террор.

В первое время после очередной атаки люди ждут простого признания реальности и последствий угрозы и хотят быть уверены в собственной безопасности, а не слушать пространные размышления о том, что они слишком остро реагируют на подобные акции или, наоборот, успокаивают себя неубедительными аргументами. Франклин Рузвельт во время Великой депрессии произнес знаменитые слова: "Единственное, чего мы должны бояться, это сам страх — безымянный, необоснованный, необоснованный террор". Однако почти никто не знает, в каком контексте это было сказано. Он лишь перечислил темные реалии того периода американской истории: правительство лишилось доходов, семьи потеряли свои сбережения, появилось множество безработных. "Тем не менее, — заявил тогда президент Рузвельт, — хорошая новость состоит в том, что это лишь материальные потери, которые всегда можно восполнить". Перед тем как начинать бояться, необходимо сначала распознать свой страх.

Реакция Мерфи на лондонскую атаку включена в общую линию либеральных рассуждений, напоминающих клинические случаи из практики Барака Обамы. Постоянно сопротивляясь господствующему мнению о том, что проблема терроризма — это проблема радикальных трактовок ислама, бывший президент обеспечивал хлеб критикам, утверждающим, что он вводит в заблуждение людей, чтобы замолчать характер проблемы. И в своем странном подходе к борьбе с терроризмом Обама оказывался попросту глух к общественным настроениям. Например, после трагедии в Париже, где погибло 130 человек, он открыто издевался над вопросами репортеров о том, изменит ли данное кровопролитие его антитеррористическую стратегию.

В эту эмоциональную пустоту влился Дональд Трамп, который в отношении терроризма является полной противоположностью Обаме и его эго. Отбросив политкорректность и назвав радикальный исламский терроризм серьезной угрозой для нации, для либеральных кругов он стал олицетворением паникера, провоцирующего террористов.

Позиция Обамы содержала и другое противоречие. Он утверждал, что терроризм был куда менее опасен, чем глобальное потепление и свободное ношение оружия. Однако он не уменьшил трат на антитеррористические операции. После "успешной" войны Джорджа Буша с террором Обама начал масштабное уничтожение подозреваемых радикалов по всему миру с помощью беспилотников. Он настоятельно призывал конгресс ограничить ношение оружия, от которого на американской земле в год гибнет больше человек, чем от терактов. И при этом спокойно заявлял, что правительство США имеет полное право "тратить триллионы долларов, принимать бесчисленные законы и создавать целые учреждения для предотвращения террористических атак в Соединенных Штатах". Либо Обама не имел возможности снизить траты на борьбу с терроризмом до уровня, которого тот заслуживал, либо он молчаливо признал, что терроризм, по сути, представляет собой огромную проблему, которую статистические данные фиксируют лишь частично.

Сенатор Мерфи столкнулся с похожей дилеммой. Он разработал стратегию борьбы с терроризмом, включающую в себя противодействие миграционному указу Трампа, который, по его словам, будет унижать мусульман и наносить вред международным отношениям, не уменьшая риска террористической угрозы. Также в ней нашлось место и для отказа от военных операций в пользу дипломатии, подкрепленной богатыми дарами, и для нового плана Маршалла по экономической помощи Ближнему Востоку. А вершину пирамиды из действенных мер венчает договор с Саудовской Аравией, согласно которому США усилит всестороннюю поддержку этой страны в обмен на отказ от распространения фундаменталистского ислама.

"Прогрессивная внешняя политика направлена не только на анализ внутренних процессов террористических организаций, но и на взаимодействие с лицом терроризма, — говорил Крис Мерфи в начале этого года. — На первом плане мы видим отвратительную военную политику США на Ближнем Востоке и финансирование саудитами радикального ислама, который становится основой для экстремизма, бедности и политической нестабильности".

Все это вызывает недоумение в связи с тем, что во время визита в Йельский университет сенатор Мерфи заметил, что американца скорее убьет молния или торнадо, нежели террорист. Тогда зачем же разрывать отношения с Саудовской Аравией и вкладывать огромные деньги в Ближний Восток?